Руслан Хестанов
В мае 2016 года группа культурологов из НИУ ВШЭ совершила ежегодную экспедицию «Культурные эффекты границы». В этот раз точкой назначения был Иран. Академический руководитель магистерской программы «Прикладная культурология» Руслан Хестанов пообщался с корреспондентом «Рабкора» Юлией Кудрявцевой и рассказал о том, что он и его спутники увидели Иран совсем не таким, каким его обычно представляют.
Почему в этом году помимо стран, которые вы уже посещали с экспедициями, вы выбрали Иран? Чем он вас привлёк?
На это было несколько причин. Во-первых, географическая доступность: мы обычно передвигаемся на автомобилях, и Иран вполне удобен для таких поездок. Кроме того, когда в последний раз мы были с экспедицией в Закавказье, мы увидели, насколько сильно влияние ближневосточного мира, особенно Ирана, на этот регион. Поэтому нам показалось, что имеет смысл посмотреть внимательнее на страну, откуда именно это влияние шло.
А что именно пошло из Ирана и как вы поняли, что эти веяния – иранские?
Масса вещей! По крайней мере, если речь идёт о XVII-XVIII веках, было сильное влияние.
Например: форма кинжала, которую мы считаем традиционно кавказской, на самом деле абсолютная копия формы иранского меча, только уменьшенная.
Или такой персонаж, как тбилисский кинто. Кинто – это торговец, мелкий, беззлобный мошенник, музыкант. Как раз этот персонаж был воспет в картинах Пиросмани. Он также появился в культуре Тбилиси благодаря иранскому влиянию. Именно кинто создали известную традицию грузинского застолья с его дружественной и веселой атмосферой, а аткже песенную культуру Тбилиси. Но и воровские законы, которые распространились и у нас в России, были также придуманы этими слегка криминализованными персонажами.
Как у вас прошла акклиматизация в Иране?
Перед поездкой мы беседовали со студентами, были вводные лекции. Вводную страноведческую беседу с нами провёл Антон Зыков. Он, кстати, преподаёт персидский язык в Высшей школе экономики. Подобного рода введение в предмет необходимо, но чтобы путешествовать, оно не имеет критической важности. Иран не такая уж экзотичная страна. К нему довольно быстро привыкаешь.
А это общее мнение членов экспедиции или только ваше? Вы же всё-таки восточный человек, близка ли вам культура Ирана?
Девочкам нашим было тяжело. Довольно непривычно носить хиджабы, правда на второй-третий день они свыклись и даже получали от этого удовольствие. Страна не агрессивная, там люди чрезвычайно доброжелательны. Без стеснения подходят к вам на улице и знакомятся. Когда узнают в вас иностранцев, просят сфотографироваться вместе с ними и так далее.
Иранцы открыты и склонны к общению, причём мужчины и женщины в одинаковой мере.
Кстати говоря, свбодные манеры особенно молодых городских женщин поразили больше всего. Ведь самые сильные предрассудки иностранцев так или иначе связаны с представлениями о женщинах. Хотя им предписано носить исламскую одежду, они часто ходят в чёрном, но они женственны, кокетливы и способны к флирту. Они могут подмигнуть, кивнуть, сказать «Hello», и даже «I love you». Конечно, за этим ничего не стоит, но в целом за хиджабом скрывается обычная женщина и со своими представлениями о свободном образе жизни.
© Екатерина Гущина
Единственная трудность – практически никто не говорит на английском языке и, вообще, на иностранных языках. Более того, иранцы, как правило, даже не различают, на каком языке вы говорите: русский ли это, английский, немецкий и так далее. Нас, например, часто принимали за немцев! Иран находится в такой же изоляции, в какой находился Советский Союз, когда люди не видели иностранцев. И естественно, у людей нет жизненной заинтересованности учить иностранные языки.
А почему люди не учат английский? Они не хотят уезжать из страны или у них нет возможности уехать?
Как я уже сказал, это очень похоже на то, что было в позднем Советском Союзе, когда практически во всех школах и ВУЗах преподавали английский язык, но у школьников, студентов не было мотивации изучать его, потому что они думали, что вряд ли им удастся выехать из страны. Контакты с иностранцами крайне редки и представить себе ситуацию в повседневной жизни, где тебе может пригодиться иностранный язык, очень трудно. Хотя, конечно, есть представители современных специальностей, которые работают в IT секторе и других отраслях и они более и менее владеют английским.
А какие аспекты жизни в Иране вы можете назвать его сильными сторонами, какие показались симпатичными?
В Исфахане (старой столице Ирана) нас поразила атмосфера городского народного праздника. Обычно на выходные практически весь город выходит к реке и происходят массовые гуляния: читают стихи, поют, иногда танцуют, играют на самых разнообразных музыкальных инструментах, начиная от традиционных и заканчивая виолончелью. Спонтанность, неформальность и раскованность подобных гуляний не изветсна не только Москве, но и многим европейским городам. И всё это, естественно, без алкоголя в чрезвычайно доброжелательной атмосфере.
Просто мечта наших урбанистов, которым вряд ли удастся перенести эту атмосферу празднующего сообщества в магаполисы, пораженные аномией. Культура спонтанности наших городов не может обойтись без аниматоров. Всё-таки это реликт традиционной ближневосточной культуры.
