О культурных вопросах и потребностях
Если мы посмотрим на политические программы европейских политических партий, то обнаружим, что кроме обычных заявлении о повышении уровня жизни, прогрессивных законах, борьбе с бедностью, в них включены важные современные проблемы, такие как экология, глобальное потепление, равенство возможностей независимо от пола, ориентации, здоровья или возраста. Так же не будет большим открытием, что Западная и Северная Европа являются передовыми странами по уровню жизни, по решению вопросов о защите окружающей среды, по социальному обеспечению и так далее. При этом по всему Евросоюзу постоянно проходят забастовки и демонстрации, начиная от рабочих профсоюзов, заканчивая экоактивистами и сексуальными меньшинствами. Если мы посмотрим на Восточную Европу, то, кроме значительно более низкого уровня жизни населения, мы увидим, что в Украине и России огромные беды с экологией, что идея о сортировке мусора воспринимается малым числом сознательных граждан. В чуть более развитой Польше остро стоит проблема абортов. Общим для этих стран вопросом являются права ЛГБТ, разные формы расизма и дискриминации.
Довольно часто на уровне интернет-дискуссий что в русских, что в украинских соцсетях можно встретить выражение «народ не тот», которое произносят либо совсем отчаявшиеся граждане, которые отказываются возлагать вину за свои несчастья на политиков и государство, либо прогрессивно настроенные молодые люди, которые винят во всем «рабский» советский менталитет или комплекс «меншовартості». С одной стороны, обвинять в бедах такую с трудом поддающуюся оценке субстанцию, как «менталитет», довольно глупо. С другой, сводить все к объективным экономическим условиям, которые и порождают культурные особенности, является крайне однобоким путем. Вульгарное понимание марксизма, т.е. мнение, что все можно редуцировать до экономики, не способно адекватно объяснить культурных различий. Апологеты либеральной идеологии говорят о «неправильном капитализме», марксисты разного уровня отвечают тем, что «капитализм везде одинаков». Первые задумываются о грустной разнице в культурном уровне, вторые низводят вопрос до мир-системного анализа.
Наше мнение таково, что данный вопрос стоит рассматривать диалектически. Если мы описываем общество, его движение из точки А в точку Б, то стоит рассматривать как экономические условия, так и культурное развитие, ведь они обуславливают друг друга, обеспечивают саму возможность того, что в Германии или Швеции прогресс будет двигаться иначе, чем в Италии или Испании. Таким образом, экономические условия влияют на формирование культуры, но в дальнейшем уже культура начинает влиять на экономику.
Цель нашего небольшого исследования состоит в том, чтобы установить, почему Западная Европа последние десятилетия ставит вопросы об экологии, равных правах и прочем, а Восточная и тем более постсоветская Европа не в состоянии их решить.
От свободы до свободы
Если мы посмотрим на историю Европы, начиная с давней античности и до наших дней, то мы заметим специфическую тенденцию. Тирания сменяется демократией, которая, в свою очередь, сменяется качественно новой тиранией. Так, на примере Рима, мы можем наблюдать, что с момента своего основания Ромулом он был царством, которое, в последствии, превратилось в республику, которая выработала законы и принципы, ставшие, в последствии, римским правом. Но расширив свою власть на большую часть известного мира, Рим стал империей. Это было качественно иное образование, которое позволило удерживать огромные пространства от Атлантического побережья до Иерусалима.
Подобное можно было наблюдать и в греческом обществе. Многие полисы переживали перевороты аристократии, тиранию, но так или иначе возвращались к демократии. Яркий пример — это Афины, пережившие период как аристократической власти, так и демократии, которые в конце концов оказались под властью Македонского царства.
В классических работах, т.е. «Государстве» Платона и в «Политике» Аристотеля, мы находим размышления о том, как лучше устроить полис, как привести его к идеальной форме. Несмотря на видимые разногласия, в трудах великих философов мы находим, что лучше всего полис живет тогда, когда им управляют люди, заинтересованные в его благе. У Платона это философы, которые идею блага «знают», а у Аристотеля это граждане, которые вовлечены в деятельность суда и народного собрания.
