Нелепые персонажи комедии Майкла ди Джакомо «Где-то сегодня ночью» 1 весь фильм безуспешно пытаются «сообразить на двоих», однако следить за их странными действиями оказывается довольно забавно.
Встретились в Нью-Йорке два одиночества. И даже, в общем-то, не совсем встретились – просто созвонились – по линии для интимного общения по телефону. Казалось бы – завязка для глуповатой голливудской комедии с рядом ожидаемых, приемлемо неприличных ходов и острот, набором штампов и незамысловатым, слезовыжимательным хэппи-эндом.
Однако фильм выходит под маркой компании «Кино без границ», в числе его продюсеров – два достойных соотечественника из разряда интеллектуальных и независимых – Сэм Клебанов и Александр Роднянский, в главных ролях – два уважаемых американских актера, Джон Туртурро и Кэтрин Боровиц, а вдохновителем значится трагически погибший острый и проблемный голландец Тео ван Гог.
В этом контексте нечего удивляться, что универсальная завязка фильма, которую можно было бы применить для развертывания абсолютно любой истории, вплоть до детективной, выводит режиссера на довольно скользкий путь, по которому он, надо отдать ему должное, хотя и периодически оступаясь, но с большим достоинством проходит до конца.
Дорогу Майкл ди Джакомо выбирает себе, прямо сказать, неширокую, скорей тропинку, которая свяжет на несколько суток две нью-йоркские квартиры, улицу и парк, а также двух (вместе с собакой – трех) главных героев картины.
Она – 48-летняя невротичка, боящаяся выходить на улицу. Он – подобного же возраста неудачник, курьер, живущий с собакой, принимающий некие пилюли и зависящий от младшего брата. В чем же, спрашивается, будет выражаться «секс по телефону» этой странной пары? В проговаривании старых ошибок и обид, одиночеств, страхов и случайных впечатлений, а еще – в стараниях и попытках переиграть друг друга в детских капризах, упрямстве, манипуляциях и лжи, рассказывании дурацких историй и самоуничижении. У нее на счету – «серьезные» (чисто эпистолярные) отношения с неким малазийцем, который ни с того ни с сего вдруг прекратил ей писать. У него – повторяющиеся попытки завязать хоть какое-то общение все по тому же печальному номеру, где его корреспондентки то посылают его, то вешают трубку, а то и вовсе – оказываются «не совсем женщинами».
Такое ощущение, что город – это океан, а квартиры Патриции (Боровиц) и Вули (Туртурро) – два маленьких, почти необитаемых, затерявшихся в нем островка, безмерно одинокие обитатели которых, впрочем, скорее из-за своей детской беспомощности сами прячутся от окружающего мира, обрекая себя на вечное ожидание, когда же начнется их жизнь, как это делает Патриция, или на вечное стояние на ее обочине, изгойство и всматривание в блестящие окна заведений, в которые не пускают из-за подозрительного вида, как Вули. Впрочем, даже если не быть агорафобом или чудаковатым типом в старомодной шляпе, то все равно можно припомнить вечер, проведенный в темной квартире в одиночестве, когда так хочется, чтобы позвонил некий собирательный и участливый Друг, но он не звонит, и время бесконечно тянется, а где-то за стеной или на улице как назло смеются, нежничают и будто бы счастливы.
И понятно, что скорее два эти странных персонажа, две эти причудливой формы песчинки городской пустыни друг другу не вполне нужны и важны, им вообще нужен кто-то, кто выслушает о наболевшем, потанцует за компанию под любимую пластинку, разделит маленькие и незначащие мысли и переживания. И почувствовав это, хочется героев встряхнуть, отутюжить, да и отправить к психотерапевту – а вдруг еще не поздно, не все потеряно, вдруг всю эту реку неудач, страданий и одиночества еще можно повернуть вспять? Но так отчаянно цепляться за случайного незнакомца в трубке может только тот, кто оставил последнюю надежду и перестал верить в себя, в мир, в будущее. Режиссер не ставит финальную точку, останавливая движение фильма довольно неожиданно – возможно, действительно потому, что на самом деле двум этим горестным созданиям нужен не столько их неведомый собеседник, сколько некий толчок, росток надежды, лучик света, символически прорывающийся в квартиру Патриции из дырочки в газете, которой заклеено оконное стекло. Теплый воздух понимания, который хоть немного согрел и заставил бы поверить в себя и жизнь и принять себя, великовозрастного «недотепу» (как с горечью называет другого прекрасного кинонеудачника, сыгранного Иннокентием Смоктуновским, его долготерпеливая невеста) со старым маленьким бассетом, а не тридцатилетнего блондина спортивного телосложения с огромным русским волкодавом, коим безудержно хочется быть, – принять, понять и полюбить.
