Борис Куприянов – директор открывающегося 11 июня в Центральном доме художника Международного книжного фестиваля. Он известен как организатор трех книжных магазинов для интеллектуалов («Фаланстер», «Фаланстер на Винзаводе» и «Гараж»), как издатель и публицист, с завидной энергией постоянно затевающий всё новые и новые гуманитарные проекты. Его лицо можно видеть как на страницах крайне элитарных альманахов для высоколобых эстетов, так и в самых гламурных глянцевых журналах. Ему одинаково интересно, как в компании Ксении Собчак, так и на лекции Олега Аронсона. При этом Куприянов никогда не скрывал своих крайне левых взглядов и анархистских представлений о справедливости. Эти взгляды и представления он не просто исповедует, но и претворяет в жизнь. Корреспондент Рабкор.ру Андрей Ямщиков встретился с Борисом Куприяновым и подробно обсудил всё это.
Про «Фаланстер» в прессе часто пишут, что это «магазин-коммуна», или называют ее «анархистским кооперативом», или просто «единственным в России левацким книжным европейского типа». Какова ваша собственная концепция магазина?
Сначала мы пытались построить магазин, как абсолютную коммуну, потом он претерпел серьезные изменения, но мы не отказались от основных принципов.Каждый участник «Фаланстера» участвует в управлении и владении производством. Мы хотим, чтобы магазин был адресован людям, которые думают, для которых книги не являются развлечением, чтобы это была площадка для конкуренции идей, а не просто обмен денег на книги. Одно дело, услышать с экрана, что Хайек это «новый Маркс», другое дело – взять две книги, сравнить их и тут же обсудить сходства и различия этих двух авторов с теми, кто их читал. Наш магазин называется левым не только из-за антиавторитарного устройства.
Но что самое важное для вас в истории «Фаланстера»?
Что магазин с антикапиталистической организацией труда вполне может выжить в современных коммерческих условиях.
Довольны ли вы сами результатами этого проекта? Что удалось и что не удалось за шесть лет существования?
Не удалось построить реальную коммуну-магазин. Этому мешала не достаточная включенность самих участников. Мы не всегда оказывались способны пренебречь собственными делами ради общего дела.
Благодаря «Фаланстеру» вы стали известным и даже модным человеком, на которого очень высокий спрос в гуманитарном мире. Как вы используете этот «культ личности», чем он мешает или помогает вам?
Это позволяет мне распространять альтернативные для Москвы формы книготорговли, позволяет публично высказывать свою точку зрения. С другой стороны, бытие определяет сознание, и я чувствую, как демоны потребления пожирают меня. Соответственно, нужна борьба с самим собой, как «модным культуртрегером».
Пару слов о других людях, принципиально важных для «Фаланстера»?
Максим Сурков, благодаря характеру и умению которого магазин держится до сих пор. Леша Юсев, на котором гигантская техническая работа. Алексей Цветков, который стоял у начала этого проекта и выбор столь удачного названия его заслуга. Вадим Момотов жертвует сейчас всем своим временем ради «Фаланстера».
У «Фаланстера» не раз были проблемы – поджоги, переезды, обыски на предмет запрещенной «экстремистской литературы». Могли бы вы как-то суммировать эту историю репрессий и свои выводы из неё? Чего в этом было больше, вреда работе или пиаровской пользы?
Мы бы с удовольствием отказались от такого пиара и даже от увеличения числа посетителей, если бы можно было избежать названных проблем. После поджога в 2005 году мы всерьез думали о прекращении «Фаланстера». Но поддержка и помощь от знакомых и совершенно не знакомых нам людей убедила нас, что мы не имеем права закрыться. Люди стали собирать деньги и передавать нам, во дворе проходили митинги, объединившие, может быть впервые, нацболов, московских либеральных интеллигентов, депутатов Госдумы всех фракций и троцкистскую группу «Вперед». Когда заводили уголовное дело «о распространении порнографии», неравнодушная публика встала на нашу защиту. Это накладывает огромную ответственность.
Недавно вам предложили вступить в элитарный клуб «Сноб». Обладатели его платиновых карточек собираются на собственные закрытые вечеринки без мешающей им «черни». Для многих в Москве такая карточка – вожделенный пропуск в клан успешных баловней судьбы. Почему же вы отказались?
А вечеринки бесплатные?
Конечно.
И, наверное, алкоголь пафосный…. Тогда, конечно, обидно, надо было вступать. Вдруг на этих вечеринках решается судьба России? Подобный побег от общества смешон. Мне было бы неудобно ходить по московским улицам с их нищетой и с платиновой карточкой «Сноб» в кармане и наблюдать на эксклюзивных вечеринках эксклюзивных жлобов, простите, снобов.
После успеха вашего «Идеального книжного магазина», временно устроенного на ярмарке «Нон фикшн», вам предложили должность программного директора летнего книжного фестиваля в ЦДХ. В прошлые годы ее занимал редактор «Книжного обозрения» Александр Гаврилов. «Коммерсант» уже успел написать, что программа фестиваля «левацкая». Чем будет отличаться фестиваль «при Куприянове» от фестиваля «при Гаврилове»?