Скорее всего, лет через двадцать-тридцать, по мере того, как будут прогрессировать модернизация, автономизация, разрушение семейных и родовых связей, я думаю, этот мир коллективныйх радостей будет потихоньку уходить.
То есть Иран всё-таки тоже подвержен модернизации? Многим он представляется сугубо традиционным, с крепкими семейными ценностями.
Там есть и то, и другое. Конечно, больше традиционного Ирана, но мегаполисы берут своё. Тегеран – это мегаполис, который пережил столь же интенсивную урбанизацию за последние десятилетие, какую пережила Москва. Сейчас в Москве сосредоточено 10% всего населения России. В Иране происходят похожие процессы: мегаполисы всасывают в себя население со всей страны и там появляются большие массы люмпен-пролетариата – сельских жителей, в поисках работы приехавших в мегаполис. Это чрезвычайно активная и энергичная фракция населения.
© Лиза Комидис
Иран нас поразил динамизмом и молодостью. Такое ощущение, что все участвуют в торговле, в каком-то деле или бизнесе, вертятся-крутятся. Встают ранним утром и идут спать глубоко заполночь. Средний возраст иранцев – 25 лет. Молодая страна. Все стремятся к успеху. Страна, несмотря на введённые санкции, интенсивно развивается. Когда молодёжи так много и каждый ищет своё место под солнцем, каждый вовлечен в интенсивную конкуренцию – это признак надвигающихся социальных тектонических сдвигов и революций.
Если бы не санкции, наложенные западными странами, страна бы развивалась еще быстрее.
Там всё для этого есть: разнообразные полезные ископаемые и самое главное – молодое энергичное поколение, которое стремится учиться и развиваться. Понятно, что возможность скорого развития Ирана пугает многих из тех, кто опасается, что нарушение равновесия, неравномерность развития в регионе чревато неуправляемостью и военными конфликтами.
Я знаю, что вы как раз провели два дня в Тегеранском университете. Люди в Иране идут в университет, чтобы обучаться бизнесу и производству? Как обстоит дело с гуманитарными науками? Уделяют ли они внимание изучению повседневности, как культурологи ВШЭ?
Мы были в институте Кавказа и Средней Азии, на кафедре иностранных языков (славистики) Тегеранского университета. Как гости, мы читали там лекции и беседовали с преподавателями и студентами. Говорили, естественно, на русском языке. Профессура и студенты понимают русский язык и очень хорошо им владеют. В университете преподают специалисты высокого класса, которые отучились в российских университетах и хорошо осведомлены о российской жизни. Они также вовлечены в межуниверситетские обмены. Хотелось бы, конечно, чтобы они были более интенсивными.
Тегеранский университет очень большой – в нем обучается пятьдесят тысяч студентов. Много факультетов, начиная от спортивного и заканчивая инженерным или медицинским. Там есть, конечно, культурология. Но в отличие от той, что преподается в Вышке, у них она ассоциируется, скорее, с историей искусств и ремёсел. Культурологов там пока не интересуют вопросы, интересующие нас: повседневная жизнь города, культурные индустрии и инфраструктура и прочее.
Если такого рода предметы в Иране ещё не изучают, есть ли там они в принципе? У людей в Иране появляются мысли модернового человека?
Конечно. Тегеран – это современный мегаполис. Не надо представлять его архаичным городом. Там есть вполне современные слои населения, которые ведут современный образ жизни.
Но у Тегерана есть своя специфика. Поделюсь бытовой историей. В одном городе перед Тегераном в отеле я забыл полотенце и по приезде в столицу попытался купить себе новое. Поскольку мы передвигались пешком по Тегерану, я надеялся, что обязательно наткнусь хоть на какой-нибудь магазинчик, где смогу его приобрести. Но этого не случилось. Улицы Тегерана подчинены необычному для наших городов порядку. Это двух-трёх-этажный город. Лишь на севере есть довольно высокие здания. Первый и частично второй этажи обычно отводятся под торговлю, поэтому сам Тегеран – это гигантский рынок. Супермаркеты отсутствуют.
Ты идёшь по этому гигантскому рынку, а на каждой улице продают не все товары, а очень определенные. Например, только обувь. Ничего другого на этой конкретной улице не купишь.
Такая улица простирается примерно на километр, иногда на два. Потом ты переходишь на другую улицу, где продают рукодельные открытки. Причём, торгуют семьи, давно осевшие в этих кварталах, несколько поколений назад. Короче говоря, полотенце я в этот день так и не купил.
Можно ли сравнить ситуацию в Иране с ситуацией в Китае или в Японии, если говорить об активности населения?
Я не был в Китае, но то, что слышал, очень похоже. Но не нужно думать, только о Китае в таком ключе. Мои осведомленные и путешествующие знакомые рассказывают о похожих впечатлениях после посещения, например, Таджикистана, где тоже чрезвычайно энергичное и экономически активное местное население.
Если бы не военные конфликты, если бы не разные формы политико-экономической дискриминации во многих странах Ближнего Востока и других регионах Азии можно было бы ожидать более интенсивный экономический рост и ускоренную модернизацию.
Потенциал человеческого капитала этому способствует. Побывав в Иране вы легко поймете, почему разные режимы санкций вообще существуют. Запад чрезвычайно опасается, что страны Востока, особенно мусульманские, начнут стремительно развиваться. Их сдерживание тогда станет чрезвычайно дорогим или даже невозможным. Прежний баланс сил будет нарушен и будущее выглядит рискованным.