А ведь персонаж Туртурро, надо заметить, поначалу кажется довольно неприятным типом, как, впрочем, и капризная героиня Боровиц, но, по мере развития действия, благодаря гармоничному актерско-режиссерскому сотрудничеству постепенно эта несуразная пара начинает вызывать к себе сочувствие, причем, чем дальше – тем больше.
Как бы там ни было, а к ним обоим приложима характеристика, которую Вули дает своему покойному отцу: «Сердце у него было доброе, что по нынешним временам большая редкость».
Жизненный антураж героя Туртурро прописан подробно – у него есть велосипед, работа, несколько карикатурная соседка, благополучный младший брат при галстуке, давно и окончательно взявший на себя роль старшего, смеющиеся над ним соседские мальчишки, которым он из окна довольно нерешительно показывает «фак». Героиня Боровиц чуть менее объемна – непонятно, кто она по профессии, на что живет и чем питается, ведь из дома она не выходит, а признаков присутствия других людей в ее квартире и жизни не наблюдается. Зато ее окружают и даже немного затеняют яркие подробности ее мира – игра на скрипке и сексуальные стоны невидимой соседки, а также гротескная история про мужчину из Куала-Лумпура – милые детали, за которые ее образу можно простить некоторую общую недорисованность и недокрашенность.
Печальный и мягкий юмор пронизывает и согревает многие сцены грустного, в общем-то, фильма – одну из многих теплых улыбок, часто возникающих по ходу его просмотра, вызывает объяснение Вули, почему его собака зовется Великолепный Хельмут – да потому, что вначале у нее, вроде бы, был потенциал, – задумчиво провозглашает герой. Потенциал этот есть и у самого Вули, и у Патриции, и у других затерянных в водовороте города одиночек, беда лишь в том, что, чтобы в него поверить, им оказывается нужен кто-то другой, который в реальной жизни, увы, далеко не всегда находится. В данном же случае этот другой возникает благодаря богу из машины в лице режиссера, который как-то очень уж несовременно любит людей почти ни за что: не за размер кошелька, квартиры, груди или бицепсов, не за кредитку элитного банка и не за модные шмотки, а просто за то, что они люди с хорошим сердцем, которое с годами начинает биться печальнее и медленнее от пережитых унижений и неудач.
И вся эта темноватая, по-хорошему и доброму немного тягомотная, старомодная и странноватая история, она словно не из дня сегодняшнего, где властвует мейнстримовый, гламурный и такой нечеловеческий образ человека с журнальной обложки, не терпящий признаков возраста, ошибок и несовершенств. Удача режиссера в том, что в его фильме зримо присутствует настоящий человек – отверженный, несчастный, жалкий, которому по-мармеладовски некуда идти, человечный, живой, грустный и жизненный, которого чаще всего предпочитает не замечать дорогой, блестящий и механистичный мир большого, «зрительского» кино, скатывающийся либо в неомифологическое любование непробиваемыми героями и метание дротиков во вселенских злодеев, либо в патологоанатомические копания в мрачной ночи души заблудших современников.
Однако даже этот камерный фильм, камерный актерский дуэт, камерную драму – как видно, в угоду публике – прокатчики все же умудрились окрестить «романтической комедией». Есть здесь, конечно, и нотки комедии, и зародыши романтичности, но по большей части фильм ди Джакомо окрашен в тона легкой задумчивости, иногда покашливающей и поикивающей удачными (и не очень) шутками. И ни юмор, ни светлая в целом режиссерская интонация оказываются не в силах развеять этой задумчивой атмосферы, сплетающейся вокруг заблудившихся в трех соснах собственной жизни героев, которых в определенные моменты, что греха таить, до смешного напоминает каждый из нас.
- Русский перевод названия фильма, как это часто бывает, оставляет желать лучшего. Гораздо корректнее было бы передать смысл оригинального названия, например, фразой «Однажды вечером» ↩
