Общественная организация «Уральский родительский комитет» направила Владимиру Путину открытое письмо с требованием то ли запретить распространять в детских магазинах, то ли вовсе запретить в России мангу «Тетрадь смерти», а также аниме и фильмы снятые на ее основе. С этой инициативой комитет выступал уже месяц назад. Однако теперь решил дойти в своем требовании до главы государства, поскольку «данные комиксы подпитывают интерес детей к теме ухода из жизни».
О том, что думает Путин о «Тетради смерти», мы пока не знаем. Зато известна реакция детского омбудсмена Павла Астахова, который в начале апреля побывал с визитом в Екатеринбурге и заявил, что готов поддержать требование запретить мангу. Он уверен, что «найдет юридическую форму» и докажет, что в манге «содержится противозаконная информация», и призвал владельцев магазинов изъять продукцию из продажи.
По некоторым сведениям, часть магазинов Екатеринбурга решила от греха подальше отказаться от продажи «Тетради смерти». И эта история, в общем, не менее красноречиво говорит о российском обществе, чем другие новости от уральских ньюс-мейкеров (от Ройзмана до Холманских) или от Павла Астахова.
«Уральский родительский комитет» уже попадал в новостные ленты. Прежде всего, именно благодаря инициативам запретить те или иные книги. Родители, объединенные в комитет, ходили по магазинам и выражали беспокойство в связи с тем, что какая-то книга может плохо повлиять на детей, а значит, ее нужно запретить — например, книгу Ксении Драгунской «Целоваться запрещено». Вообще, как оказывается, родителей прежде всего, беспокоят подростковые книги (помимо рассказов Драгунской они пытались изъять из книжного оборота некие сексуальные энциклопедии, предназначенные для подросткового возраста) — так что «Тетрадь смерти» — один из ярких образцов манги для подростков вписывается в ту же тенденцию.
«Яркий образец» — это в данном случае мягко сказано. 12-титомная история, придуманная Цугуми Оба и нарисованная Такеши Обато, считается одним из самых успешных произведений в жанре манга последнего времени — по крайней мере, по уровню продаж в мире. Кажется, «Тетрадь смерти» стала одной из первых популярных манг, переведенных и полностью изданных на русском языке. Что тоже вполне объяснимо — в какой-то момент название «Тетрадь смерти» было первым, что приходило в голову при слове «манга для подростков» (и к тому же «Тетрадь смерти» довольно скромная по объему история — в ней всего 12 томов и издать ее целиком физически проще, чем не менее известные и популярные манги для той же аудитории вроде «Блич» или «Наруто»). Для некоторых «Тетрадь смерти» может оказаться единственной мангой, которую он прочтет для ознакомления с самим жанром (в этом смысле она тоже удобна из-за относительного малого объема и известности), кто-то, наоборот, может захотеть ознакомиться с другими образцами. Если все это, конечно, не запретит «Уральский родительский комитет», который решил, что читать эти книги российским детям опасно.
Вообще, организации, подобные «Уральскому родительскому комитету» часто служат примером, подтверждающим свободу гражданского общества. Если вы уважаете свободу мнений, прислушайтесь к обеспокоенным уральским родителям. То же самое, впрочем, говорится, по поводу разнообразных ряженых казаков, борцов с «пропагандой гомосексуализма», православных хоругвеносцев и многих других, чья общественная активность сводится в основном к призыву что-нибудь запретить и кого-нибудь наказать. На что вполне благосклонно и с пониманием смотрит власть, призывая недоумевающих быть терпимее и приспосабливаться к тому, что призывающих к запрету власти услышат. Во всяком случае, с большой долей вероятности найдется кто-то, обличенный полномочиями, кто выступит на стороне бдительных общественников. Как, например, Павел Астахов.
История, подтолкнувшая членов комитета и Павла Астахова к тому, чтобы запретить одну из самых популярных манг в мире, красноречива настолько, что кажется иллюстрацией мышления «репрессивных консерваторов» — таким, как его представляют карикатурные сторонники прогресса (так что даже сложно сказать, воплощение чьей карикатуры мы наблюдаем — как это и происходит последнее время с российскими новостями): в феврале пятнадцатилетняя екатеринбургская школьница Юлия Макарова по необъяснимым пока причинам покончила собой. Разбирая ее вещи, родители нашли в комнате несколько томов «Тетради смерти» и решили, что именно из-за них девочка решилась на такой шаг. Если еще точнее, родители не знали, что девочка читает эту книгу, а значит, именно из-за нее она и покончила собой. Можно задать много вопросов. Что еще родители не знали о несчастной девочке? Есть ли примеры в мире — манга издана миллионными тиражами во многих странах, — чтобы подростки кончали с собой после ее прочтения? Наконец, можно хотя бы прочитать и установить, есть ли в книге призывы к самоубийству и говорится ли там, что умереть хорошо, а жить плохо — вообще, о чем там идет речь?
Установить это действительно не мешает. Так как манга в самом деле посвящена теме смерти и того значения, которое она имеет в этом мире. Если убрать всю детективную и мистическую линию сюжета, то в манге рассказывается о старшекласснике Лайте Ягами, который неожиданным образом получил возможность лишать жизни тех людей, которых он считает плохими, — что достаточно быстро превращается в возможность и необходимость убивать тех, кто ему мешает. Фактически в этой истории с демонами смерти, мафиози и якудза, поп-певицами и детективами, пытающимися разоблачить обладателя дара, в понятной для подростка форме ставится один вопрос: можно ли сделать мир лучше, если убить всех плохих людей или заставить их дрожать от страха? Иными словами, насколько сильной будет мораль, если она основана на тотальном запрете.
Ответ, который предлагают авторы манги, едва ли понравится детскому омбудсмену и родителям-общественникам. Впрочем, чтобы узнать его, они должны хотя бы заинтересоваться этой дилеммой. В их мире ее, похоже, не существует. Там есть странные книги, которые читают подростки, и страх, что подростки сделают что-то неожиданное. Увы, к числу этих неожиданностей относится и склонность некоторых из них говорить о суициде, а единиц — совершать самоубийство на самом деле, мало кто задумывается о том, что кончают собой не из-за книжек, а из-за того психического состояния, которое формируется, в том числе, запретами и воспитанием. Впрочем, главная действующая сила инициатив всех уральских родительских комитетов во всем мире — это ощущение власти, возможности прийти и запретить то, что не нравится просто потому, что оно не вписывается в привычную картину мира, — и ощутить сочувственное внимание со стороны представителей власти. Власти подобное направление активности устраивает чуть более, чем полностью.
