“Американская мечта мертва” | “Средний класс схлопывается”. © money.cnn.com
Победа Дональда Трампа на президентских выборах в США, оказавшаяся неожиданностью для большинства обозревателей самого разного толка, вызвала сначала шок, а потом волну комментариев, в той или иной мере отражающих растерянность экспертов и идеологов перед лицом новой реальности, смысл которой они, несмотря ни на что, не желают понимать.
Либералы на Западе и в России бьются в истерике. Внезапно эти люди вспомнили о недемократичности американской системы непрямых выборов, которую сами же принимали как данность за два дня до голосования. Не дождавшись окончательного подсчета, они заявляют о том, что Клинтон выиграла по числу проголосовавших за неё граждан, а потому Трамп не является легитимным президентом, но и тут их ждет жестокое разочарование: финальный подсчет демонстрирует, что республиканский кандидат обошел бывшую первую леди почти на 700 тысяч голосов.
Они организуют массовые протесты против результатов выборов, которые, по их собственному признанию, не противоречили конституционным правилам, забывая как сами же покорно смирились с фальсификациями, благодаря которым мадам Клинтон отстранила от номинации своего соперника Берни Сандерса. И возмущаясь недемократизмом коллегии выборщиков, они одновременно призывают членов той же коллегии проголосовать за Клинтон, игнорируя волю пославших их избирателей, поскольку Трамп «непригоден к должности». Соответствующая петиция была инициирована либералами и собрала около трех миллионов подписей. Это был не только беспрецедентный и открытый призыв к государственному перевороту, но и вопль отчаяния.
Напротив, консервативные круги ликуют. Но и тут не всё так просто. Российские журналисты, представляющие охранительный лагерь, испытывают некоторую растерянность. Несмотря на то, что они активно пропагандировали Трампа в течение нескольких прошедших месяцев, его победа не только стала для них неожиданностью, но и оказалась своеобразным ударом по их картине мира. Ведь в соответствии с их представлениями, Трамп просто не мог победить. Чем более правильной, с точки зрения отечественного консерватора, была идеология республиканского кандидата, тем меньше у него было шансов достичь успеха в коррумпированной либеральной Америке.
Победа аутсайдера, противостоявшего истеблишменту и финансовому капиталу, наглядно доказывает, что в США всё-таки существует демократия, пусть и ограниченная размерами кошелька кандидата — Трамп миллиардер, готовый потратить целое состояние на реализацию своих политических амбиций.
Но признание в Америке даже такой, ограниченной, демократии наносит серьезный удар по всей пропагандистской концепции. Ведь наши охранители критиковали в Америке не власть денег, а медийную власть либерального истеблишмента, подкрепленную могуществом «политической закулисы», решившей не допустить президентства Трампа. Теперь приходится признать, что либо закулисы не существует, либо она совершенно не так могущественна, как нам год за годом доказывали…
Демократический прорыв в Америке дает плохой пример российскому обывателю. Ведь оправданием собственных безобразий у нас всегда выступает тезис «у других всё то же самое или ещё хуже». А тут выясняется, что у других, у ненавистных американцев, всё-таки лучше. Не намного, конечно. Но всё же разница заметная…
Вышло так, что в российском идеологическом контексте Трамп своей победой одновременно подорвал оба доминирующих дискурса — либеральный (поражение Хиллари Клинтон обрушило представления о передовых ценностях Америки, которым мы обязаны следовать), и охранительный (о коварном заговоре либералов, которые ни за что не позволят «хорошему парню» честно победить на выборах).
А что левые?
Трудно удержаться от некоторого злорадства, констатируя, что именно «Рабкор» был в числе немногих изданий, писавших о возможности победы Трампа. Порой имеет смысл оказаться в меньшинстве.
Но, увы, в большинстве случаев комментарии в России и в Америке удивительно схожи. По сути дела можно обнаружить две наиболее распространенных интерпретации. С одной стороны, нам предрекают вселенскую катастрофу, порожденную восстанием необразованных, диких и страшных чудовищ, морлоков-реднеков («белых мужчин» по терминологии американских либералов, которые этим словосочетанием характеризуют всех неприятных им людей, независимо от пола и цвета кожи). Нам предсказывают, что администрация Дональда Трампа разрушит экономику, обрушится с репрессиями на женщин и гомосексуалистов, загонит в концлагеря мексиканцев, устроит холокост мусульман, подвергнет страшным мучениям чернокожих граждан, а в перспективе ликвидирует здравоохранение и уничтожит планету своими антиэкологическими мерами.
С другой стороны, нам обещают, что ничего нового не случится, что Америка и весь мир продолжат двигаться по прежнему пути, только после четырехлетнего перерыва. Надо просто пережить это неприятное время.
