В первых числах февраля в Боснии и Герцеговине начались массовые акции протеста безработных. Десятки тысяч недовольных по всей стране. Свои действия они скоординировали чрез Facebook. В 20 городах акции протеста развились до беспорядков. В столице Сараево 7 февраля протестующие подожгли резиденцию президента. Здания местных властей в Мостаре и Травнике были захвачены. В Зенице безработные утопили автомобили местных чиновников, а мэра города заставили уйти в отставку. В Тузле около 13 тысяч человек блокировали и подожгли здание городской администрации. Чтобы остановить и рассеять демонстрации, полиция применила слезоточивый газ, водометы и резиновые пули. Протестующие взялись за «коктейли Молотова». За первые три дня протестов — более 200 раненых. Половина из них — полицейские. Сообщили мировые информационные агентства.
Но они не сообщили, что в действительности страны под названием Босния и Герцеговина нет. Есть исторические регионы «Босния» и «Герцеговина», а на их территории расположены два независимых, два фактически противостоящих друг другу государства: Хорватско-мусульманская федерация (или, как ее называют местные, просто «Федерация») и Республика Сербская («РС»).
Массовые беспорядки начались на территории Федерации. Федерация живет значительно хуже, скуднее, беднее Республики Сербской.
Прежде немного истории — для понимания этно-религиозных противоречий в Боснии. В XV веке Босния, населенная разными славянскими племенами, вошла в состав Османской империи, была завоевана турками-османами. Последующие 4 столетия замечательно описал Иво Андрич в своей самой известной книге «Мост над Дриной». У православных сербов отбирали детей для гвардии янычар, их вытесняли из городов, облагали дополнительными налогами за то, что они являются православными, на них периодически совершали вооруженные разбойные набеги мусульманские отряды — вне зависимости от национальности, не только турки. Часть сербов, однако, стала принимать ислам — это давало им право безопасно жить в городах, получать образование, быть полноценными гражданами Османской империи. Образовался, если говорить в терминах этнологии, новый субэтнос — сербы-мусульмане. От сербов-православных они отличались исключительно вероисповеданием. В регионе под названием Герцеговина проживали хорваты, говорившие на том же языке, что и сербы, но исповедовавшие католицизм в силу длительных контактов с итальянскими государствами. Когда османы завоевали и эту область, они включили ее в состав пашалыка (административная единица в Османской империи) Босния.
С хорватским этносом происходили те же метаморфозы, что и с сербами — некоторые принимали ислам. В результате к началу XX века сложился регион с полирелигиозным населением, говорящим на одном языке. В городах интеллектуальной и финансовой элитой являлись преимущественно мусульмане. Православные жили в горных селах, куда до них было трудно добраться османским отрядам. Католики-хорваты продолжали населять историческую область Герцеговина — компактно жили в городах, жили и в сельской местности. И в зависимости от вероисповедания местные группы населения поддерживались другими народами и странами. Мусульман поддерживала турецкая метрополия. Хорватов — итальянцы, немцы и Австро-Венгрия. Православных — Сербия и Россия.
В XX веке на территории Боснии и Герцеговины внешние силы и внутренние пытались установить некое новое государство. Противоречия между людьми, говорящими на одном языке, но посещающими разные храмы, умножались. Это и привело к кровавой войнище всех против всех 1990-ых годов. Самый, пожалуй, объективный научный труд о Боснийской войне — книга Олега Валецкого «Югославская война». То, что я видел в Боснии и Герцеговине во время своего путешествия, становилось мне гораздо понятнее, благодаря книге Валецкого.
Два важных факта, случившихся в зачине Боснийской войны. Босния, руководимая мусульманином Алией Изитбеговичем, в 1992 году объявила о своем выходе из состава федеративной социалистической Югославии. Но отказала в праве на самоопределение хорватам — они хотели создать свое государство Херцег-Босна — и сербам — они хотели свою Республику Сербскую. Отказала, правда, под давлением внешних сил. Дальше — война на несколько лет. Дейтонские соглашения и попытка США и стран Европейского союза — опять они решили, что одним им ведомо, что лучше — склеить, сшить, слепить из трех народов, вчера стрелявших друг в друга, единое, общее государство — Боснию и Герцеговину.
По Федерации и РС я катался пару лет назад. Вот какой она была. Мертвые, исцарапанные, проломанные войной фабрики, прекрасные туманные горы, гостеприимные и хитрые люди.
