Не про лося
По официальной версии полиция во время природоохранного рейда совершенно случайно услышала выстрелы, приехала и тут же обнаружила депутата Госдумы от КПРФ Валерия Рашкина, а в багажнике его машины уже разделанную тушу лося. Голову животного нам так и не показали, как будто её вообще не было. И в самом деле, зачем нам голова?
Зато инструменты для разделки туши были, а вот ружья не было. Но потом полиция сообщила, что таки нашла ружье вместе с охотничьим билетом, причем не в машине, в которой вроде бы депутат перевозил разделанную тушу, а отдельно, «недалеко от места события».
Выглядит очень невразумительно. Если Рашкин убил и пытался вывезти лося, то зачем бросил на месте оружие, да ещё и охотничий билет? Они вообще-то ценнее, чем туша. Сам депутат говорит, что нашел лося уже разделанным, хотел отвезти её в полицию, но не успел, потому что тут же налетела толпа силовиков.
Что касается позднее найденного ружья, то уже объявлено, что проводится экспертиза, которая, разумеется, подтвердит, что лось был убит именно из этого оружия. Как можно установить такое по уже разделанной туше — очень интересный вопрос. А если ружье и стреляло в лося, то любопытно бы знать, случилось ли это до задержания Рашкина или уже после.
Поскольку в охоте я не разбираюсь, а про лосей знаю гораздо меньше, чем про Рашкина, от дальнейшего обсуждения версий обвинения и защиты воздержусь. Но что бы там в лесу ни произошло, всё очень похоже на заранее подготовленную провокацию. Единственное, чего я не понимаю, это опрометчивости Рашкина. Неужели он не знал, что охота давно уже объявлена, и не на лосей, а не него? И если всё было так, как он рассказывает, почему взял тушу, а не позвонил в полицию сразу? По словам депутата, это было его ошибкой. Но разве в нашей стране оппозиционный политик может позволят себе подобную беспечность?
Важно не то, что случилось с лосем, а то, что происходит с Рашкиным. И не только с ним. Восторженный вой, который в прессе и социальных сетях подняли недоброжелатели депутата, заслуживает внимания ничуть не меньше (а на самом деле даже больше), чем размышления на тему кто кого убил — депутат лося или лось карьеру депутата. Показательно, что радостное улюлюканье мы слышали не только из уст провластных пропагандистов. Если бы официальные телеканалы остались в идеологическом одиночестве, можно было бы говорить о противостоянии власти и общества, но в том-то и беда, что провокационные методы, которыми власть действует против оппозиции, эффективны ровно настолько, насколько само общественное мнение способно поддаваться провокациям.
Депутаты от «Единой России» и всевозможные начальники постоянно попадаются на всевозможных скандалах, включая уголовные. Некоторые из них несут ответственность, большинство выходит сухими из воды. Но политического ущерба для власти от этого нет никакого, поскольку репутация для неё не имеет никакого значения. Те, у кого в России есть репрессивные рычаги, могут не особенно волноваться из-за репутации.
А вот те, кто противостоит власти, пытаясь действовать в легальном поле, часто не имеют никаких средств воздействия на ситуацию, кроме использования своего политического и морального авторитета. Тем более сложным оказывается ситуация тех, кто, подобно Рашкину, пытался тестировать границы возможного, оставаясь в рамках официально дозволенной оппозиции, сталкиваясь с противодействием не только официальных структур, но и аппарата собственной партии. Ведь активная политическая деятельность таких людей мешает не только правителям, сидящим в Кремле, но и большинству уважаемых господ, которые уютно устроились на «оппозиционных» скамьях в Госдуме.
Понятно, что Рашкину и тем немногим, кто пытается идти по аналогичному пути, приходится лавировать, иногда совершая ошибки, оборонять для себя хоть небольшое пространство автономии, сокращающееся как шагреневая кожа. Но на сей раз нам четко дали понять: никакой автономии больше нет. Расправляются не с Рашкиным. Устраняют последние остатки «управляемой демократии», допускавшей хоть какую-то, пусть и ограниченную и подконтрольную, дискуссию.
Парламент, как известно, у нас не место для дискуссий. Нельзя не только возражать. Стоять в стороне с недовольным видом тоже нельзя. И все карманы должны быть наглухо зашиты, чтобы никто не посмел спрятать там кукиш.
Хорошо известно, что самый эффективный и одновременно самый подлый способ расправиться с политиком, это задавить его неполитическими методами. В данном случае мы видим сочетание уголовного преследования с уничтожением репутации.
Должны ли мы все любить Рашина и защищать его? Это совершенно не обязательно. Но совершенно иное дело — участвовать в травле, насмехаться над человеком, ставшим её жертвой, сводить старые счеты, пытаясь ударить лежачего или подтолкнуть падающего.
На видео, показанном по телевидению, Рашкин выглядел совершенно подавленным, даже сломленным. Поразительно не похожим на того Валерия Федоровича, которого я знаю уже много лет. Говорил тусклым, невыразительным голосом заученные реплики. Не пытался протестовать против происходящего, не стремился придать убедительности своим словам.
Как человек, который любит животных, я в принципе не являюсь поклонником охоты. Но охота на людей с помощью полицейских дубинок и пропагандистских телекамер — самый подлый и противоестественный её вид. Когда-нибудь мы, конечно, узнаем правду о том, сто случилось с лосем. Но гораздо важнее понять и оценить то, что сделали с Рашкиным.