Очевидно, что гражданское общество античности и современное — это абсолютно разные общества, но факт того, что идея гражданства и вовлеченности граждан в политику зарождается уже тогда, является очень важным.
Средневековье повторяет путь от самоуправления к абсолютной монархии. На ранних этапах, когда Рим уже пал, многочисленные народы, расселившиеся по территориям Германии, Франции и Италии, успешно существовали без какой-либо центральной власти. Сельские общины совместно обрабатывали землю, расширялись, постепенно превращались в города. Городские укрепления возникали по решению их жителей, которые испытывали потребность в защите. Внутри города делились на цехи или гильдии. Где-то побеждали представители торговли (Генуя, Венеция, Любек), где-то ремесленники (Милан, Франкфурт, Кельн), но так или иначе, власть сюзерена почти не распространялась на город. Городские власти либо откупались, либо имели статус имперского города (в Священной Римской империи). И лишь постепенно, с укреплением центральной королевской и местной феодальной власти, возникло противоречие. Феодал хотел получать с городов доходы, а города стремились сохранить самоуправление, что вылилось в магдебургское право. Но если в Западной Европе условия были благоприятными для развития городских ремесел, масштабного каменного строительства, постройки укреплений и соборов, то на Востоке дела обстояли иначе.
Территории Руси от Новгорода до Киева и даже южнее была больше любого тогдашнего Европейского государства, при этом имела крайне низкую плотность населения. Главным источником дохода были, с одной стороны, стратегический путь из варяг в греки по Днепру, что обеспечило Киеву и Киевскому княжеству приток средств и главенствующее положение на несколько веков, с другой, балтийская торговля, которая приносила прибыль Новгородской земле. Очень часто можно услышать истории, что до монгольского нашествия Русь была в разы прогрессивнее и цивилизованнее, чем Европа. Это историческая выдумка.
Сельское население Европы находилось в значительно лучшем положении. Размах строительства привел к тому, что за несколько столетий было вырублено большая часть европейских лесов, а на их месте появились пахотные земли. Климатические условия средневековья были немного лучше современных, было теплее. Города постепенно обзаводились каменными домами и стенами. В целом количество денежных потоков, производственных мощностей и так далее было выше.
Житницей Европы Россия и Украина стали довольно поздно, с освоением огромных пространств южных степей, т.е. современного Юга Украины, Кубани, Центральной черноземной области. Средневековая Русь целиком и полностью располагалась в лесах и болотах. Непосредственные контакты с кочевыми племенами (печенегами, половцами, а затем и с пришедшими монголами) держали приграничное население в наиболее приспособленных для земледелия областях в постоянном напряжении. Фактически, центрами культурной жизни, где была «цивилизация», стали крупные города: Киев, Чернигов, Новгород, Тверь и прочие.
Говорить о городском самоуправлении на Руси довольно трудно. С одной стороны, у нас есть эпизод, с которого вообще ведется отсчет истории — это призвание варягов на княжение, т.е. население Новгорода и/или Ладоги договорилось и призвало кого-то княжить над ними. Все тоже Новгородское боярство (оно же в большинстве своем и купечество) то прогоняло, то призывало Александра Ярославича (Невского). Ранее Киевское боярство призвало на княжение Владимира Мономаха. Однако из всех государств Руси реальный республиканизм и традиции самоуправления проявил только Новгород, в силу специфических экономических и культурных условий.
Все остальные города либо образовывали вокруг себя княжества — Киевское, Черниговское, Переяславское и так далее либо принадлежали родственниками правящего князя. В силу этой политики, а также лествичного права (когда трон наследует не сын, а брат правителя, а затем его брат, и только затем сын первого), Русь скатилась в междоусобицы, которые не прекратились с приходом монголов.
И только с выходом на арену Московского княжества, которое начало объединять земли вокруг себя под началом централизованной власти, можно говорить о конце междоусобиц.
В средневековой Европе также были войны внутри государства. Но чаще всего это происходило на уровне герцогств и не влекло за собой крах всего государства. Войны же между государствами, будь то поход Вильгельма Завоевателя или Столетняя война, наоборот способствовали усилению процессов централизации. Лишь Священная Римская империя, в силу специфического своего устройства, все больше и больше распадалась на вотчины имперских князей и торговых городов. Тоже самое было в Италии, к которой мы еще вернемся.
