Строительство громадных транспортных хорд поверх домов, ребрендинг Парка Горького и Сокольников, обещание более 70 станций метро к 2020 году — нельзя сказать, что власти никак не пытаются изменить столицу. Однако параллельно им существует множество инициатив, которые пытаются самостоятельно преобразить мегаполис и наконец сделать его пригодным для жизни. Один из этих проектов — «Партизанинг», несколько недель назад участники этой инициативы обновили схемы «подземки» своими версиями, отличающимися от официальных наличием ж/д вокзалов, реальным расстоянием между станциями и призывами пересесть с автомобилей на общественный транспорт. Антон Польский — один из координаторов этой инициативы любезно согласился дать интервью «Рабкору», и сегодня пойдет речь о переосмыслении городского пространства.
Городское перепланирование, новая урбанистика — о чем ваша история?
Партизанинг — это не просто высказывание на тему, а прямое действие! Мы не просто комментируем, а вторгаемся в городское пространство. Если провести границу между граффити и стрит-артом, то первое — более субкультурно, а второе больше ориентировано на контекст, где размещается, и более понятно людям. Изначально мы занимались художественными проектами, которые нам показали, что социально ориентированное искусство в рамках городской среды имеет серьезный отклик среди людей — например, проекты велосипедной тематики типа карты маршрутов для двухколесного транспорта. Все наши практики — доски в лифтах, партизанские знаки и велоразметка — совершенно не укладываются в имеющееся понятие стрит-арта. Прочувствовав что-то новое, мы и решили придумать новый термин для такой деятельности.
Конечно, на Западе в рамках урбанистских тенденций есть схожие проекты, но наша деятельность здорово привлекла внимание коллег, которые видят новый вызов. Мы начали чуть больше года назад, общегражданское протестное движение тоже сыграло свою роль в популяризации подобных идей. Повсеместно люди становятся активней, исчезает разница между искусством и повседневностью. Художники рьяно включается в работу над городом. Все сработало в унисон. Вся окружающая среда сыграла нам на руку!
Бесконтрольное создание “зебр” — главное, в чем вас обвиняли инспектора ДПС, что еще радикального ваш коллектив успел сделать?
Упомянутые пешеходные переходы появились в нескольких местах Москвы, там, где люди и так перебегают дорогу, но с риском для своей жизни. После нашего творчества автомобили начали притормаживать! Чуть более тонкие, чем нужно, белые полосы, конечно, выдают природу возникновения перехода, но это только подчеркивает основной посыл — делай сам. Некоторые были закрашены уже на следующий день, но сразу же вместо них появлялись и официальные. В целом, мы стараемся стереть границу между художественным и политическим посылом, между активистами, демонстрантами и жителями. Например, при входе на Красную площадь повесили знаки “Осторожно, впереди тандем!”. Накануне декабрьских выборов на ограждениях вокруг Триумфальной площади разместили баннер, стилизованный под официальный, который запрещал проход по правдивым причинам.
Как насчет созидательной работы? Были ли у вас проекты взаимодействия с жителями на местах, на “земле”?
Летом была организована серия воркошопов в 8-ми московских районах, с отчетами подробней можно ознакомиться на сайте. Каждый из них был особенный: где-то районные обитатели были активней, где-то уже были инициативные группы, где-то люди классно проводили время, однако местные жители никак не были задействованы. В каждом районе свои особенности — например, наличие напряженности из-за мигрантов, отсутствие точек притяжения, транспортные проблемы, различный возрастной состав районов — где-то в разы больше молодежи, где-то остались одни пенсионеры. В некоторых случаях муниципальные власти пытаются всему противодействовать, в других — настроены на диалог, и люди им доверяют. Многие инструменты будут использоваться муниципальными депутатами на постоянной основе. Вектор на улучшение жизни в московских районах сейчас не может не радовать.
Всюду мы развешивали ящики для обратной связи, с помощью которых люди могут высказать свое мнение. И они активно включились в игру — мы получили множество писем. Нередко говорят, что люди пассивны и не знают чего хотят, но наш опыт показывает, что надо просто суметь получить отклик. В наших городах слишком мало общественного пространства для создания чувства общности у жителей. Можно говорить о том, что такие пространства либо ничейные и ими не пользуются, либо они были приватизированы и не имеют всех черт публичного пространства. Людям негде собираться, проводить досуг и обмениваться своими идеями. Когда устанавливали скамейки как пространство для диалогов, то столкнулись с тем, что ночью их спиливают — ведь на них могли бы собираться алкоголики. Сейчас существует большее количество исключенных, тех же малообеспеченных и подростков, на которых никто не ориентируется. Вовлекая их и понимая, что они хотят, можно выявлять проблемные точки и с применением локальных интервенций решать их. Это дает весьма неожиданные результаты! Инфраструктура российских городов ориентирована, в лучшем случае, только на маленьких детей. Алкоголики и шумные компании, сидящие на скамейках на детских площадках — все это следствия отсутствия инфраструктуры для бесплатного досуга подростков, взрослых и других людей, которые могут чувствовать себя исключенными из общества. С другой стороны, идея с самодельными видами спорта не выстрелила. Это привлекло много журналистов, которые походу распугали самих жителей. Они не всегда готовы, стесняются, и напористое вовлечение не всегда работает.
