Сказки о потерянном времени
Все вокруг очень заботятся о нашем времени: высвободить, сэкономить, упростить. Зачем покупать продукты в магазине? Закажите доставку. Зачем сочинять текст поздравительной открытки? Скачайте готовую. Употребите свое бесценное время на что-то более полезное.
Иногда кажется, что поклонники экономии времени только и думают о том, как бы человеку поменьше выходить из дома, а желательно — вообще не выходить. Ну, насколько это вообще возможно.
Вот, например, обсуждается поход в магазин за одеждой. Зачем идти и мерить, говорят адепты виртуального взаимодействия, когда сейчас существуют виртуальные примерочные, где можно проверить, как это платье будет сидеть именно на тебе. Разве им объяснишь, что «я-реальный» и «я-виртуальный» всё же не одно и то же, да и как можно купить вещь, не ПОЩУПАВ ее, не увидев швов и пуговиц, понять, удобно ли ее надевать или нет, можно ли ее вообще потом снять (увы, такое тоже бывает!), как ощущается на теле этот материал: не «кусается» ли — кошмар детства, не лезут ли в рот шерстинки, удобно ли садиться и вставать, ну и много чего еще, чего никакая виртуальная примерочная не покажет.
Но даже если — допустим — можно обойтись без похода в магазин, неужто станет легче жить? Для кого-то поход в магазин — способ снять стресс и напряжение после рабочего дня. Поход в магазин едва ли не официально советуют человеку в депрессии. Кому-то нужно развеяться, побродить одному в публичном одиночестве, заодно посмотреть другие магазины и другие вещи, которые ты покупать не собирался, перекусить, да мало ли что! Лишить человека всего этого во имя призрачной экономии времени — жестокая задача.
Кстати, об экономии. Знают ли уважаемые разработчики, что человеку нужно иногда тратить время? Да, именно тратить — вот так, ни на что, глупо, бездумно, даже без пользы? Из этой траты времени иногда рождаются великие открытия, пишутся стихи.
Конечно, поиск одежды сейчас во многом омрачается назойливостью продавцов и тем самым агрессивным маркетингом, о котором пишут все. Между прочим, если действительно хочешь проконсультироваться с продавцом, его иногда не дозовешься!
Но и тут не всё так просто. Раньше, например, я вздрагивала, как ужаленная, когда продавец приставал ко мне с вопросами, бесилась, когда он уныло ходил за мной, говорил: «Здесь не все представлено, возьмите наш каталог», ну и так далее. Доходило до того, что я избегала даже заглядывать в некоторые магазины, потому что боялась этих продавцов. Но с некоторых пор я сменила тактику. Я нарочито внимательно выслушиваю их, киваю, ахаю и охаю, заставляю пускаться в подробности, после чего они сами стремятся от меня улизнуть. То есть я прокачала, как сейчас говорят, очень важную коммуникативную функцию: манипуляцию и притворство. Смогла бы я сделать это в вирутальной примерочной?
Всё это напоминает мне разговоры застойного времени — когда советские люди жаловались на бесконечное стояние в очередях.
Но «застойное» стояние в очереди — это уже не очередь с передачей в тюрьмы или за хлебом в годы нищеты. Очередь «застоя» в значительной мере превращается в культурный феномен. Ведь в этой очереди можно и не стоять. Человек часто выбирает очередь свободно, стоит там сознательно. Очередь не обязательно связана с получением жизненно необходимых товаров, но предполагает участие в своеобразной «охоте» (из запомнившегося автору этих строк — длиннющая очередь за французским мылом (обертка! цвет! запах!) и на два этажа универмага растянувшаяся очередь за «арабскими» блузками — по сорок пять рублей! (моя университетская стипендия). Ничего невероятного, колючая синтетика, спорный рисунок. Охота была тратить два часа бесценного времени?.. Неизменный вопрос: «Что дают?» (то есть, сначала встать в хвост, затем уже поинтересоваться, собственно, за чем). Дают — надо брать! Срочно встать! И деньги чаще всего находились.
Но были люди, которые говорили даже с некоторым вызовом: «А я не буду толкаться в очередях, лучше не куплю чего-нибудь». Эти люди (их было ничтожное меньшинство) видели в очереди ущемление человеческого достоинства. Нетривиальное, даже подозрительное поведение. Что значит, «не буду толкаться»? Чем ты лучше других? Знала даже таких, кто не любил, когда над ним нависают, теснят. Редкая потребность в воздухе, в пространстве встречала отторжение и даже агрессию.
