Вадим Межуев и финал советского поколения
Последние несколько лет отметились уходом из жизни тех, кого принято считать ярчайшими представителями советского интеллектуального сообщества. В 2017 году ушёл из жизни Теодор Ойзерман, в 2018 нас покинул Вячеслав Стёпин, и вот в начале апреля умер и Вадим Межуев, философ, доктор философских наук и известнейший представитель так называемых «советских шестидесятников». История жизни и профессиональной дороги Вадима Михайловича неизбежно была связана с развитием советского образования, которое начиналось практически из ничего, достигло своего пика, и начало медленно скатываться вниз ещё при власти КПСС.
Советская философская школа в конце 30-ых годов была буквально создана заново, когда в крупнейших университетах страны (МГУ и ЛГУ) снова появились философские факультеты, взаимен небольших отдельных специализированных институтов. Студенческая жизнь тогдашних советских студентов-философов была далека от нынешнего изобилия информации. Мало того, что значительное количество философских текстов в переводе на русский язык отсутствовали в принципе, а практически вся современная западная философия была под запретом, так ещё и аналитической литературы было крайне мало. Так, даже более поздние студенты вспоминали, как им приходилось читать знаменитую «серую лошадь», трёхтомник по истории философии, третий том которой был в своё время слит официальным партийным начальством за недостаточную «правоверность» в изложении идей представителей немецкого идеализма (немецкой классической философии).
Тем не менее, даже живя в бараках и читая книги под светом старых ламп, молодые советские философы получили блестящую подготовку, которой, в последствие, просто стало тесно в рамках официальной советской научной школы. Именно в 1950-ых годах появились первые творческие работы того же Э.В. Ильенкова, который как раз и оказал значительное влияние на формирование молодого Межуева. Со слов самого Вадима Михайловича, непосредственно, «ильенковцем» по своим философским позициям он сам никогда не был, но последний оказал значительное влияние на его профессиональное развитие.
Ещё на последнем курсе университета молодой Межуев опубликовал в журнале «Вопросы философии» (крупнейшем советском философском издании) свою первую статью, созданную на основе дипломной работы. В ней он доказывал, что то, что Маркс понимал под «материалистическим пониманием истории» вообще не имеет ничего общего с гегельянским пониманием истории, как и с философией вообще. Идея Маркса заключалась в создании первой подлинно научной теории понимания истории. Для современных специалистов подобный вывод может показаться абсолютной банальностью, однако, c тогдашним пониманием «истмата» подобное никак не увязывалось.
Данная публикация наложила семилетний запрет на поступление молодого автора в аспирантуру, причину которого, я думаю, подробно описывать не стоит. В результате, Вадим Михайлович перебрался в Институт философии АН СССР, где и проработал до самого конца своей жизни. Его кандидатская диссертация, которую ему позволили защитить крайне поздно по возрасту (1971) носила название «Марксистский историзм и понятие культуры». Стоит сказать, что сама по себе подобная проблематика была абсолютно неизвестной в тогдашнем СССР. В западной мысли философия культуры как форма рефлексии активно развивалась полным ходом, в то время как в нашей стране эту область буквально приходилось создавать альтернативным путём. В итоге, Вадим Межуев так же по праву считается одним из создателей культурологи в СССР как самостоятельной науки. Сама проблематика культуры, тогда считалась чем-то странным и неинтересным, и, в итоге, оказалось крайне забавным, что эта же самая тема стала, в последствие, одной из самых популярных среди советских гуманитариев. Своеобразным итогом исследований В.М. Межуева в данной области можно назвать его книгу «Идея культуры. Очерки по философии культуры», которую, несомненно, стоит прочитать всем тем, кто хочет понять проблематику философии культуры как дисциплины.
Говоря о политических предпочтениях Межуева, то они были сильно связаны с гуманистической линией советского марксизма, которая имела много схожих черт с гуманистической линией в западном марксизме, что, правда, развивалось несколько обособленно. На данный момент подобные воззрения с идеями социального освобождения человека посредством реформ кажутся несколько наивными, однако, интеллектуальных климат советских шестидесятников был именно таким. При этом многие из них вплоть до самой смерти продолжали работать в рамках марксистской традиции, пусть и радикально переосмысленной. Свои же собственные отношения с наследием Маркса Вадим Михайлович изложил в своей книге «Маркс против марксизма».
Ярким политическим участником, несмотря на стойкие социал-демократические взгляды, Вадим Михайлович никогда не был, что абсолютно не мешало его научной работе, которую он вёл на протяжении всей своей жизни, работая в Институте философии и занимаясь преподаванием. Его уход из жизни можно обозначить как некоторый финал того советского поколения, которое заложило основы интеллектуальной жизни позднего СССР, и которые оказывают значительное влияние и на современный характер научной дискуссии в России.
Интересно, что у нас почему-то до сих пор при упоминании определённых фигур автоматически приписывается ярлык «апологета», что не может не удручать. По той причине, что заниматься апологетикой идей Межуева, Ойзермана, Батищева и других здесь никто не собирается. Да и при всём желании врядли подобное вообще возможно. При всей своей образованности эти люди были крайне далеки от идей создания некой абсолютной философской системы, не признающей другие, в принципе. Большинство советских шестидесятников не были откровенными борцами или диссидентами, отдавая предпочтение научной работе. Многие из них имели проблемы с официальными партийными органами, что, однако, происходило скорее между строк и лишь посредством академических дискуссий.
Ставить однозначную оценку итогу профессиональной карьеры В.М. Межуева я здесь не собираюсь, да и не думаю, что это возможно. Уточню лишь, что при всех разногласиях, Вадим Михайлович внёс значительный вклад в отечественную философию, как и многие другие представители его поколения. Заниматься апологетикой или однозначно отвергать их наработки было бы просто неправильно. Другое дело, найдут ли их идеи какое-либо применение. Но это уже зависит от нас самих.