Краткий очерк положения дел в Средневековье, т.е. тогда, когда были заложены основы современной Европейской цивилизации, дает нам понять, что разница экономических и культурных условий Западной и Восточной Европы, состояние населения и развитие самоуправления отразятся на их будущем.
Борьба за свои права
В середине XVвека Гутенберг изобретает печатный станок. За очень короткий промежуток времени была напечатана вся имеющаяся тогда литература. Книг стало больше, книги стали доступнее. С 1088 года работает Болонский университет. Образование начинает постепенно распространяться по Европе. В начале 1517 году Лютер прибивает к дверям одной из церквей Виттенберга 95 тезисов. Начинается Реформация. Описывать события, что проходили с 1517 по 1648 годы, будет долго и не очень продуктивно. Однако стоит отметить, что на волне реформации начинают формироваться масштабные народные движения. С одной стороны, мы явно понимаем, что принятие протестантизма на территории Германии было вызвано не столько высокими моральными идеями, сколько экономическими и политическими предпосылками. Немецкие князья, окончательно уничтожившие единство Священной Римской империи, получили возможность выбирать религию на своих землях, т.е. максимально расширили свои права. Для Нидерландов, восставших против испанского правления, религиозный фактор также был важным, так как подчеркивал отличие от католиков и объединял население.
После Реформации еще одна революция вспыхнула в Англии. Восстание против королевской власти со стороны нового дворянства, поддержанное населением, также намекает на усиливающуюся роль масс в политике.
Великая французская революция стала переломным этапом в истории, окончательно закрепив крушение феодализма и переход к новой, капиталистической формации. Пример Франции вдохновил революции в других европейских странах. Весна народов в 1848 и Парижская коммуна, окончательно закрепили невозможность возвращения к старым порядками и сделали республиканизм и парламентаризм одними из основных принципов европейского общества.
Все большее количество масс вовлекалось в политические и экономические процессы. Промышленная революция, массовое бегство крестьянского населения в города, разрушили основы крепостничества и феодализма. На арену борьбы с земельным дворянством вышла буржуазия. Лозунг Великой Французской Революции о «Свободе, Равенстве, Братстве» был подхвачен всеми слоями третьего сословия от буржуа до крестьян. Все восстания и революции до 1871 года были революциями буржуазными, вдохновленными идеями либерализма, гражданских прав и свобод.
Парижская коммуна вывела на арену борьбы новые вопросы, вопросы рабочего класса. Как писал Лукач, буржуазия оказалась в удивительном положении: она была передовым классом в антагонизме с аристократией, но почти сразу же стала классом реакционным по отношению к пролетариату. Безусловно, рабочий вопрос стоял остро, начиная с 20-х годов XIX века. Но именно в Парижской коммуне, на наш взгляд, были полностью выражены те стремления и требования, которые мировой пролетариат выдвигал своим хозяевам.
Бисмарк, понимая, что французский пример заразителен и что влияние социалистов в обществе велико, издает «Исключительный закон против социалистов», но вместе с тем вводит пенсионное обеспечение, пособия и прочие, в целом, прогрессивные нововведения в сфере трудового законодательства.
Русская революция привела к грандиозным изменениям. В первые дни советской власти вводятся декреты о земле, о 8-ми часовом рабочем дне. В последующем создается самое прогрессивное трудовое законодательство, право голоса получают женщины. Вводится бесплатные медицина и образование. Как европейская буржуазия в XIX веке вдохновлялась французскими революциями, так европейский пролетариат был вдохновлен завоеваниями русской революции. Социалистические восстания в 1918-1919 годах — гражданская война в Германии, Венгерская республика, Красное двухлетие в Италии — фактически вынудили передовые страны, как Франция и Англия, вводить социальное обеспечение, уменьшать рабочий день и предоставлять права женщинам.
Сильное рабочее и профсоюзное движение, социалистические и коммунистические партии насчитывающие десятки и сотни тысяч членов, Советский Союз как реальная альтернатива буржуазной демократии — всё это создало условия для появления государства всеобщего состояния, которое сейчас построено в Скандинавии, в Германии и Франции.