Город Горажде, Федерация. Над горной сильной рекой Дриной стоит угрюмое югославское предприятие. Высоченные трубы его пусты и холодны. Конвейеры заржавели. Местные жители боснийцы (с 1990-ых годов официальное название славян-мусульман на Балканах, «бошняцы» на языке самих боснийцев) сидят или стоят, курят, смотрят на проезжающие автомобили, спешить им некуда и незачем.
Городок Високо, Федерация. По вечерам музыка из парка развлечений перекрикивает азаны с минаретов мечетей. Муэдзины добавляют громкости своих звукоусилителей. Невидимые руки в парке развлечений — в своих. На окраине городка православная церковь — на белой колокольне выбоины от пуль, железные двери заперты на огромный замок. Рядом дом священника — разрушен, сожжен, крыша провалилась внутрь, двор продолжает зарастать бурьянами. Наследие войны. До войны в Високо находилась дача Эмира Кустурицы, приезжал на его дачу гостить Джонни Депп.
От безработицы високовские бошняцы сами придумали себе работу, чтобы качать деньги из иностранцев. Уроженец Боснии, длительное время проработавший в США археолог-любитель Семир Османагич объявил, что вздымающаяся над Високо гора Височица является пирамидой Солнца, построенной много-много тысяч лет назад, раньше египетских на несколько тысячелетий — гора и правда имеет пирамидальную форму. И начал неспешно капать склоны. Позже объявил, что и несколько близлежащих гор — тоже пирамиды, все они выстроены в особом порядки для связи с космосом. Издал несколько книг в подтверждение своей теории. Охочие до «сакральных знаний» потянулись в Високо молодые европейцы, туристы целыми семьями. Местные жители придумали печатать на футболках изображение горы и продавать их. Местные бабушки вышивают и рисуют изображение горы на всем, чем можно. Есть на прилавках и пластмассовые фигурки «пирамиды Солнца». Стоит это для европейцев смешные деньги: пол евро, евро, пару евро — не деньги, в общем, зато из «столицы древнейших пирамид». На тропинках, ведущих на склоны гор, к местам раскопок, стоят будки-кассы — за проход надо платить. При желании можно нанять и гида, который покажет и расскажет. В 2006-ом, если верить опять же местной статистике, здесь побывало 200 тысяч туристов.
Расстрелянная церковь в Травнике © rabkor.ru
Населяющие Боснию люди — они, будто из фильмов Кустурицы — веселые, буйные, воинственные, гостеприимные, любящие музыку люди, не устающие до выдумок. Кустурица создавал своих героев из соседей.
Еду дальше. Стемнело. Где-то в горах. Водитель попутки мусульманин, Хасан, с голубыми глазами и русыми волосами. Я не скрываю, что я — русский (хотя русские добровольцы воевали на стороне боснийских сербов и боснийские сербы не советовали мне говорить о своей национальности). Водитель говорит: «Айде, поехали ко мне в гости. У меня переночуешь». Соглашаюсь. «Не в моем доме, — продолжает Хасан, — но у меня большая автомастерская, там у меня работник раньше жил, сейчас уехал в Германию на заработки. Там, хорошо?» Соглашаюсь.
«Я на пол часика заеду, но я тебе не помешаю. У меня любовница есть, — продолжает Хасан. Ему за 50. — Дома — жена. Любовницу в автомастерскую привожу на свидания». Ладно, даже любопытно, как выглядит любовница у 50-летнего боснийского мусульманина. Приезжаем. Село, фонари горят в редких дворах, брешут собаки. Автомастерская — огромный каменный гараж. Вокруг свалены побитые, смятые автомобили, колеса, рамы, детали — свалка автометаллолома. Спать — на диване, стоящем в дальнем углу гаража. Хасан спрашивает: «Ну как?» Будучи разумным гостем, отвечаю, что о лучшем месте для ночевки и не мечтал. Хасан уезжает и возвращается с любовницей, он называет ее «девойка», девушка. Девушка чуть младше его. Полноватая, улыбчивая, с собой у нее термос с кофе. Хасан с «девушкой» рассаживаются среди автохлама, приглашают меня, разливают кофе и достают печенюжки. «Вот, — говорит гостеприимные Хасан «девушке-любовнице», — настоящий русский». Сидим и болтаем с полчаса. В небе звезды, на земле брехня собак. Кофе заканчивается, Хасан с «девушкой» собираются — теперь ему надо везти ее обратно домой. Такое свидание в 50 лет в боснийских зеленых горах.