Этот фестиваль придумал Саша Гаврилов, но в этом году не смог им заниматься. Мое руководство временное. Я согласился, потому что не хотел, чтобы эта традиция вообще прекратилась. В этом году тема фестиваля – Будущее. Вместо гламурно-интеллигентского подхода настало время не стесняться мысли и начать критически относиться к себе и обществу. Не обязательно мысли заворачивать в коммерческую обертку, они важны сами по себе, а не как способ продвижения товаров и услуг.
Основные события фестиваля лично для вас, те, которыми хочется гордиться?
Приезд анархистского философа Зерзана в Москву. Лекция Александра Шубина о возможностях утопии, чтение стихов Кирилла Медведева, пьесы ведущих московских драматургов «Москва – Будущее», написанные специально для фестиваля, визит активистов Pirate Bay в Москву. Мы надеемся также, что Антонио Негри посетит фестиваль.
«Фаланстер» тоже иногда издает книги. В прошлый раз это был сборник мнений ведущих российских интеллектуалов о «Ночном» и «Дневном Дозоре», и вот теперь выходит Жорж Сорель, опять же с комментариями весьма востребованных наших мыслителей. Почему вы выбрали именно Сореля? В чем его актуальность? Кто комментирует?
До выхода книги пока далеко. Сорель актуален для нашего общества. Его влияние на общественную мысль XX века неоценимо, в России же он пока игнорируется, как и вся традиция революционного синдикализма. Будут комментировать Доброхотов, Руткевич, многие другие.
Другой проект «Фаланстера» – «Рабочий университет», представивший в трех сессиях всем желающим историю социальной философии от Платона и Библии до Бадью и Делёза. В нем читали свои лекции молодые левые интеллектуалы – Пензин, Цветков, Сафронов. Художник Осмоловский рассуждал о связях критической теории и радикального искусства. Была довольно жесткая полемика правых с левыми по Хайдеггеру. Наталья Трауберг рассказывала, почему ее нервирует плакат Мао на стене. Как вы оцениваете опыт этого проекта и будет ли у него продолжение?
Нам не понравилась последняя сессия. Не получилось по-настоящему антиавторитарного общения между лекторами и слушателями, люди не включились в производство смыслов. Нужно в корне пересмотреть сценарий лекций и в каком-то новом формате у нас, они, конечно будут и сейчас происходят, анонсируются в нашем «живом журнале».
Как насчет вашей политической активности? Помнится, открытие первого «Фаланстера» отложили, потому что вы были задержаны и попали в суд на митинге «Антикапитализм». Совсем недавно ваше фото можно было видеть в московских журналах на фоне ЦДХ, где вы стояли в пикете с плакатом «Сносу нет!». Насколько далеко вы готовы зайти политически?
Это я шубы рекламировал, в ЦДХ как раз проходил меховой салон… Я считаю себя человеком левых взглядов и готов участвовать в одном, но зато самом главном политическом мероприятии, в революции! Пока я не вижу политических партий, в которые мне хотелось бы вступить.
Это в принципе невозможно, или, всё же, при каких-то условиях …?
С удовольствием примкну к социалистическому движению, если в нем не будет сектантства и оно будет открыто для диалога. Я не имею в виду популистские партии, прикрывающиеся левой фразеологией.
Назовите самых важных для вас теоретиков?
Бакунин, Ги Дебор, Тони Негри.
Можно ли назвать ваши взгляды неонародническими, неосиндикалистскими?
Да, можно, я не считаю себя строгим марксистом.
В какой стране мира сейчас наилучшие шансы для реализации близких вам политических проектов?
К несчастью для российского общества потребления это будет востребовано в нашей стране очень скоро.
Согласны ли вы, что община, трудовой коллектив как основная молекула общества, гораздо важнее для человека, чем нация, класс, семья или индивидуальная свобода?
Трудовой коллектив и сам процесс труда неотделим от повседневной и личной жизни человека. Нельзя работать в концлагере, а дома быть милейшим мужем и отцом. Это приводит к раздвоенности, шизофрении. К сожалению, в последние сорок лет мы отделяем труд и «жизнь». И человек не относится к труду как к части самого себя.
Назовите политического лидера, который ближе всех подошел к вашему идеалу и почему именно он? В настоящий момент и в прошлом?
Нестор Махно в давнем прошлом и субкоманданте Маркос в недавнем.
Какая эпоха или событие в истории, кроме махновского движения и сапатистов, вас больше всего вдохновляет?
Двадцатые годы от возникновения Вхутемаса до централизации всех художественных объединений. Для меня политические процессы неотделимы от искусства и ежедневной жизни. Замечательный пример такого слияния – практика советских коммунаров и конструктивистов.
Что вас больше всего раздражает в современных левых? Чему им нужно научиться прежде всего, чтобы стать ближе к реализации собственных идей?
Удручает сектантство и догматизм, нежелание поддерживать диалог за пределами тусовки. Цель большинства современных левых – не изменение общества, а субкультурное времяпрепровождение. Нужно быть открытым и не бояться общения с политическим противником.
Какую книгу вы взяли бы с собой на фронт? Ну или какую книгу перевели бы первой на язык пришельцев, если бы они сегодня высадились на землю?
Евангелие и послание апостола Павла. Для меня это один из главных коммунистических текстов.
Закончите фразу «Социализм возникнет, когда мы …»
Когда мы поймем, что власть не может ничего, а мы можем всё.