С крушением Советского Союза мировому социалистическому движению был нанесен серьезный урон. Последние тридцать лет мы наблюдаем демонтаж государства всеобщего благосостояния, возвращение в политику правых и радикально правых партий. И вот мы вернулись к тому, с чего начали. Почему Европа постоянно бастует, почему ее население постоянно расширяет список требований к правительству и государству?
Гражданское общество
Теории гражданского общества существуют еще с античности, об этом мы говорили. Среди них есть теория итальянского коммуниста Антонио Грамши. Он в «Тюремных тетрадях» заходит издалека, обращаясь к макиавеллизму. Он рассматривает противоречие между сторонниками и противниками идей Макиавелли не как моральное противостояние, а как способность воспринявших их действовать согласно или против них в определенной исторической ситуации. Для Грамши идеи Макиавелли были крайне прогрессивными в условиях разделенной Италии конца XV, начала XVI века. Макиавелли, смотря на опыт объединяющейся вокруг личности короля Франции, понимал, что если Италия хочет остаться передовым государством, то ей необходимо преодолеть раздробленность и объединиться. В фигуре Государя или Принца (итал. Il Principe) Макиавелли видел того, кто сможет подчинить себе общественное мнение множества городов Северной Италии и привести ее к единству. Ведь на тот момент времени претендующая на культурное превосходство Флоренция, сильная торговая Венеция и передовые в промышленном плане Милан и Турин имели между собой множество противоречий. Каждый город, будь то Флоренция, ставшая республикой, Венеция, избирающая дожей, имели специфическое гражданское общество, которое выражало свои интересы и направляло политику государства.
При этом Грамши отмечает, что антимакиавеллистские настроения во Франции были вполне понятны и даже закономерны. «Государь» был книгой для итальянского правителя, а не французского, не был указанием к прямому действию или универсальным моральным кодексом. Потому в одном месте он был прогрессивным, а в другом абсолютно реакционным.
Современное ему гражданское общество Грамши видел в партиях. Под партиями он понимал не только политические объединения, но и издательские конторы, редакции газет. Гражданское общество — это совокупность граждан, имеющих общие интересы или проблемы и самоорганизующихся для их реализации. И чем более развито общество в целом, тем больше в нем будет этих самых партий, и место их столкновения — парламент — должно стать и становится местом выражения их воли.
Для итальянского философа опыт русской революции был удивительным и абсолютно невозможным. Чтобы осуществить революцию в Европе, недостаточно захватить власть, нужно подчинить себе гражданское общество, поставить его на свою сторону. Репрессивная политика в фашистской Италии и Германии, гражданская война в Испании являются яркими тому подтверждениями. Если первые запрещали коммунистические, социалистические, а затем все остальные партии и издания, проводили чистки в университетах и так далее, не встречая организованного сопротивления, значит, что гражданское общество, т.е. передовые выразители его, видели в них большее благо, чем в коммунистах. И то некоторые исследователи отмечают, что партии Муссолини и Гитлера к концу 30-х представляли из себя закостеневшую надстройку над обществом. Воодушевленное в начале, общество начало ощущать бессмысленность этой партийной монополии.
В Испании все происходило наоборот. В стране сначала произошла буржуазно-демократическая революция, которую поддержала большая часть общественности. Но эта революция не обезглавила реакционные аристократические элиты, имевшие влияние на армию, и ее лидеры не смогли полностью решить вопрос, что же делать с аристократией и ее требованиями. И понимая, что эта революция грозит перерасти в революцию социалистическую, реакционные силы решили устроить переворот. Таким образом, идея того, что революция или переворот может случиться только при поддержке гражданского общества, оправдал себя. Фактически, на примере Испании мы видим, что противоречие разных лагерей, бездействие и неуверенность партии, что пришла к власти, приводят к гражданской войне.
