Айхал Аммосов на свободе! Интервью с активисткой кампании в поддержку Айхала

Айхал Аммосов на свободе! Интервью с активисткой кампании в поддержку Айхала

Активист Айхал Аммосов, который больше года провел в СИЗО Алматы, Казахстан, ожидая своей экстрадиции в России теперь на свободе! Редактор Рабкора взял интервью у Боты Шарипжан, активистки движения за политические реформы Oyan, Qazaqstan, которая с первых дней заключения Айхала поддерживала его. Мнение редакции может не совпадать с мнением интервьюируемой.

– Во-первых, хотелось бы поздравить тебя с тем, что Айхал теперь на свободе! Скажи, пожалуйста, какие ты чувства испытывала, когда узнала, что он в безопасности?

Спасибо! Меня переполняет радость за Айхала, будущее эмансипированной Якутии и гордость за казахстанских правозащитников, которые смогли провести переговоры с местными правоохранительными органами. Кейс был очень сложный. Мы смогли доказать, что в Казахстане не всё идет по указке ФСБ и у нас есть сильные юристы.

– Расскажи, как вообще проходил процесс освобождения? В какой момент дело сдвинулось в сторону предоставления политубежища?

Адвокаты КМБПЧ (Казахстанского международного бюро по правам человека) сразу подали на поиск убежища, чтобы была официальная причина не экстрадировать его сразу. Всем было ясно, что из СИЗО его не выпустят в течение 12 месяцев, так было и с Денисом Козаком [1], и с Натальей Нарской [2]. Годовая тюрьма в Казахстане казалась «меньшим злом» по сравнению с экстрадицией в РФ. После фактического освобождения, совместными усилиями КМБПЧ и российских правозащитников за рубежом шли переговоры, чтобы его не посадили в миграционную тюрьму, как человека без документов (казахстанские РВП, ВНЖ).

– Что ты можешь сказать про условия, в которых содержался Айхал?

Условия в казахстанском СИЗО, конечно, отвратительные, это факт, не церемонятся там ни с кем, какая бы статья ни была. Этот ЛА 155/18 в целом был печально известным, там сильно нарушаются права заключенных, были страшные кейсы с изнасилованием женщин-заключенных. Впрочем, как и во всех закрытых институциях, в армии, тюрьмах, спецприемниках, колониях Казахстана. Правозащитники иногда приходят на проверки, но вы, сами понимаете, к таким дням у них всегда подготовлено, а кто из арестантов будет жаловаться, того будут бить и унижать. Часть книг, продуктов и одежды, как оказалось, не передавали. Письма тоже не все передавали. Мы потом с Айхалом обсуждали: я ему присылала фотки с Ыһыаха (якутский народный праздник), а он их не видел. Много такого. Я и мои казахстанские друзья, соратники, собирали деньги на передачки, как могли, а оказывается, Айхал даже не всё из этого получил. Конечно, это сильно злит. Не знаю даже как быть с этим полицейским произволом, у нас у заключенных дела плохи, если нет «нужных связей». Другой активист, Альнур Ильяшев, лично жертвовал множество классической литературы в это учреждение в «библиотеку», но Айхал сказал нет там никакой библиотеки. В целом, это просто жуткая совковая тюрьма с ужасными условиями, туда лучше никому не попадать.

– Ты писала у себя, что в СМИ говорят преимущественно о вкладе российских правозащитников. Могла бы рассказать, какую роль играли казахские правозащитники в этом деле?

Ни в коем случае не уменьшаю вклад российских правозащитников, но в российских СМИ почему-то немного однобоко подана информация об освобождении. КМБПЧ вели переговоры с нашими органами, с прокуратурой, с Комитетом Национальной Безопасности. Это сложнее, чем кажется на первый взгляд. Наша полиция редко считается с правозащитниками, неважно какой страны. А тут всё получилось. Неправильно приписывать успех кому-то одному, это комплекс стараний неравнодушных людей, от мала до велика. Отдельно хотелось бы выделить юриста Гульмиру Куатбекову, адвокатку Инару Масанову, Мурата Адама, Дениса Козака, Ивана Соколовского. Помог также резонанс, который смогли обеспечить казахстанские независимые СМИ.

– Насколько сильно казахстанские правоохранительные органы мешали ходу дела и насколько вообще оставались в рамках казахского и международного законодательства?

Честно, даже не знаю. Я думаю, на эти вопросы бы лучше ответили его адвокаты, КМБПЧ и пр. Я знаю только, что усилий было очень много. Наши полицейские в целом не сильно любят думать, у них «приказ». Они видят в базе отметку «международный розыск» и всё, гнут линию. В ночь его вылета чуть ли не в Акорду (правительственный орган Казахстана, выполняющий роль Думы в РФ) звонили, в КНБ, в прокуратуру.

– Могла бы ты рассказать, какие в целом организации принимали участие в освобождении Айхала?

InTransit [3], КМБПЧ, Вывожук, с донатами помогало Российское Социалистическое Движение*, это только часть известных мне организаций. Движение за Независимость Саха** «Сопротивление», «Азиаты России**», активисты Oyan, Qazaqstan тоже оказывали информационную поддержку, отдельные активисты тоже донатили и помогали точечно, были и те, кто пожелали остаться анонимами.

– Имело ли дело Айхала среди политизированных людей Казахстана какой-то резонанс? В том числе среди левых.

Резонанс был, но в основном, среди казахов, которые понимали как народам в России необходимы эмансипированные республики. Все, кто против полномасштабной СВО тоже понимают, насколько российское правительство сошло с ума со своими людоедскими законами, лейблами «иноагент» и «экстремист». Многие знают, как Россия посылает на СВО якутов, бурятов, калмыков, коми, этнических казахов с Астрахани, Омска. Короче, многие казахи понимали, что в желании сахалар (самоназвание якутов — прим. ред.) быть эмансипированными нет ничего плохого и тут нет «сепаратизма». Сказать, что резонанс был очень громким, тоже не могу, часть казахстанцев всё-таки очень аполитична. Но поддержки хватало.

– Была информация о том, что Айхала пытались задержать повторно. Ты знаешь что-то об этом?

Да, в день его освобождения его забрали в отдел миграционной полиции и хотели посадить в миграционную тюрьму. И насколько я знаю, в ночь перелета в Германию охрана в аэропорту тоже думала отдать Айхала в руки правоохранительных органов. КМБПЧ и СЗ и тут отлично сработали.

– Расскажи, как твоё состояние после освобождения? Насколько тяжело для активистов было заниматься поддержкой?

У меня всё хорошо, я и дальше намереваюсь помогать политзаключенным по мере своих сил. Сейчас я пишу письма Айгерим Тлеужан, казахской активистке, задержанной якобы за «призывы к митингам» во время январских событиях. Хочу устраивать вечера писем политзаключенных. Мне не было тяжело, в отличие, от сидящих активистов. Прямо сейчас в СИЗО находятся разные политические активисты, например граждане Каракалпакстана, а в колониях находятся незаконно заключенные за январские протесты, лидер незарегистрированной партии «Алға, Қазақстан» и рекордсмен Гиннесса Марат Жыланбаев отбывает 8-летний тюремный срок. Я бы хотела, чтобы международное сообщество обращало внимание на политзаключенных Центральной Азии, так как у них мало информационной поддержки.

* Российское социалистическое движение признано «иноагентом».
** Данные организации внесены в реестр экстремистов и террористов.