Мало кто из обозревателей и политических комментаторов, провожая уходящий 2016 год, не повторил, что он был тяжелым. Обывательское суеверие предполагает, что високосный год непременно принесет неприятности, даже трагедии. И прошедший год это суеверие в полной мере подтвердил. Но если говорить о происходящем в категориях политического анализа, то историческое значение 2016 года определяется не катастрофами и страданиями, которые он принес очень многим людям, а тем, что на сей раз политические и социальные процессы, буксовавшие много лет, наконец сдвинулись с места. Теперь они будут развиваться с нарастающим ускорением.
Речь идет о разрушении неолиберальной экономической модели — на глобальном и национальном уровнях. Её исчерпанность объективно проявилась уже в конце прошлого десятилетия, что и предопределило остроту и продолжительность экономического кризиса, который несмотря на все усилия руководителей ведущих стран, несмотря на десятки триллионов долларов закачанных в мировую экономику, никак не хочет уходить, а лишь перемещается из одного региона в другой, постоянно меняя форму. В России эта ситуация закрепилась агрессивным консерватизмом правящей верхушки, не только категорически не желающей что-либо менять, но и старающейся компенсировать нарастающие трудности навязчивой патриотической риторикой и воскресить в качестве государственной идеологии средневековое византийское православие. Чем более жесткой была экономическая и социальная политика, тем более агрессивной становилась риторика. Чем хуже были социальные последствия проводимой правительством политики, тем больше нас призывали любить президента и гордиться величием страны, постепенно погружающейся в кризис.
Абсурдность и пустота этой идеологической кампании проявлялась на каждом шагу, ведь речь шла о своего рода «операции прикрытия», которая должна была способствовать сохранению неолиберальной экономической модели, не имеющей ничего общего ни с православием, ни с патриотизмом.
Люди, готовые украсть буквально каждую казенную копейку, чтобы вывезти её на Запад, учили нас любви к Родине и всевозможным добродетелям.
Между тем глобальные перемены уже начались. И они неминуемо затронут Россию. Оказывается невозможно далее поддерживать систему, основанную на деиндустриализации развитых стран, превращающихся из «мастерских мира» в супермаркеты глобального сбыта, на дешевом труде и на постоянном перераспределении ресурсов от реального сектора к финансовым структурам. Разложение системы проявилась в падении спроса, отсутствии стимулов для развития, снижении инновационной активности, а главное — в психологической депрессии, охватывающей миллионы людей. Эта депрессия, перемежающаяся спонтанными всплесками агрессивности, предопределяет многие конфликты и столкновения, разворачивающиеся на самых разных уровнях — от бытовых скандалов до гражданских войн. Все эти конфликты, независимо от их политической и экономической подоплеки, постоянно подпитываются растущим массовым озлоблением, дезориентацией и фрустрацией.
Система технически обанкротилась уже в 2008 году и тем не менее неолиберальный вариант капитализма продолжал господствовать по всему миру. Причина этой устойчивости лежит уже за пределами экономики. Политические институты, сформированные на протяжении прошедшей четверти века, блокировали перемены, не допуская обсуждения и реализации содержательных альтернатив. Они позволяли искусственно сохранять разрушающийся социально-экономический порядок. Однако в 2016 году плотину прорвало: сначала были голосование англичан за выход из Европейского Союза и голландский референдум, отвергший ассоциацию Украины с ЕС, затем избрание Дональда Трампа президентом США, а напоследок — референдум в Италии, опрокинувший не только правительство: все господствующие партии разом утратили свои позиции.
Россия оставалась «стабильной». Несмотря на падение жизненного уровня, рост цен, несмотря на очевидную неспособность правящих кругов не только решить нарастающие проблемы, но хотя бы понять их. Но насколько долго эта стабильность может поддерживаться?
На Западе прорыв произошел в форме бунта избирателей, причем бунт этот был не идеологическим.
В условиях, когда все основные западные партии, включая левых, полностью интегрированы в систему, протест нашел себе выражение в популизме, скорее правом, чем левом, но в первую очередь — антилиберальном.
Наши выборы дали в 2016 году иной результат. Показательно, что отечественные избиратели с гораздо большим интересом следили за голосованием в Америке, чем за выборами в «нашу» Государственную Думу. Нарастающее отчуждение между обществом и политической системой выразилось во взволнованном переживании чужой истории. Но эта история и в самом деле имеет непосредственное отношение к нам. Она буквально стучится в наши двери.
Произошедшее завершает длительный период искусственной стабильности, прикрывавшей нарастающее системное разложение. Начинаются новые процессы, явно выходящие за рамки существующих институтов. И эти процессы будут нарастать, набирая силу и формируя новую политическую и социальную реальность, меняя правила игры.
Никто не останется в стороне от происходящего. Перемены неминуемы. И никакой консервативной риторике, никакому культу национального лидера их не предотвратить. Вопрос лишь в сроках.
Но и тут происходит явное ускорение всех процессов. События будут внезапными, драматичными и не всегда приятными. Но они сломают существующий расклад сил, заставив нас самих измениться.
Выборы в Государственную Думу не стали переломным моментом. Окажись избирательная борьба более содержательной, мы могли бы проснуться в другой стране. Но этого не случилось, поскольку официальная оппозиция в очередной раз продемонстрировала полную несостоятельность. Что же, в будущих политических драмах главные роли будут играть другие актеры.
Мы могли бы проснуться в другой стране — потому что страна давно уже другая. Но мы не проснулись. Российское общество продолжает спать. Скорее всего пробуждение предстоит в 2017 году.
Это будет год принятия решений.
До тех пор, пока общественные события более или менее сдерживались рамками существующих институтов и практик, пока экономический кризис независимо от его глубины, не получал полномасштабного политического выражения, можно было жить по принципу business as usual, действуя по шаблону, воспроизводя снова и снова одни и те же процедуры, отделываясь от неприятных проблем повторением привычных слов, поддержанием доминирующего дискурса, даже если никто уже не воспринимает эти слова всерьез и они давно лишены практического содержания.
В новых условиях придется жить по-другому. До тех пор, пока старые институты на Западе ещё выдерживали давление кризиса, отечественным начальникам удавалось уклоняться от принятия решений. Они делали это виртуозно, развив своё умние ничего не делать до уровня настоящего искусства. Но уходящий год показал, что так больше продолжаться не может.
Итак, 2017 год станет годом принятия решений. Не только для политиков, но и для миллионов людей по всему миру, которые всё ещё упрямо думают, будто политика их не касается.