Русская революция была противоположно иной. В царской России гражданского общества как такового не было. Процессы его образования начались только после Революции 1905 года. Пришедшим к власти большевикам не надо было никому ничего доказывать. Они уже были выразителями интересов значительной части общества, т.е. рабочего класса и крестьянства. Да, в последствии тоже началась гражданская война. Но в стане белых не было и намека на единство. Фактически, каждый командующий был выразителем своего видения будущего и держался только на том, что у него есть иностранная поддержка и армия. Белые выражали интересы наиболее реакционных кругов общества, которые просто некому было поддерживать. Это отмечает Грамши, это отмечает и Кагарлицкий, ссылаясь на Троцкого.
Клеточки и коробочки
Эти же идеи, но немного в ином контексте отмечает Александр Зиновьев. Размышляя над таким явлением, как «сверхобщество», он говорит следующее. Сверхобщество так или иначе вырастает на базе общества. И есть как минимум два пути развития. Советский — когда на основании «социальной пустыни», т.е. полной разрухи всего и вся, в условиях голода, безграмотности и безкультурья, высшая революционная власть строила сверхобщество сверху. Власть мобилизовала людей, образовывала их, создавала условия для выживания народа, тем самым создавая сверхгосударственность, сверхкультуру, сверхэкономику и сврехидеологию. И западный или западнистский — когда вместо пустыни у нас «социальные джунгли», т.е. баснословное изобилие, всестороннее развитие, развитая западная демократия. Сверхобщество тут вырастает снизу, из самых своих основ. Эти процессы не явны, так как у них слишком много исходных. Западное сверхобщество складывается в результате победы идеологической и политической над советским сверхобществом, установив тем самым мировое господство.
Вопросы культуры и потребностей
Все мы знаем про пирамиду потребностей Маслоу. Согласно его теории, когда человек удовлетворяет свои базовые, физиологические потребности, то он начнет ощущать потребность в чем-то более высоком, например, в безопасности, в общении, любви и так далее.
Если мы перенесем эту пирамиду на общество, то немедленно вспоминаются карикатуры, на которых пирамиду из царей, чиновников и военных держат сотни и тысячи рабочих. Если вашей зарплаты не хватает на то, чтобы прокормить себя и свою семью, если вы понимаете, что все вокруг принадлежит не вам, если сама возможность вашей жизни зависит от работодателя, то вы вряд ли будете задумываться над тем, что существует глобальное потепление, что на улицах не убрано и так далее. Таких людей, например, описывает Джек Лондон в работе «Люди бездны». Это люди без интересов, без потребностей. Вся их жизнь сводится к тому, что они ищут, где заработать пенни на ночлежку и миску похлебки.
В результате борьбы европейского пролетариата за такие вещи как 8-мичасовой рабочий день, социальное обеспечение, пособия по безработице и так далее, уровень жизни простого рабочего вырос. Когда русский рабочий на свою зарплату может позволить снять угол на ночь, немецкий рабочий может позволить себе снимать двухэтажный дом. Ощущая свою причастность к государству, что оно о нем заботиться, европейский рабочий начинает задумываться, например, над чистотой улиц. Он начинает требовать, чтобы были улучшены условия труда дворников, чтобы повышалась их производительность. С появлением свободного времени рабочий получает возможность заниматься самообразованием, культурно развиваться. У него возникают новые мысли, новые требования, и он надеется, что государство это требование выполнит.
Таким образом, мы видим, что улучшение качества жизни, удовлетворение естественных потребностей человека приводит к возникновению у него новых потребностей, более качественных. Идея социализма заключается именно в этом: не в низведении всех до уровня самого последнего идиота, а создание условий, при которых этот идиот будет желать и стремиться к культурному и нравственному развитию.
Тут, конечно, вспоминается Фромм и «Бегство от свободы», а также французские экзистенциалисты. Действительно, человек имеет черту стремиться к комфорту, и чтобы все делали за него. И этим пользуется всякая массовая идеология. Не только фашизм или коммунизм, создающие авторитарные общества, которые задают человеку моральные ориентиры, правила поведения. Но и общество либеральное, создающее эти же самые ориентиры и правила непрямыми путями, но теми же методами. Это проблема, решение которой как раз таки лежит в сознательности населения, в осознании своих потребностей и решимости за них бороться.
