Журналист РБК, экономист и общественный деятель Александр Соколов признан виновным в организации деятельности экстремистской организации и приговорен к трем годам шести месяцам колонии Тверским районным судом города Москвы.
Также была сочтена доказанной вина и других фигурантов дела — Юрия Мухина, Кирилла Барабаша и Валерия Парфенова.
Мы связались с бывшим научным руководителем Александра, доктором экономических наук Русланом Дзарасовым и попросили прокомментировать принятое решение:
Я считаю, что это судебная ошибка, этот обвинительный приговор и реальные сроки, потому что никакого состава преступления суд не сумел подтвердить. Экстремизм Инициативной Группы по Проведению Референдума доказан не был. Что такое экстремизм? Это борьба за те или иные общественные цели с применением насилием, попытка заставить общество принять те или иные ценности. Ничего подобного ИГПР ЗОВ делать не пыталась, никаких доказательств подготовки насильственного изменения государственного строя мы не увидели. Они не закупали оружие, не тренировали боевиков. Наоборот, стало понятно, что они придерживались строго законных методов, ведь они хотели добиться проведения референдума,и если они будут нарушать нормы закона, референдум организовать не удастся.
На суде было сказано, что насильственных изменений планировалось достичь “под благовидным предлогом” проведения референдума. Было высказано и следующее обвинение — если вы хотели добиться референдума, то почему вы его за несколько лет деятельности не организовали? Ответ прост — закон о референдуме носит такой характер, что реально добиться его проведения без поддержки властей невозможно. В одном из своих выступлений Юрий Мухин сравнил наш закон о референдуме с другими странами. У нас требуется собрать два миллиона подписей за 45, зарегистрировать инициативные группы в 50 с чем-то субъектах РФ, множество дополнительных деталей. Заданы такие параметры деятельности, которые выполнить практически невозможно. Они посчитали, что им требуется не менее 20 тысяч сторонников в разных регионах страны, чтобы собрать требуемые подписи. Получается, что все рассуждения о “благовидном предлоге” ничем не подтверждаются.
В заключении судья перечислил показания десятков свидетелей — интеллектуалов, общественных деятелей, политиков и т.п., в том числе, известных своей принципиальной позицией, хотя и разделяющих разные взгляды. Все они отвергали обвинение и приводили аргументы в пользу того, что никакого экстремизма в работе ИГПР ЗОВ не было. Судья разделался с этим просто — заявив, что суд внимательно изучил показания и они никак не опровергают сути обвинения.
А кто были свидетели обвинения? Это какие-то секретные агенты, которые якобы были внедрены в организацию ранее. Не называются их подлинные фамилии, только псевдонимы Власов и Пономарёв. Никакие материальные доказательства вины подсудимых не были предоставлены, свидетели предлагали судить обо всём с их слов, сами находясь в тайной комнате, вещая с тёмного экрана искажённым голосом. Судья вышел из зала, вернулся, познакомился со свидетелями, проверил документы и во всём убедился.
Показания таких странных свидетелей считаются убедительными (хотя мы даже не знаем, кто это такие и можно ли им доверять), а показания публичных деятелей — нет. Как вообще этих сотрудников можно считать независимыми свидетелями?
Я считаю, что решение о показательном наказании критиков авторитарных черт нашего строя было принято в инстанциях более высоких, чем суд.
Наше общество переживает серьёзный кризис, та модель периферийного капитализма, которая утвердилась в России после развала СССР, нежизнеспособна. Она подчиняет всю логику развития страны интересам транснационального капитала. Основа этого строя — передача западному капиталу значительной части прибавочной стоимости, созданной трудом нашего народа. Такая экономическая основа и интересы правящего класса препятствуют созданию демократию и развитию гражданского общества.
Для подобного строя характерен высокий уровень коррупции и имущественного расслоения — ведь не существует эффективного народного контроля за представителями власти, а контролирующие органы склонны злоупотреблять имеющимися полномочиями. Также характерные и невысокие темпы научно-технического развития, что обусловливает и невысокий уровень жизни.
Такая ситуация не может не порождать борьбу с несправедливой системой, даже борьбу абсолютно легальную, которую мы и видели со стороны осуждённой группки интеллигенции. Подобная реакция властей говорит о том, что несмотря на то, что наш общественный строй находится в состоянии глубокого кризиса, правящий класс не желает осуществлять никакие масштабные реформы. Так как подобные реформы могут быть осуществлены как раз за счёт доходов текущей правящей элиты, поэтому предпочитают просто подавлять небольшие группы критиков.
Никогда в истории кризис не удавалось подавлять кризисы за счёт авторитарного подавления инакомыслящих, никогда не удавалось подавить социальный протест, называй его хоть “экстремизмом”, хоть рассуждай про “лимиты на революцию”. Если правящий класс направлен только на подавление недовольных, то кризис будет углубляться. Я категорически несогласен с приговором, убеждён, что когда произойдёт неизбежная смена нашего правящего класса, все эти решения будут пересмотрены, равно как осуществится отход и от типичных заклинаний периферийного капитализма — о недопустимости пересмотра итогов приватизации и тому подобное