Зарабатывает Хасан если получится, если вдруг кто-то к нему обратится. «Но я еще иногда в Европу езжу на заработки». У него типичный для селянина Федерации бизнес, от случая к случаю, пока не закончились заработанные в ЕС деньги.
Другое село, за городом Яйце, Федерация. Хозяин дома, предложивший мне поставить свою палатку на его участке, рассказывает, что заехал домой отдохнуть на пару недель, затем обратно на работу в Австрию.
США и ЕС, добивавшиеся создания Боснии и Герцеговины, если и инвестируют в местную экономику, то сущие крохи с барского стола, кардинально проблем не решают. ЕС «замечательное толерантное государство» в свой состав не приглашает. Ах, да, есть, конечно, всякие эксперты и советники, которые приезжают с Запада «в рамках двустороннего сотрудничества» и рассказывают, как и что правильно. Подобных полно и в Ираке, и в Афганистане… что там еще разбомбили американцы и ЕСовцы?
Столица Сараево. Дома и здания до сих пор в шрамах минувшей войны. Группки бесцельно слоняющейся по улицам молодежи, слушают из телефонов группу «Дубиоза Колектив» («Дубиоза Колектив» — один из самых популярных музыкальных коллективов в Федерации, социальный рэп о коррупции, о богатстве чиновников и нищете остальных граждан, актуальных проблемах; ребята — выходцы из мусульманской среды). Центр города — Башчаршия, более-менее причесан, но за его пределами — бедность, замусорено, похоже на города бывшей советской Средней Азии. Продукты и услуги дороже, в 2-3-больше раз, чем в соседних Сербии и Черногории. В Белграде проезд на троллейбусе 0,4 евро, в Сараево — 1,5. Выбор еды скуднее, чем в соседних странах.
Ночую в заброшенном австро-венгерском — судя по архитектуре — здании на улице Маршала Тито. В квартале от здания парк Хастахана, заставленный авангардными скульптурами, за парком мечеть Али-паши — это уже самый центр столицы. В городе полным полно заброшенных старинных да и новых, югославкой поры, зданий, домов — и пострадавших от войны, и не очень.
Другое интересное наблюдение: в сербской части города — Источное Сараево (Восточное Сараево), фактически отдельный город, — в крупных супермаркетах нет охранников. В бошняцко-хорватской части обязательно несколько охранников, здоровых мужиков в черной униформе.
Республика Сербская. Отары овец пасутся по склонам, собранное в стога сено, грушевые и сливовые деревья вокруг домов. Села в РС заметно ухоженнее и обильнее, чем в Федерации. Сербы в Боснии веками жили в селах, это мусульмане привыкли быть горожанами. И у них есть рынки сбыта для своей продукции — Сербия и Россия. На территории РС работают российские и китайские компании. Боснийские сербы ездят работать в Сербию и Россию. Для них важнее всего получить независимость от безжизненного образования государства Босния и Герцеговина. Они готовы проблемы в экономике и социальной сфере не замечать ради этой цели.
Детишки в Вышеграде © rabkor.ru
Зоран из Вышеграда говорит мне: «В Боснии продолжается война, тихо, но продолжается, «тиха рат». Сербы откровеннее, если говоришь, что русский. Они рассказывают, что противоречия, которые были из-за разного вероисповедания, сохраняются. Их не решили ни Дейтонские, никакие другие бумажно оформленные договоры. «Да если бы мы нас экономически не тянула назад Федерация, мы бы развились так, что ЕС сам бы пригласил нас в свой состав». Я понял уже, что жители Боснии горазды преувеличивать — фильмы Кустурицы не врут, — но экономически Республика выглядит действительно благополучнее Федерации. И противоречия… В Вышеграде памятник русским добровольцам, воевавшим в составе Воjска Републики Српске, армии боснийских сербов в последней войне. На домах в Сараево металлические таблички с фамилиями погибших от «српского злочина», от сербских преступлений во время последней войны. И это не в двух городах. Это повсеместно в РС и Федерации. «Наши солдаты и офицеры, погибшие в последней войне, — наши герои», — логика памяти в РС и Федерации. И ставятся новые памятники — растут преграды между людьми разных вероисповеданий в земле Боснии.
Ситуация в Федерации должна была накалиться, взорваться раньше. Безработица достигла невероятных 40 процентов. Происходит приватизация остатков производящих мощностей страны. Люди откровенно используются, как материал, отрабатываются, как материал. Коррупция не меньше, чем в России. Но было два варианта: либо местные жители будут выступать против своих властей, либо власти натравят их на сербов. Первый вариант начался в первых числах февраля, но второй вариант пока не исключен.