Тут уместным будет вопрос, а не создает ли современное государство иллюзию наших потребностей и переживаний об окружающей среде, об глобальном потеплении и прочем. И да, и нет. С одной стороны, мы видим, что идея социал-демократов, что к социализму можно прийти путем реформ, за счет происхождения самой идеи реформы снизу, работает ровно до того момента, пока рабочим готовы уступать. Мы все еще живем при капитализме, в котором выгодно изготавливать пластиковые бутылки, жечь копеечный уголь в ТЭС и так далее. И требования об экологии, как раз таки, это требования к капитализму, это та стена, в которую уперлась социал-демократия и которую он не может преодолеть. С другой стороны, мы видим банальную коммерциализацию проблемы. Экология, ЛГБТ, инклюзивность стали брендом. Нам продают многоразовые сумки для продуктов с надписями «100% ECO» или «SavethePlanet», но нам не перестали продавать пластиковые пакеты. В фильмы и сериалы вставляют проблемы ЛГБТ и национальных меньшинств с целью создать ощущение того, что проблема решена (во время написания статьи появилась новость, что украинское Государственное агентство по вопросам кино выделило 20 миллионов на фильм об ЛГБТ). Проблема есть, но вместо ее решения, на ней делают деньги. Так нельзя было сделать в начале прошлого века. Нельзя было снять кино про тяжелый труд рабочих, во-первых, рабочие только бы разозлились, а во-вторых, у них бы просто не было времени и денег на него.
Восточная Европа
Восточная Европа пережила опыт советского серхобщества. Пережила опыт, когда все спускалось сверху партией, без возможности попросить снизу. И если страны Варшавского договора — Чехия, Венгрия, Польша, которые предпринимали попытки требовать изменений, а так же Западная половина Югославии (Хорватия, Словения) — за счет предыдущего опыта и культуры гражданского общества влились в западнистское сверхобщество и живут немногим хуже чем немцы, то вот постсоветские страны находятся «на дне».
Переход к капитализму в России и Украине привел не только к обнищанию населения, уничтожению промышленности и прочее, но и к тому, что огромные массы людей оказались попросту оставлены на самих себя, без способности жить самостоятельно. С этим связан значительный рост национализма, так как людям надо с чем-то или кем-то себя идентифицировать, с этим же связано и то, что ни в Украине, ни в России невозможно реальное решение вопросов экологии, ЛГБТ, принятие инклюзивности и так далее. Почему?
Возьмем украинское общество. По данным Верховной Рады более 19 миллионов человек находятся за чертой бедности и систематически недоедают. Если предположить, что население у нас 37-40 миллионов человек, то это половина населения. Эта половина населения никогда не задумается о том, что существуют какие-то права людей с нетрадиционной ориентацией, никогда не задумаются о комфорте инвалидов или больных раком. Эти люди никогда не станут академиками, спортсменами, инженерами и физиками-ядерщиками.
Кто тогда задумывается о высоких идеалах? Задумывается в основном молодежь, которая входит в оставшуюся половину населения. Поворот Украины к Западу вызывает отклик в душе прогрессивных молодых людей. Они знают английский, путешествуют, видят качество жизни в Европе и, если у них есть возможность, хотят уехать из страны. Тут у них нет адекватных рычагов продвижения своих идей, нет партии, способной ответить на их запросы, и нет адекватных юридических механизмов, чтобы такая партия существовала.
Таким образом, мы видим жуткое зрелище. Те немногочисленные остатки рабочего класса, находящиеся в глубоком упадке, не в состоянии активно отстаивать свои права и интересы. Молодежь не видит в стране реальных и долгосрочных перспектив и стремиться уехать. А правящие элиты просто не хотят решать проблемы.
Есть ли в нашей стране гражданское общество?
Есть, но в максимально зачаточном состоянии. Единственная партия, которая отстаивает свои интересы, это партия олигархов и людей, которые так или иначе спонсируют деятельность правящих партий. Полностью дезорганизована партия людей, живущих средне либо выше среднего. Они не в состоянии собраться для решения целей, и вопросы решаются каждым в индивидуальном порядке. Редкие исключения — это движение Евробляхеров, протестующие на майдане представители ФОПов, но реального урона или рычагов давления на власть они не имеют. Положительно выглядит опыт создания ОСББ, когда жильцы либо самостоятельно следят за благоустройством своего дома, либо коллективно выбирают управляющую компанию. Также присутствует организованный правый элемент из националистов, бывших военных и сочувствующих, но, как и в случае с предыдущими, они не имеют реальных рычагов власти. Низы безмолвствуют.
