Прощай, крыса!
Уходит в историю 2020 год, оказавшийся по азиатскому календарю годом крысы. Бывает полезно ретроспективно посмотреть на прогнозы, в том числе и астрологические. В декабре 2019-го нам обещали, что год будет исключительно удачным: «Это будет год новых начинаний. Новые возможности, любовь и деньги. 2020 год будет успешным… Год Металлической Крысы обещает силу, процветание, счастливые события для всех жителей Земли. Каждый сможет проявить энергичность и предприимчивость для достижения своих целей, стремлений и даже своих увлечений. Это отличный год для основания и развития всего нового. Те, кто планирует купить недвижимость, начать бизнес или вложить деньги в долгосрочный проект, имеют большие шансы на успешный результат в перспективе».
Увы, прогнозы политологов и экономистов оказались не более точными, чем пророчества астрологов. Да и отличались они не так уж сильно. Подтвердились лишь прогнозы левых, обещавших очередной кризис капитализма и обострение противоречий буржуазного общества. Но давайте будем честны: левые обещают это каждый год.
В этот раз прогноз сбылся.
Хотя это тоже закономерно. Системные противоречия накапливаются. Левые критики системы видят их, справедливо предрекая неминуемое и внезапное обострение, но, как правило, не имея возможности точно предсказать ни момент, когда это случится, ни повод, который к этому подтолкнет, ни форму, в которой всё произойдет. К сожалению, это судьба всех прогнозов, даже самых точных.
Но вернемся на минуточку к азиатскому лунному календарю, вдохновляющему астрологов. Согласно поверьям китайцев, с года крысы начинается новый 12-летний цикл. Реальность прошедшего года демонстрирует нам скорее исчерпание старого порядка — в экономике, политике, общественной жизни и даже в быту. Но если исчерпание старого — необходимое условие для становления нового, то и вправду крыса (на пару со «старым кротом» истории) со своей работой справилась на «отлично».
На фоне потрясений, охвативших мир, российская власть и олигархический режим продолжали демонстрировать стабильность. Однако сохранять равновесие становилось с каждым днем всё сложнее, а главное сами представители правящей элиты утратили уверенность в том, что могут удержать систему от краха. Для того, чтобы поддерживать отживший порядок требовались меры каждый раз всё более масштабные и радикальные, что в свою очередь играло на дестабилизацию. Власть оказалась похожа на смертельно больного человека, которому каждый раз нужны всё большие дозы сильнодействующих лекарств, чтобы сохранять хотя бы подобие жизнедеятельности. А эти лекарства, в свою очередь, провоцируют новые и новые побочные эффекты и осложнения, с которыми приходится справляться, прибегая уже к новым препаратам.
При этом ясно, что сами кремлевские правители не имели ни единой стратегии, ни общего плана действий. Если судить по принимаемым решениям, можно сделать вывод, что власть метались между попытками подготовить уход Владимира Путина и «транзит власти» к предполагаемому преемнику и бесконечно сохранять всё как есть, делая Путина пожизненным президентом по образцу среднеазиатских деспотий. В действительности, однако, эти метания означали лишь то, что в правящих кругах началась острейшая борьба группировок, в которой верх поочередно брала то одна, то другая.
К концу года, впрочем, кремлевские группировки достигли некоторого подобия консенсуса, сводившегося к тому, что независимо от избранного сценария и от того, какова будет личная судьба Путина, необходимо укрепить режим с помощью репрессий. Антинародные законодательные инициативы посыпались как из рога изобилия. Министерству юстиции дали право произвольно объявлять любого человека иностранным агентом, а затем подвергать его уголовным и административным преследованиям. Застройщикам подарили закон, разрешающий фактически без каких-либо ограничений выселять людей из квартир и сносить дома. Подготовили законы против Интернета, начав с YouTube и Фейсбука. Детям полицейских пообещали льготы при поступлении в университеты (ограничив тем самым возможности всех остальных семей в России).
Практика не отставала от теории. Власти уже в декабре начали оставлять списки иностранных агентов, возбуждать направо и налево уголовные дела под нелепыми предлогами. Хотя первая волна началась ещё раньше — тут и скандальное дело «Сети» и преследование Николая Платошкина, посмевшего призвать своих сторонников голосовать против поправок к конституции, и не менее дикое дело против математика Азата Мифтахова. В декабре дела возбудили против Сергея Удальцова, Алексея Навального и даже схимонаха Сергия, посмевшего подвергнуть анафеме Путина. Юриста ФБК Любовь Соболь обвиняют, что она позвонила в дверь чужой квартиры, а защитников Яблоневого Сада в Москве штрафуют за то, что они пытались воспрепятствовать незаконным действиям строителей. За что сидит Андрей Левченко вообще непонятно — его даже не допрашивают. Хотя, с другой стороны, что тут непонятного? Он же сын Сергея Левченко, бывшего иркутского губернатора, продолжающего жестко критиковать Кремль. А Кремль как в Средние Века стал брать заложников.