Самое парадоксальное, что эти два прогноза по большей части соединяются. Нас ждет четыре года апокалипсиса, а потом — business as usual, всё будет по-старому.
Увы, авторы подобных прогнозов в очередной раз ошибаются. Не будет ни апокалипсиса, ни возврата к прошлому.
Победа Трампа на выборах является не результатом неприятного для либералов стечения обстоятельств, а итогом развития системного социально-экономического кризиса, вызванного полной исчерпанностью существующей модели развития капитализма. Не система рухнет из-за успеха Трампа, а успех Трампа вызван тем, что система сама по себе рушится.
Вернуться на путь либеральной глобализации оказывается невозможно. Будь этот путь по-прежнему эффективен и перспективен, у кандидата республиканцев не было бы никаких шансов. Выступая против большей части прессы, против всей вашингтонской элиты, против телевидения, популярных журналистов, экспертов и официальных идеологов, против партийных аппаратов обеих ведущих партий, против статусных правых и либеральных левых, он победил именно потому, что их время прошло, их методы и стратегии перестали работать. Общественное мнение лишь отразило — с огромным опозданием — перемены, произошедшие в реальной экономике и в реальном мире.
Другой вопрос, каковы будут последствия этой победы.
Рассказы про тоталитарные репрессии, которые Трамп обрушит на женщин и всевозможные меньшинства, — не более чем нелепая и лживая пропаганда либералов, пытавшихся запугать американскую публику, но в результате доведших до панической истерики самих себя. Ограничение иммиграции действительно будет иметь место, что несомненно вызовет рост популярности нового президента среди афроамериканцев, граждан латиноамериканского происхождения и беднейших слоев населения США — ведь именно они проигрывают от конкуренции со стороны нелегальных мигрантов (в отличие от привилегированных белых средних слоев, пользующихся дешевым трудом нелегалов). Мексиканские безработные вместо того, чтобы рискуя жизнью пробираться через границу в Соединенные Штаты и подрабатывать наркотрафиком, получат возможность за приличные деньги трудиться на строительстве многокилометровой стены, разделяющей два государства. Строительные фирмы будут загружены заказами, будет развиваться инфраструктура.
Аналогичная стена, только уже виртуальная, создаваемая протекционистской торговой политикой, защитит Америку от наплыва китайских товаров, способствуя росту национального производства и созданию новых рабочих мест. Соглашения о тихоокеанском и атлантическом партнерстве, против которых так яростно выступали левые, будут похоронены. Интервенционистские планы администрации демократов, постоянно расширявшей присутствие США в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, будут как минимум отложены.
И даже если надежды на то, что новое американское правительство полностью откажется от вмешательства в чужие дела, скорее всего, преувеличены, масштабы этого вмешательства сократятся.
Значит ли это, что президентство Трампа обернется благом для мира?
Заявлять нечто подобное было бы, по меньшей мере, опрометчиво. Происходящий у нас на глазах разворот американской политики породит множество неприятностей и конфликтов, но совершенно не тех, которыми нас пугают либеральные публицисты. Он даст старт важнейшим позитивным сдвигам, но далеко не тем, о которых мечтают наши консерваторы и охранители.
Протекционистская защита американского рынка в сочетании с масштабными строительными проектами в духе рекомендаций раннего Дж. М. Кейнса создаст стимулы для возобновления роста в США, даже если эти проекты будут нелепыми и бессмысленными (в точности как огромная яма, которую ироничный Кейнс предлагал выкопать в Англии для преодоления экономической депрессии). Однако американский рост не только не будет вытягивать из кризиса экономики других стран, но напротив, усугубит их трудности. В выигрыше могут до известной степени оказаться лишь непосредственные соседи США — Мексика и Канада. Транснациональным корпорациям придется перемещать производство поближе к рынкам сбыта.
Западная Европа обречена будет либо повторять меры, принимаемые Америкой, либо погрузиться в глубочайший спад. А для Китая и России протекционизм Трампа обернется потерей рынков.
За пределами Америки мировой кризис углубится. Шансы Китая компенсировать потерю части американского рынка за счет девальвации юаня или экспансии в других направлениях призрачны. Вслед за США защищать своё производство будут вынуждены и другие страны. Китайский кризис сократит спрос на российское сырье, в очередной раз демонстрируя ужасающие последствия осуществленной у нас деиндустриализации. Нефть уже начала падать в цене под влиянием новостей об американских выборах.
Насколько быстро и какой ценой поворот произойдет в Западной Европе, остается только гадать. Brexit показал направление, но ещё не стал общеевропейской тенденцией. А бюрократия Евросоюза, тщательно структурированная и эшелонированная, является для политических и социальных перемен даже более мощным препятствием, чем американский истеблишмент.