Вместо выводов
Как мы можем видеть, еще средневековые объективные условия задали специфический вектор развития народов. Западная Европа смогла совместить в себе культуру как сельского самоуправления, так и городского. Уже в начале 20-го века там отсутствовал крестьянский вопрос и, как минимум, половина населения была грамотной. Бакунин, описывая славянские страны, называл их населения естественными анархистами, но это было истинной именно в условиях, когда 90% населения Российской империи были крестьянами. Процессы, происходящие в Советском Союзе, позволили решить эти проблемы, но решить исключительно сверху.
Украина имеет предпосылки к возникновению гражданского общества, но это наступит тогда, когда население осознает свою роль в стране, начнет требовать реализации и выполнения своих прав, и, что самое главное, начнет самоорганизовываться не стихийно, для краткосрочных целей, а сознательно, выстраивая организации и партии снизу, имея долгосрочную программу и цели. Только тогда, когда народ осознает себя как граждан, когда он заставит государство реализовать свои естественные и социальные права, только тогда мы сможем говорить о сознательном движении в Европу, о реальном решении вопросов культурных, вопросов равенства и солидарности.
Александр Король
Литература:
- Das Zukunftsprogramm der SPD [Електронний ресурс]. – 2021. – Режим доступу до ресурсу: https://www.spd.de/fileadmin/Dokumente/Beschluesse/Programm/SPD-Zukunftsprogramm.pdf.
- Programme Of The DIE LINKE Party [Електронний ресурс]. – 2011. – Режим доступу до ресурсу: https://en.die-linke.de/party/documents/party-programme/.
- Арістотель. Політика / Пер. з давньогр. та передм. О. Кислюка. — К.: Основи, 2000. — 239 с.
- Бакунин М. А. Государственность и анархия / Михаил Александрович Бакунин // Философия. Социология. Политика / Михаил Александрович Бакунин. – Москва: Правда, 1989. – С. 291–527.
- Грамши А. Тюремные тетради // Антонио Грамши. Избранные произведения – Москва: Изд. иностранной литературы, 1959. – Т. 3.
- Грушевський М. С. Історія України-Руси: В 11 т., 12 кн Т. 1.— К.: Наук. думка, 1994. — 736 с.
- Дюверже М.Политические партии / Л.А. Зимина (пер.). — М.: Академический Проект, 2000.
- Зиновьев А. А. Человейник / Александр Александрович Зиновьев // Логическая социология/ Александр Александрович Зиновьев. – Москва: Социум, 2002.
- Кагарлицкий Б. Ю. Марксизм: не рекомендовано для обучения / Борис Юльевич Кагарлицкий. – Москва: ЭКСМО, 2006.
- Крамар О. Держкіно виділило 20 млн грн на перший український фільм про ЛГБТ-стосунки. Який там сюжет? [Електронний ресурс] / Остап Крамар // Громадське телебачення. – 2021. – Режим доступу до ресурсу: https://hromadske.ua/posts/derzhkino-vidililo-20-mln-grn-na-film-pro-lgbt-stosunki-pro-sho-vin.
- Кропоткин П. А. Государство и его роль в истории / Петр Алексеевич Кропоткин // Современная наука и анархия / Петр Алексеевич Кропоткин. – Москва: Правда, 1990. — с. 396-453
- Лукач Г. Классовое сознание / Георг Лукач // История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектике. / Георг Лукач. – Москва: Логос-Альтера, 2003. — с. 145-179
- Маркузе, Г. Одномерный человек. / Герберт Маркузе — Москва: REFL-book, 1994. — 368 с.
- Платон. Государство [Електронний ресурс] / Платон – Режим доступу до ресурсу: http://psylib.org.ua/books/plato01/26gos06.htm.
- Фромм Э. Бегство от свободы / Эрих Фромм. – Nyköping (Sweden): Philosophical arkiv, 2016.