Отрадное, север столицы, показали пример плодотворного вовлечения. Среди множества прецедентов взаимодействий можно вспомнить обыгрывание идеи засилья рекламных листовок. Раздавали схожего типажа брошюры, в которых были смешаны советы “как наладить отношения с соседями”, всевозможные комиксы, легенды Отрадного вперемешку с вымышленными историями. Люди воспринимали это как привычное, узнаваемое и брали в руки, однако по содержанию это было полностью противоположным. В результате многие останавливались и активно интересовались. В целом, наше исследование мощно доказывает результативность тех подходов, на которые мы ориентируемся.
Создается впечатление, что власти смотрят снисходительно на нынешнюю активность новых урбанистов — “Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы на митинг не ходило”.
Безусловно, это так. В некотором роде нам дали на откуп подобные вещи. Все это в рамках общего тренда канализации протеста — последующего слива всей активности. С другой стороны, я убежден, что именно через низовую инициативу люди реально и меняются. Власти могут не осознавать такие изменения, но подобная нашим действиям микрополитика и меняет структуру общества. Многие после больших мероприятий вновь вернулись к малым делам, во многом как ответ на приватизацию оппозиционной политики рядом лиц. Есть мнение, что ряд членов Координационного совета заинтересован, прежде всего, в освоении власти для себя, но не в структурных изменениях в масштабах страны. Я вовсе не уверен, что Навальный менее авторитарен, чем Путин, и его приход принесет конкретные изменения. Как показал опыт лагеря “Оккупая” на Чистых прудах, люди не хотят делегировать полномочия и хотят сами отстаивать право делать политику — здесь и сейчас.
Проекты типа “Дом.Двор.Дороги” и “РосЯма”, конечно, совершенствуют систему, делают её устойчивей, с другой стороны делают ее более приспособленной для человека. Идеей подобных проектов можно описать главную мысль условного среднего класса — мы платим налоги и ждем поддержания нормального качества жизни, если его нет, то направляем всюду обращения. Если люди не согласны с нынешней моделью происходящего вокруг, то можно, конечно, централизовано жаловаться и через такие фактически доносы достигать нужных результатов.
Ты, судя по всему, не согласен?
Я считаю, что нам надо работать с тем контекстом, что есть у нас. Разные города, разная ментальность. Мне ближе другой подход, более анархический — если не нравится автомобильная парковка, то можно действовать напрямую и объяснять владельцам машин, что это неправильно. Сейчас требуется не усовершенствовать путем обращения в вертикальные связи, которые итак не работают, а популяризировать идею горизонтальных связей. Мне ближе инициативы послевоенной Британии, когда рядовые граждане сами делали детские площадки, даже дети, исходя из своих нужд, активно принимали участие в этом. Эти площадки, которые делали сами дети под надзором взрослых, многому учили детей и позволяли создавать пространство под их нужды. Либеральное правительство Тэтчер с корнем вырезало подобные инициативы, назвав такие вещи небезопасными, и все тотально унифицировало, так что феномен adventure playgrounds прекратил свое существование. Так и сейчас — через популяризацию велосипедов мы хотим добиться расширения идеи независимости от действий властей. Наша самоцель — это, прежде всего, не популяризация велотранспорта, а возможность гораздо большей самоорганизации и вовлечения горожан в решение проблемы места, где они живут.
В качестве итогов года вы организовали выставку “Собянин, детка, давай” — чем лично для тебя запомнился 2012?
Фотография с выставки © partizaning.org
Минувший год стал переплетением личного и общего. Мы участвовали в качестве наблюдателей на выборах, вешали постеры на митингах, выпускали бюллетень с идеями о самоорганизации, рисовали зебры и мастерили скамейки, организовывали дискуссии у памятника Абаю. Есть стойкое ощущение, что 2012 стал ключевым. Опыт партизанинга дал базис сместить акцент к диалогу, художественная и политическая ситуация вокруг изменилась. Если прежде мы мыслили как художники, готовые делиться, то теперь склонны слушать людей и пытаться их понять. Взаимодействие с людьми, когда вступаешь в диалог со случайными прохожими, — это самое интересное открытие, и вот это единение с горожанами и вдохновляет.
