В преддверии европейских выборов 2019 г. регулярно появляется информация о коалиционных переговорах между различными партиями и движениями радикального левого спектра во Франции. Об актуальном состоянии французской радикальной левой в этом интервью мы беседуем с известным французским левосоциалистическим политологом, профессором Лондонского университетского колледжа Филиппом Марльером.
– Дорогой Филипп, в целом как ты оцениваешь состояние левого движения Франции через полтора года после победы Эмманюэля Макрона и, в частности, как бы ты интерпретировал новое соотношение сил внутри французской левой?
– Один мой хороший товарищ, профсоюзный активист из Бордо, так очень коротко и верно определяет это состояние: «Спад и надежда». Когда на президентских выборах сообща левые кандидаты не набирают даже 30% процентов, когда левые кандидаты не попадают в тройку сильнейших, а в парламенте абсолютное большинство превращается в от силы 60 депутатских мандатов, когда теряют социалистических депутатов в таких исторических для рабочего движения бастионах, как Нор, можно называть это спадом, можно неудачей, это зависит от вкуса комментатора. Но то, что речь идёт о типе исторического поражения, это неоспоримо.
Разумеется, главной «жертвой» этого процесса стала Социалистическая партия, СП. Она несёт принципиальную ответственность за беззубые и, по существу, выброшенные из истории пять лет «олландизма»: социалисты лишились 90% депутатских мандатов, их разъедает внутренняя борьба… Это интересный и поучительный парадокс: партия сейчас более страдает от тех, кто, казалось, более верно, чем другие, поддерживал политику Олланда. Но закономерность в том, что социал-либеральное направление, очень мощное среди избранных лиц, государственных чиновников от СП, оно реально подорвало СП. Посмотрите сейчас на кадровый состав руководителей или министров от макроновской «Республика, вперёд!» О, мы найдём там очень много лиц, некогда обладавших членским билетом СП. На всех уровнях!
Надежда… Да, надо признать: впервые с 1960-х гг. динамика внутри французской левой обернулась против СП в пользу более радикальных сил и прежде всего «Непокорённой Франции» Жан-Люка Меланшона. Но как специалист в политической науке и конкретно партологии я вынужден констатировать другой тезис: наверное, никогда после 1968 г. французские левые в своей совокупности не были так слабы – не только электорально, хотя барьер «ниже 30%» говорит сам за себя, но также социально и идейно. В то время, когда общество продолжает подвергаться мощным ударам ультралиберализма, и социальные завоевания прошлого (Трудовой кодекс, железнодорожники, государственные служащие) находятся в состоянии перманентной угрозы, левые оказываются – помимо правильных лозунгов, конечно, – неспособны изменить данное. Увы, подъём радикальных левых не компенсировал целостного спада французской левой. И этот фактор ещё длительное время будет играть важную роль в жизни тех сил и активистов, которые хотели бы изменить актуальный вектор движения Франции.
– То, что созданное по инициативе Жан-Люка Меланшона движение «Непокорённая Франция» стало главенствующей силой во французской радикальной левой, закономерно?
– Во всём левом движении, я добавлю. Если мы проанализируем итоги выборов 2017 г., то убедимся, что Жан-Люк Меланшон набрал в апреле 19,6% голосов, или в три раза больше, чем тогдашний кандидат от СП Бенуа Амон, а в июне «Непокорённая Франция», даже слегка отступив с 11%, всё равно опередила по поданным голосам социалистов. Повторю, ситуация невиданная с 1970-х гг. Ты как специалист по истории левого движения Франции и Западной Европы прекрасно знаешь, что, начиная с турского раскола, на протяжении долгих десятилетий левое движение Франции крутилось вокруг двух осей, мощнейших полюсов – Социалистической и Коммунистической партий. Вот новое данное: на парламентских выборах прошлого года кандидаты от этих двух в прошлом мощных и по-настоящему народных партий получили немногим более 10% голосов, то есть меньше одной «Непокорённой Франции».
Если провалы и исторический упадок СП и ФКП я нахожу закономерными, хотя я бы не говорил о неизбежности дальнейшей гибели СП (не потому, что я сам был членом СП или питаю к ней какую-то особую симпатию, но исключительно из принципа обратимости), я позволю себе сказать о том, что не считаю прогресс «Непокорённой Франции» тем, что было якобы предопределено.
Но надо отдать должное лично Меланшону и его команде: они максимально использовали в своих интересах падение Социалистической партии и продолжают сегодня наращивать политический капитал. Лозунги Меланшона были услышаны в самых разных социальных стратах общества – среди молодых выходцев из иммиграции, долговременных безработных, миллионов бывших избирателей традиционных левых партий, работников общественного сектора. В конце концов, эстетически, с помощью новейших технологий поданные лозунги о «гражданской революции», «сопротивлении кастам» или план выхода их стесняющих «социализм» европейских договорах, имели громкий отклик среди избирателей. Это мы должны признать.
Но резкий подъём «Непокорённой Франции» имеет обратную сторону. Если правый популизм (бывший Национальный фронт, Дюпон-Эньян) давно имеет во Франции свою политическую аудиторию, левый популизм, воплощаемый командой Меланшона (и сегодня энергично продвигаемый уже на уровне Европейского Союза) – сравнительно молодое явление. Эксперимент «Подемос» в Испании показал, что здесь имеется свой лимит, барьер. Для Франции я бы определил его в 15-20 пунктов. Это очень много для «Непокорённой Франции», но это мало для гипотетической победы левых сил. Хуже того, и подобный результат может оказаться недостижим – просто потому, что свойственные Меланшону и его преданным политикам авторитаризм, персонализм и мегаломания со временем способны отвратить часть «левого народа» от его проекта.
