События в Украине остро поставили вопрос о роли крайне правых в массовых движениях. Коалиция нескольких небольших неонацистских групп, принявшая участие в уличных столкновениях в Киеве, сумела превратиться в зримую политическую силу. Само ее название — «Правый сектор» — стало нарицательным. Отечественные националисты с пристальным вниманием следят за своими украинскими собратьями. В связи с этим представляет интерес, какие организационные формы существуют в современном ультраправом движении в России.
На протяжении всех 2000-х основной формой организации правых стали не жестко идеологизированные партийные структуры, а организации, создаваемые по сетевому принципу. Наибольшего успеха в этом достигло «Движение против нелегальной иммиграции» (ДПНИ).
ДПНИ возникло летом 2002 году на волне протестов после межнационального конфликта в подмосковном городе Красноармейске. В отличие от своих предшественников, они не пытались создать жесткую иерархичную и дисциплинированную структуру. Скорее, организация ставила своей целью согласовать действия существующих уличных банд, с освещением в СМИ (не только сочувствующими журналистами) и воздействие на государственную политику через сотрудничество с депутатами Государственной Думы, разделяющими националистические взгляды. ДПНИ максимально упростили свои идеологические установки, сведя деятельность к борьбе с т.н. нелегальной миграцией. В действительности под эту категорию попадали практически любые представители национальных меньшинств вне зависимости от их гражданства и т.д.
Возникнув на волне межнационального конфликта, ДПНИ и в дальнейшем пыталось разыгрывать эту карту с большим или меньшим успехом. Наиболее наглядно это произошло в случае с известными событиями в Кондопоге в 2006 году, когда бытовой конфликт был подан активистами ДПНИ как эпизод «расовой войны».
При непосредственном участии ДПНИ началась популяризация т.н. «Русского марша», ежегодно проходящего в День национального единства — 4 ноября. На сегодняшний день это мероприятие превратилось в крупнейший, смотр сил националистов, а до протестов 2011 года — одно из самых массовых оппозиционных мероприятий. ДПНИ попало под запрет после событий на Манежной площади, но продолжает существовать под именем этно-политического движения «Русские».
Постоянное присутствие ДПНИ в информационном поле (особенно после событий в Кондопоге), инициируемые ими обсуждения оказывали влияние на весь политический спектр. Исследователь отечественных ультраправых Александр Верховский отмечает, что начиная с 2007 года националистические проекты стали создавать, как парламентские партии («Единая Россия»), так и оппозиционные Путину (движение «Народ» Алексея Навального (1)).
Другим примером стратегии для ультраправой организации стала деятельность «Русского образа». Организация возникла в 2003 году вокруг редакции одноименного журнала, взявшего за образец организацию «Отечественное движение «Образ», созданную сербским националистом и православным монархистом Небойшем Крстичем.
По словам одного из создателей — Никиты Тихонова — РО должен был стать неким аналогом «Ирландской республиканской армии» т.е. быть политическим прикрытием для боевой организации. Несомненно, большему радикализму «Русского образа» сопутствовал тот факт, что важную роль в его становлении сыграла одна из ведущих группировок наци-скинхедов «Объединенная бригада — 88» рубежа 1990-х-2000-х.
Соответственно, внутри РО сложилось своего рода разделение сфер ответственности. Формальный лидер организации Илья Горячев отвечал за политическую составляющую, а Никита Тихонов — за боевую. В заметную силу организация стала превращаться в 2007 году, не в последнюю очередь благодаря контактам, налаженным между Ильей Горячевым и руководителями провластных молодежных движений — «Россия молодая» и «Местные». Этому в немалой степени способствовало то, что своим основным врагом «Русский образ» считал «лево-либеральный лагерь и антифа», а целью — борьбу за власть, «но не с Кремлем, а с идеологическими оппонентами». Ради победы в этой войне допускалось сотрудничество с существующей властью и использование властных институтов.
Одновременно с легальной деятельностью формируется и подпольная «Боевая организация русских националистов» (БОРН). Ее костяк составили знакомые по «Объединённой бригаде — 88» — Никита Тихонов, Алексей Коршунов, и др. Именно эта организация взяла на себя ответственность за целую серию резонансных убийств — антифашистов Федора Филатов, Ивана Хуторского, Ильи Джапаридзе, адвоката Станислава Маркелова, журналистки Анастасии Бабуровой, федерального судьи Эдуарда Чувашова (6). Громкие преступления и реакция на них общественности заставили власти обратить внимание на происходящее, а лидеры «Русского образа» и БОРНа оказались под арестом.
Недоверие, существующее в рядах ультраправых в отношении легальных организаций националистов, подтолкнуло их самую радикальную часть к созданию автономных террористических групп. Одной из первых подобных организаций была т.н. банда Боровикова-Воеводина (самоназвание — Боевая террористическая организация), возникшая в Санкт-Петербурге из остатков группы наци-скинхедов «Шульц 88» и группы футбольных хулиганов «Mad crowd». Последующие действия лидера группы Боровикова во многом определили лицо уличного ультраправого насилия. Так, участники банды Боровикова-Воеводина отказались от ношения вызывающей субкультурой одежды, соблюдали меры конспирации и совершали убийства «нерусских» или идеологических врагов — ученый Николай Гиренко, являвшийся экспертом в ряде судебных разбирательств над ультраправыми. Довольно эклектичный набор взглядов Боровикова (расизм, неоязычество, здоровый образ жизни) и гибель в момент задержания превратили его в героя в глазах ультраправых. Постоянно возрастающий градус расистских преступлений и их нарочитая демонстрационность заставили правоохранительные органы обратить внимание на подпольные неонацистские группы.
К началу 10-х годов и легалистская и экстремистская фракции ультраправых в России так и не смогли достигнуть поставленных целей. Правые в России оказались в довольно парадоксальной ситуации: их идеи заимствуют представители власти, они имеют довольно разветвленную и популярную среду сторонников, но не имеют полноправного политического представительства и в условиях «управляемой демократии» у них нет шансов изменить ситуацию.
Вместе с тем, это свидетельствует об успехе распространения реакционных идей и ценностей, особенно у некоторой части молодежи. Значительную роль в снижении иммунитета общества к радикальным националистам играет власть, заимствующая их идеи ради достижения краткосрочного политического успеха. Все это не дает никаких гарантий от возможного повторения украинского сценария, но уже в России.
Примечания:
[1] Александр Верховский. Идейная эволюция русского национализма в 1990-е и 2000-е годы. // Верхи и низы отечественного национализма / сост. А Верховский – М.: Центр «Сова», 2007. С.30.