И всё же может случиться так, что именно Россия, управляемая нефтяной олигархией, останется одним из последних бастионов экономического либерализма. Но и здесь позиции правящего класса будут слабеть под влиянием новой реальности мирового рынка. Меняющееся объективное соотношение сил в обществе рано или поздно не только откроет возможность для перемен, но и породит осознание их необходимости — так же, как это уже происходит в США и Европе.
Между тем ни одна из социальных проблем Америки решена не будет. Трамп не только не собирается их решать, но, похоже, и не подозревает об их существовании, искренне думая, будто достаточно просто создать несколько миллионов рабочих мест и повысить заработную плату. Однако сочетание экономического роста с нерешенными социальными проблемами есть самый надежный рецепт революции. Если президентство Трампа в экономическом плане будет успешным, если ему удастся хотя бы частично выполнить обещанное и задуманное, это отнюдь не отменит потребность в масштабной социальной модернизации, включая создание общедоступной медицины, образования, расширение прав профсоюзов и увеличение общественного сектора. Напротив, именно экономический рост сделает подобные требования более убедительными и популярными, усилит общественные слои, выступающие за реформу.
Профсоюзы, рабочее движение, наемные работники чувствуют себя куда более уверенными в условиях промышленного роста. Конфликты будут не гаснуть, а нарастать.
Вопрос в том, удастся ли Трампу реализовать свою программу хотя бы частично. Блокировать его протекционистскую повестку будет нерушимый блок финансового капитала, вашингтонского политического истеблишмента и коррумпированной леволиберальной интеллигенции. Политическое влияние данного блока опиралось на фрагментацию общества, которую правящий класс США проводил в течение 30 лет при восторженной поддержке левых. Пытались искоренить даже ростки социальной солидарности, разделив общество на многочисленные вертикально организованные и соперничающие между собой «меньшинства», манипулируя которыми можно было проводить политику в интересах элиты. Однако выборы 2016 года показали, что ситуация меняется.
Кампания Берни Сандерса в меньшей степени, а голосование за Трампа в большей степени демонстрируют, что низы общества становятся склонны к консолидации между собой, независимо от того, к чему призывают их самозванные «защитники меньшинств».
Рядовой рабочий афроамериканского происхождения сознает, что у него гораздо больше общего с таким же работником, являющимся «белым мужчиной», или с латиноамериканской женщиной, чем с привилегированным либералом, самодовольно рассуждающим о пользе политкорректности. Мать-одиночка, борющаяся за выживание, понимает, насколько ей чужды интересы и взгляды феминистки, распределяющей среди своих подруг и клиентов многомиллионные «гендерные» гранты.
Стихийный всплеск солидарности, вызванный кампанией Берни Сандерса, не закончился после того, как сам сенатор из Вермонта капитулировал. Именно его сторонники в Висконсине, Мичигане, Огайо и других традиционно демократических штатах решили исход выборов, отказавшись голосовать за Клинтон или отдав голоса Трампу. А голоса латиноамериканцев предрешили победу Трампа во Флориде. Берни Сандерс очень хорошо почувствовал эту новую реальность, когда, сделав все необходимые политкорректные оговорки, предложил победителю своё сотрудничество.
После того как прогрессивный сенатор капитулировал перед либералами, его социальная база пошла не за ним, а за Трампом. Теперь у сенатора нет иного выхода, кроме как пойти за своей социальной базой.
Выборы 2016 года явились крахом политики политкорректности, создав предпосылки для замещения её политикой социальной солидарности. Истерическая реакция либеральных кругов в США подтверждает, что даже если они и не осознали масштабы и значение происходящего процесса, то интуитивно чувствуют, как почва уходит у них из-под ног. Они могут ещё некоторое время пугать друг друга и пытаться запугивать меньшинства репрессиями, которые якобы собирается обрушить на них новая администрация, но сами же прекрасно понимают, что говорят неправду.
Однако для того, чтобы предпосылки развития нового прогрессивного движения в США реализовались, нужна активная работа. Это движение, спровоцированное кампанией Берни Сандерса, уже является реальностью американской жизни, но оно добьется успеха лишь тогда, когда осознает полную противоположность и несовместимость своих интересов с интересами леволиберальной элиты, ориентированной на руководство Демократической партии. Разрыв будет непростым и болезненным, но он необходим.
Что касается России, то американский урок предельно прост. Если левое движение действительно стремится играть какую-то роль в реальной, а не воображаемой политике, оно должно решительно порвать с либеральными иллюзиями и соответствующим дискурсом.