Размах репрессий и появление каждый день всё новых и новых запретов свидетельствуют отнюдь не о силе власти. Правящие круги не очень понимают откуда ждать нападения, а потому пытаются превентивно наносить удары во все стороны. Проблема в том, что такое поведение неэффективно. Оно скорее создает новых врагов, чем запугивает старых. Репрессии не могут быть сутью политики. Они, как доказал ещё Макиавелли, являются инструментом, с помощью которого реализуется определенный курс, устраняются препятствия для реализации политической стратегии. Метод жестокий и циничный, но по крайней мере проверенный. Напротив, если репрессивные действия принимают хаотичный и бессистемный характер, они становятся фактором дестабилизации (что, кстати, отлично понял Сталин в 1938 году, приняв решение расправиться с Ежовым и свернуть «избыточную» активность НКВД). Сегодняшняя власть в Кремле не имеет ни образа будущего, ни стратегических приоритетов, ни курса развития для страны, никаких внятных задач, кроме одной единственной: сохранить своё господство как можно дольше — несмотря на объективные обстоятельства.
Но именно от этих изменившихся обстоятельств и исходит главная угроза власти. Режим Путина держался на высоких ценах на нефть и другое сырье, его психологическим основанием были травмы 1990-х и не изжитый ещё советский опыт (как позитивный, так и негативный). Будучи типичным примером того, что Антонио Грамши называл «реакционным цезаризмом» (у нас чаще говорят про бонапартизм), режим мог лавировать между классами и общественными группами, обеспечивая компромиссное сосуществование различных олигархических кланов, договариваясь с Западом и ублажая патриотов. В итоге власть умудрялась удовлетворять всех, хоть и не в равной мере.
Но ушла в прошлое дорогая нефть, сменились поколения, израсходован советский ресурс — материальный и культурный. Изменилась международная конъюнктура, появились новые информационные технологии. В условиях кризиса мировой капиталистической системы обостряются и противоречия между основными игроками глобального рынка, рушатся привычные компромиссы. Чем активнее и успешнее Россия вписывалась в глобальный рынок в 1990-2000-е годы, тем больнее бьет нынешний кризис. Модель развития полностью исчерпана на экономическом уровне, а потому и политический крах неминуем. Ресурсов нет, способа понравиться всем нет. И теперь власть вызывает неприязнь и раздражение повсеместно. Бывшие сторонники превращаются в убежденных противников. Тем более мстительных, что не могут простить путинскому режиму свою собственную недавнюю поддержку этого режима. Группа верных престолу сановников делается всё уже, одновременно не понимая, кто, как и откуда нанесет роковой удар. Безмолвие народа становится зловещим.
Кремль чувствует, что находится в кольце врагов, не столько внешних, сколько внутренних. И хуже того, враги уже в самом Кремле. Потому что все, кто находится там, стали уже смертельными врагами друг для друга.
Хотя опросы общественного мнения дают всей несистемной оппозиции, и либеральной и левой, совокупно не более 15% поддержки, реальная поддержка власти сократилась до 25-30% населения, а в крупных городах снизилась до совершенно ничтожных показателей. Что особенно плачевно, если учесть, что в России (как и в большинстве других стран) есть изрядная прослойка людей, которые готовы будут поддерживать любую власть только потому, что она власть. При смене руководства новые правители получают в наследство от своих предшественников эту группу лояльных поданных, независимо от того, какой идеологии они придерживаются и какую политику проводят. По сути поддержка власти в России сократилась до этого базового слоя, что является, конечно, системной катастрофой.
Что же касается подавляющего большинства граждан страны, то они, не отождествляя себя с оппозицией, крайне негативно относятся к власти. Недовольство не просто растет, оно переходит в раздражение и даже ненависть. Эмоции пока не находят выхода и не воплощаются в какие-либо действия. На руку правящим кругам играет то, что общество категорически не хочет насилия, а власть четко дала понять, что ни на что кроме насилия реагировать не будет. Но к несчастью для власти, потенциальная угроза исходит не только от всё ещё пассивного народа, но и от неё самой. Власть всё более фрагментируется и людоеды уже точат ножи присматриваясь друг к другу.
Очевидно, что правящие круги не верят в свою способность удержать контроль над ситуацией в условиях транзита власти. А следовательно, понимают неизбежность этого самого транзита уже в ближайшее время. Боятся ли они того, что массы переходя от апатии к деятельности, пойдут за несистемной оппозицией или того, что какая-то часть всё той же олигархической элиты в борьбе за передел власти сделает ставку на радикальных критиков режимы, пытаясь их использовать как инструмент давления на своих оппонентов? А может быть и сами кремлевские начальники не знают, чего именно они боятся. Они лишь инстинктивно чувствуют, что их время на исходе.
Впрочем, даже если счет и правда пошел уже на месяцы, каждый лишний день пребывания этих людей у власти грозит обернуться катастрофическими последствиями для страны и общества.
Мы переходим из года крысы в год быка с тревогой и надеждой. Но с твердой уверенностью, что какие бы попытки ни предпринимали власть имущие, пытаясь предотвратить неминуемые перемены, им никуда не деться от суда истории. И от суда общества, скорее всего, тоже.