Дмитрий Прокудин © myslo.ru/city/tula
Среди множества имен, оставивших свой след в истории русской революции, нельзя не упомянуть ныне практически забытого героя — Дмитрия Гавриловича Прокудина. Большевик, подпольщик, участник рабочего движения в России и Америке, один из тех, кто устанавливал власть Советов и защищал ее от контрреволюции, ушел из жизни 85 лет тому назад. Этот текст — дань светлой памяти ему и его соратникам по третьему, пролетарскому поколению русских революционеров, «поколению победителей». Их дело, их борьба является для нас живым примером бескорыстного и бесстрашного служения великой идее, озарявшей их и озаряющей нас, их наследников: идее освобождения человечества, идея мира без отчуждения и эксплуатации, без варварства и обмана, без тюрем и церквей, идее нового справедливого общества.
Сын бедного крестьянина, ушедшего на заработки на завод в Тулу, с детства смышленый и рукастый паренек, в условиях сословной монархии сумел окончить лишь трехклассное городское училище Дальше беспросветная нужда погнала юного Дмитрия токарем на патронный завод, и он образовывался уже в вечерней ремесленной школе да нелегальном социал-демократическом кружке. С пятнадцати лет — социал-демократ, с восемнадцати лет, с самого раскола РСДРП — большевик. Ему не было девятнадцати, когда он выполнил первое партийное поручение: организовал на своей квартире склад запрещенной литературы. Там и произошло знакомство большевика Прокудина с большевиком Лениным — заочное, посредством чтения ленинских работ, однако повлиявшее на всю оставшуюся жизнь будущего председателя Тульской губернской ЧК.
За участие в первомайской демонстрации 1905 года последовали первый арест и первое тюремное заключение. Царская юстиция за недостаточностью улик не смогла добиться осуждения молодого пролетария, и он вышел на свободу, чтобы продолжить борьбу за рабочее дело, активно участвуя в забастовках и митингах на тульском патронном заводе.
Когда в декабре 1905 года истекала кровью в борьбе с царскими палачами восставшая Красная Пресня, Дмитрий Прокудин решил поднять восстание тульских крестьян с целью помочь московским рабочим, отвлечь внимание карателей. «Вместе с отцом, бывшим бедным крестьянином, а затем рабочим, поехал за продовольствием в родную Сергиевскую волость под Тулой. В деревне Упская Гать отец и сын оказались на сельском сходе. Воспользовавшись случаем, они призвали крестьян к выступлению против помещиков», – рассказывается об этом эпизоде в вышедшем в 1985 году в сборнике о тульских чекистах «Тревожные будни». Аграрные беспорядки были жестоко подавлены властями, отец и сын Прокудины провели четыре месяца в тюрьме и были освобождены под залог до суда.
Пока суд да дело, молодой революционер вместе со своими соратниками занялся активным добыванием средств на революцию. Царские жандармы захватили его после отчаянной перестрелки в телеграфной конторе при попытке нападения. В ходе обыска по месту жительства Дмитрия царская полиция нашла «письма с рисунками и текстом нелегального содержания, один запасной магазин с 5 патронами к револьверу Браунинга, 31 ¼ фунта типографского шрифта». По версии следствия, до своего задержания Прокудин участвовал в нескольких боевых операциях нелегальной большевистской организации.
9 октября 1906 года на Суворовской улице в нападении на погреб купца Подчуфарова (в полицейском рапорте указано, что установлено участие следующих лиц: Баскаков, Александров (вверху карандашом приписка – «не раз, и не два»), Прокудин (карандашом приписка – «Дмитрий»), Карякин, какой-то невыясненный студент и некий Мирник), 17 октября в атаке на транспортную контору на Воздвиженской, в ходе которой партийная касса пополнилась весьма серьезной для того времени суммой в тысячу рублей. По версии полиции, в контору вошли пятеро вооруженных людей, двое встали у дверей, а трое с криком «Руки вверх, ни с места!» прошли дальше и начали обыск, изымая кошельки, бумажники, серебряные часы, забрали даже барашковую шапку и меховую куртку. По «делу о шайке тульских экспроприаторов» царские жандармы привлекли аж 26 революционеров. В условиях кровавого столыпинского террора всем им грозили жесточайшие наказание, а организатору Прокудину – смертная казнь, «столыпинский галстук». Арестованных ждал скорый военно-полевой суд. Тульские большевики решили спасти своего товарища от неминуемой гибели. Побег был намечен на 24 ноября 1906 года.
Две девушки из социал-демократической организации пришли к стенам тюрьмы, чтобы отвлечь внимание часовых. Как только постовой покинул угловой пост на четвертом этаже, Прокудин по спинам товарищей вскарабкался на стену за баней, выходившей в тюремный огород, и был таков. После звонка на поверку надзиратели пришли в камеру, где сидел Прокудин, и долго не могли войти в толк: по списку в камере должно быть шесть заключенных, а на деле только пять. Часовые на месте, решетка на месте, дверь нетронута, никто ничего подозрительного не видел, а арестант как сквозь землю провалился. Да еще камера, где он сидел – на третьем этаже, из нее так просто и не выпрыгнешь.
«Вот это молодец, – говорили потом, по воспоминаниям одного из тогдашних заключенных, надзиратели. – Ушел, и никто не знает, как»…
Пока Дмитрий Гаврилович скрывался от столыпинских душегубов, проживая на нелегальном положении, его усердно искали. Примерно через полгода пронесся слух, что Прокудин отрастил бороду и с паспортом на фамилию Кадушкин скрывается в Тверской губернии в имении Софьи Александровны Бакуниной. Однако ни филерское наблюдение, ни тщательно проведенное дознание наличия его в имении не подтвердили, хотя полиция выпотрошила всю подноготную подозрительного семейства и их ближайших родственников – князей Кропоткиных. Большевик Прокудин как сквозь землю провалился. Он эмигрировал в Северо-Американские соединенные штаты, так тогда официально именовались США.