Человек «застоя» привык к очереди и даже, пожалуй, не воспринимал ее как травму, хотя мог вести себя агрессивно: ругал продавцов, организацию торговли, соседей по очереди, тех, кто влез без очереди (кто-то мог и стукнуть, особенно выводили из себя «льготники»), государство. Главная претензия: на что я должен убивать свое время! Но это было как раз выходом: если бы не очереди, время было бы еще более невыносимым. Постоянное брюзжание тоже было частью «советского». Люди в очереди не стеснялись в выражениях, говорили друг с другом достаточно свободно. Очередь была своеобразным форумом.
Очередь — это спорт, соревнование, состязание. В очереди можно что-то «отхватить». Сколько было стенаний в Перестройку, что покупка утратила прежнюю тайну, ей чуждо сильное переживание, даже радость. Как неинтересно — пришел в магазин и купил джинсы! Где же прелесть полуподпольного, встречи со спекулянтом, когда в обмен на двести — большая зарплата! — рублей ты получал вкусно пахнувшие джинсы с кожаной наклейкой, гладил пальцами эти заклепки, на которых выбиты инопланетные буквы. Советский человек мог получать массу стрессов на пустом месте, но испытать бешеную радость там, где западный даже не находил повода для эмоций.
Хорошо, Застоя больше нет, хотя чем дальше, тем больше с ним сравнивают нынешнее рыночное время. Нам сейчас (пока еще!) на надо ругаться в очередях. Но социальные потребности никуда не делись.
Всякий раз после того, как я плачу за свет или за квартиру в сбербанке, мне приходит сочувственная смс-ка, в которой говорится что-то вроде: «Ну зачем вы так усложняете себе жизнь? Установите личный кабинет, и будете платить, не выходя из дома». Вот здесь-то и зарыта собака! А если я хочу выйти из дома? Хоть я и работаю, даже у меня бывают дни, когда из дома можно не выходить. В плохом варианте я и не выхожу, но редко когда остаюсь этим довольна. Напротив же, если у меня есть какая-то квитанция, я с удовольствием пойду платить. Потому что это — не только об оплате коммунальных услуг. Это о том, что надо совершить какие-то определенные повседневные, ритуальные действия, которые, по мнению некоторых ученых, и сохраняют нас, как личность, и регулярно воспроизводят как человека. Встать (да-да, встать!), умыться, одеться, позавтракать, накраситься в конце концов — всё это ежедневно, ежеминутно не позволяет нам опуститься и — как бы наивно это ни звучало — позволяет поддерживать нашу волю. Иногда для воспроизведения простых и надоевших повседневных действий нужно больше усилий, чем для подвигов. Все самое неприятное начинается с отказа от этих действий. Иногда это даже может свидетельствовать о начале психического заболевания.
В банке я с удовольствием буду шутить с пожилой тетенькой и хотя я не испытываю недостатка в ситуациях, где надо много и долго говорить, тоже проведу это время с пользой. Потренируюсь, например, в искусстве small talk, а пока сижу в очереди, могу над чем-то спокойно подумать.
Ну хорошо, у меня действительно есть еще возможности для общения. Но снобизм здесь неуместен: во-первых, они пока есть, а во-вторых, подумайте о людях, у которых этих возможностей мало или просто нет. Да, мы все периодически встречаем старушек, которые задерживают очередь, или заводят разговоры с незнакомыми людьми. Так сейчас, увы, происходит их социализация. Без этого навыка, этой тренировки будет совсем плохо.
Теперь о том, что водителей, и официантов заменят роботы.
Вот уж грустная перспектива. Одни только разговоры с таксистами чего стоят! Они могут нас бесить, но это уже часть культуры, никуда не денешься. Пара водитель-пассажир — очень тесная, если хотите, интимная — со своим внутренним языком, сигналами, ритуалами. Про официантов я уже не говорю. Слишком нагружены эти отношения, слишком большая история за ними стоит.
Наша жизнь и так цифровизирована до крайности. Может, не надо бояться последних островков несовершенной, раздражающей, утомительной, смешной жизни? И ну ее — это экономию времени? Мы точно знаем, на что потратим оставшееся нам?