– Как неопределённая ситуация во Французской коммунистической партии влияет на радикальных левых?
– В самом деле, в ФКП мы не имеем никакой определённости. У коммунистической партии неважные дела. Можно сказать, что длительная агония ФКП затянулась на несколько десятилетий. Я не могу радоваться этому, у меня самого много товарищей и друзей, которые входили или входят в эту партию, но как специалист по левому движению я констатирую такую негативную тенденцию во всех тех партиях, которые в 70-е гг. выступали флагманами еврокоммунизма. Значит, речь идёт об общем для всех них тренде…
Конкретно сегодня сложилось невиданное в истории ФКП положение: в первый раз за всю почти вековую историю этой некогда главной рабочей партии Франции, текст руководства к очередному конгрессу партии не получил поддержки основной части членов партии. Я ценю организаторские таланты Пьера Лорана и его журналистский талант тоже, но я полагаю, что он в ближайшее время покинет «капитанский мостик» в своей партии. И это будет полезно для ФКП.
Проект генеральной резолюции, получившей относительное большинство у членов ФКП, «Манифест для Коммунистической партии XXI в.», выдвигает на первый план депутата Фабьена Русселя, также журналиста, но политика с более «традиционными» для коммунистической сферы принципами. Будет ли это хорошо для радикальной левой, я не уверен. Упадок ФКП, на мой взгляд, остановить невозможно, но имеются тысячи активистов, которые не готовы отступить в «царство Меланшона». ФКП всё ещё важный фактор политического поля Франции, социального движения и, если хочешь, классовой борьбы. Примеры Греции и Португалии показывают, что коммунистическая идентификация может затормозить процессы «стирания» тех партий, которые появились под влиянием вашей Октябрьской революции.
– Ещё одним из очевидных проигравших в 2017 г. участников левого движения Франции стали экологисты – «зелёные»…
– Я согласен, объединение «Европа Экология – Зелёные» (ЕЭЗ) потеряло свою парламентскую группу, и в целом представительство ЕЭЗ в Национальном Собрании завершилось. Навсегда? Я не думаю. В Западной Европе политические скачки и падения «зелёных» происходят волнообразно. Эта политическая сила имеет свою специфику. В отличие от традиционных левых, тут сложно говорить о прочных социальных связях, об устойчивом электоральном корпусе. «Зелёные» никогда не могли похвастать большим числом членов и активных сторонников. Я не буду утверждать, что природоохранительная тематика потеряла во Франции актуальность, но не случайно, что многие именитые депутаты и сенаторы от ЕЭЗ сразу же перебежали в макроновский лагерь. Вот эта старая дилемма «во власти – в оспаривании», она сыграла с французским экологистским движением злую шутку. На сегодня его кризис кажется структурным и непреодолённым.
– Два десятилетия назад казалось, что крайне левые формации во Франции имеют тенденцию к наращиванию своих политических позиций…
– Да, когда действовало правительство «множественной левой», в обществе имел место определённый запрос на радикализм – как справа (Национальный фронт), так и слева (скажем, объединения троцкистской традиции). В 2002 г., когда впервые после 1981 г. кандидат-социалист не попадает во второй тур, кандидаты этой линии получают десять процентов голосов. Это был огромный ресурс, но крайние левые не воспользовались им совершенно. Да, здесь против них сработали традиционный инфантилизм, закрытость (особенно у «Рабочей борьбы»), слабые «социальные реле».
Я сам верил в эксперимент Новой антикапиталистической партии построить общий радикальный левый дом, открытый единству левых сил в духе критичного марксизма. Увы, этот проект также потерпел поражение. 1% голосов за кандидата Филиппа Путу в апреле 2017 г. сам за себя говорит.
– Время от времени из Франции приходят сообщения о переговорном процессе разных радикальных левых партий и движений в пользу создания широкой левой коалиции к выборам в Европейский парламент в 2019 г.
– Являясь безусловным сторонником подобной перспективы и пылким сторонником единства всех антилиберальных левых сил, я позволю усомниться в положительном исходе данного процесса. Прежде всего потому, посмотрим правде и реальности в лицо, что сегодня мы имеем совершенно диспропорциональное соотношение сил в спектре «слева от СП». Если все, кто там располагается полны желания «додушить социалистов», мечтая «отщипнуть» от них тот или иной фрагмент избирателей, эти же силы являются натуральными конкурентами друг по отношению к другу. Даже если мы выведем за скобки недоговороспособных крайне левых, понятно, что у ФКП, движения «Вместе», движения «Поколение(я)» Бенуа Амона или, тем более, «зелёных» – разные потенциалы, возможности и… амбиции тоже!
Но самое важное в нынешних условиях: всякий аналогичный проект не может не крутиться вокруг «Непокорённой Франции», это ясно. И в то же самое время «Непокорённая Франция» не желает равноправного альянса, Меланшон и компания это показали явно в 2017 г. Их цель – ассимиляция несоциалистической левой и претензия на ту роль во французском левом движении, которую несколько десятилетий подряд играли социалисты. Но проблема заключается в том, что все иные «другие левые» вовсе не горят желанием стать «приправой» к блюду, шеф-поваром которого готов стать депутат Меланшон. В очередной раз, я боюсь, единство радикальных левых станет заложником политических и персональных амбиций, что не пойдёт на пользу наёмным трудящимся…
Интервью брал РУСЛАН КОСТЮК