На американской земле Прокудин работал токарем, а затем электриком на заводах и фермах. Неплохо зарабатывал, показав высокий уровень профессионального мастерства. Непьющий, толковый, изобретательный, творчески относящийся к своему труду, он пришелся ко двору своим работодателям. «Несколько лет упорных усилий — и купишь собственный дом, потом станешь акционером, жизнь наладится», – сулили хозяева, но не эта перспектива манила новоявленного американского пролетария. В те годы в США набирала силу организация «Индустриальные рабочие мира», в рядах который было место и давним участникам американского рабочего движения, и тем, кто только что прибыл за океан. Между тем, на родине победила Февральская революция, сбросившая оковы проклятого царизма, и «индустриальный рабочий» Прокудин засобирался в Россию. 17 августа 1917 года он вернулся в Тулу.
Токарь механических мастерских оружейного завода Прокудин был избран в Тульский совет рабочих и солдатских депутатов. 27 октября 1917 года он уже член тульского Военно-революционного комитета. В декабре его — как самого толкового и «экономически подкованного американца» — выбирают казначеем исполкома Тульского губернского совета, назначают комиссаром арсенала и утверждают комиссаром государственных имуществ Российской республики по Тульской губернии, начальником подкомиссии по борьбе со спекуляцией в только что созданной Тульской ЧК — губернском отделении Всероссийской комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем и преступлениями по должности. Через месяц товарищ Прокудин становится членом исполкома Тульского губернского совета и членом губернского ревтрибунала, а в апреле 1918 года — председателем губернской ЧК.
Когда в июне того же года «на почве недостатка продовольствия и плохого качества выпекаемого хлеба» начались забастовки рабочих оружейного и патронного заводов, активно подогреваемые меньшевиками, никто иной, как сам председатель губернской ЧК прибыл на место событий, не побоявшись вступить в диалог с недовольными. Несмотря на прямые угрозы в свой адрес, брошенные тяжелые железные бруски, выстрелы в воздух, не побежал, не стал стрелять в ответ, не вызвал охрану.
«ЧК есть орган рабочей власти, который борется с рабовладельцами и никогда не будет стрелять в рабочих. Но и настоящий идейный пролетарий не может с оружием в руках идти против своей, рабочей власти. Устраивая бузу и волынки вместо выпуска оружия и патронов, вы идете вместе с рабовладельцами против своих же собственных братьев, таких же, как вы, бывших рабов, защищающих ваше дело на фронте», – долго убеждал и наконец убедил бастующих чекист Прокудин.
В июле того же года, после мятежа «левых эсеров», по всей Республике Советов началась кампания по разоружению и ликвидации боевых отрядов этой партии, существовавших на тот момент отдельно, наособицу от большевистских. Подобное надо было сделать и в Туле. Дмитрий Гаврилович решил провести операцию мирно: «Мы не должны проливать братскую кровь революционеров. Я сам пойду на переговоры, чтобы убедить сдать оружие и влиться в наши боевые ряды». Переговоры завершились успешно. Левоэсеровская организация была ликвидирована без единого выстрела, а ее участники частично уехали на фронт, вступив в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии, частично в составе частей особого назначения отправились на подавление кулацких восстаний в уездах своей губернии.
Немало сил положил товарищ Прокудин в деле организации обороны Тулы осенью 1919 года от наступавших на Москву белогвардейцев, а затем возглавлял ЧК в проблемном для Советской власти казачьем Новочеркасске, где надо было действовать силой убеждения и личного примера, а не принуждения, голого администрирования и угроз, а потом — в Морозовске. «Ликвидация бандитизма немыслима без амнистии рядовым казакам, привлечения их на сторону Советской власти и вовлечения их в мирную советскую жизнь», — под этим лозунгом строил свою работу на Дону чекист Прокудин.
После окончания Гражданской войны Дмитрий Гаврилович вернулся в Тулу, где стал управляющим заводом, потом переехал в Ленинград, где был управляющим фабрикой «Пролетарский труд» и потом заведующим мастерскими Некрасова в Выборгском районе города на Неве. То ли опасения за ход развития пролетарской революции, то ли личная обида за увольнение из органов ЧК и последующий перевод на хозяйственную работу, что в те годы воспринималось как явное понижение, то ли и то, и другое вместе, но в 1926 году Дмитрий Гаврилович Прокудин примкнул к троцкистской оппозиции.
После резолюции XV съезда ВКП(б) о несовместимости участия в оппозиции с принадлежностью к большевистской партии, подчинился решению съезда, отошел от Троцкого.
Почему, понятно: человек с пятнадцати лет, практически всю свою жизнь, работавший в партии и для партии, не мог мыслить себя вне ее рядов, выключенным из совместного действия по революционному преобразованию окружающего мира. Из уважения к прежним революционным заслугам от бывшего чекиста громогласного унизительного покаяния не потребовали, только признания решений XV съезда ВКП(б) и их выполнения.
Последние годы Дмитрий Гаврилович провел на хозяйственной работе в Мытищах, сильно болел, сдавало сердце, словно что-то надломилось в несгибаемом до того «революционере двух континентов», железном соратнике «железного Феликса» Дзержинского. Умер большевик и чекист Прокудин 11 мая 1931 года. Шел ему в ту пору сорок шестой год.
