Dizzy

  • Публикации
    • Колонки
    • События
    • Анализ
    • Дебаты
    • Интервью
    • Репортаж
    • Левые
    • Ликбез
    • День в истории
    • Передовицы
  • Культура
    • Кино
    • Книги
    • Театр
    • Музыка
    • Арт
    • ТВ
    • Пресса
    • Сеть
    • Наука
  • Авторы
  • Видео
  • О нас
  • Помощь Рабкору
86

Быть левым в Армении

171

Беседа на тему: Политические дела в сегодняшней России

82

Дайджест новостей на 8 июня

82

Забастовки в европейских больницах: Страны разные, борьба — общая

Главная Рубрики Авторские колонки 2010 Апрель 26 Право на образ

Право на образ

Твитнуть

vignette_entretien_regis_debray

Передо мной на стуле сидит старик – типичный такой французский пожилой интеллектуал: в пиджаке, под пиджаком – тонкий свитер, ухоженный, живая мимика. Я слушаю его размышления о культуре, масс-медиа, роли текста и роли речи. Мысли интересные и, наверное, правильные, но все это – общие места современной западной интеллектуальной традиции. Ничего оригинального. И мне больно от этого. Ибо этот старик – Режи Дебре. Тот самый Дебре, который четыре года отсидел в боливийской тюрьме за участие в последней герилье Че Гевары. Тот самый Дебре, автор книги «Революция в революции?», которой зачитывались активисты «Красных бригад». Я надеялся прикоснуться к легенде, а оказался на лекции для умников.

Режи Дебре пригласили в Санкт-Петербург для участия в книжной ярмарке. То ли Французский институт в Петербурге пригласил, то ли какое-то другое учреждение. Художник Сергей Бугаев (Африка) организовал лекцию месье для искусствоведов в лофте «Этажи». Мне сообщили об этом приятели из числа богемных бунтарей, и я отложил все дела и отправился в «Этажи». Конечно, я знал, что Дебре – давно не тот человек, который в «Боливийском дневнике» Че Гевары проходит под кличками Дантона и Француза. «Режи Дебре – наиболее яркий пример тех, кого принято называть «блудными сыновьями буржуазии». От суда и тюремного заключения в Боливии, от критики правительства Сальвадора Альенде с крайне левых позиций до «скромного обаяния» буржуазных богемных салонов в Париже, где дамы шутливо звали его «террористом, маоистом и председателем троцкистского движения», и до поста советника в буржуазном правительстве «социалиста» Миттерана – таков путь Режи Дебре», – писал я почти 20 лет назад в своем студенческом дипломе об идейных истоках левого терроризма в Италии.Кстати, «террористом, маоистом и председателем троцкистского движения» Дебре назвала актриса Катрин Шнайдер, очередная жена кинорежиссера Роже Вадима.

И все же, идя в «Этажи», я надеялся почувствовать энергию того поколения, которое «делало революцию».

В конце концов, я не слышал, чтобы Режи Дебре публично проклинал свое прошлое, называл свое участие в боливийской герилье «ошибкой молодости». Но организаторы встречи с Дебре попросили нас, тех, кто пришел его послушать, не задавать вопросов о Че Геваре. «А зачем тогда нужен Дебре, если его нельзя спрашивать о Че Геваре?» – подумал я. Я читал, что француз неоднократно признавал, что его личность находится во «всепоглощающей тени Че». Но когда-то он говорил об этом с гордостью. А теперь что, эта «всепоглощающая тень» начала его донимать?

В зал вошел небольшого роста старик приятной, я бы сказал – благородной наружности. Какие-то искусствоведы, которые его привели, представили Дебре философом, создателем и разработчиком теории медиологии, публицистом, мол, он и умные книги пишет, и колонки в ведущих газетах Франции ведет. О своей теории он и заговорил в начале встречи. Пересказывать его идеи на эту тему смысла нет. Не то чтобы они были неинтересными. Просто, чтобы додуматься до всего этого, не нужно быть Режи Дебре и проходить в энциклопедиях в качестве соратника Че Гевары.

Для меня-то Режи Дебре всегда был пропагандистом теории революционного очага.

Помню, обсуждая с товарищами вопрос, с чего нужно начинать строительство революционной организации, я утверждал, что нужно начинать с прямых действий небольшой группы активистов, и свое мнение я подкрепил мыслью Дебре из книги «Революция в революции?»: «Партизанское войско представляет собой политический авангард в зародыше, и в результате его развития может возникнуть настоящая партия». Мол, небольшая группа активистов в нашем случае – это аналог партизанского войска, из которого вырастет партия. «А кто такой этот Дебре?» – спросили меня товарищи. «Соратник Че по боливийской герилье», – ответил я, и этого ответа было достаточно, чтобы товарищи приняли его мнение как авторитетное.

Революционные книжки Дебре на русский язык не переведены. Чтобы понять его идеи, я читал монографии о «новых левых» и выписывал цитаты из произведений и статей Дебре, которые приводили их авторы. Идеями Дебре я подпитывался, когда предлагал товарищам не распыляться, а сосредоточиться на адресной пропаганде, мол, достаточно разагитировать один завод, чтобы он стал очагом «забастовочной заразы», которая расползется по всем предприятиям города, а потом и страны. Ребята мне верили, а я верил Дебре. И вот Дебре сидит передо мной, рассуждая на абстрактные темы о культуре и роли телевидения.

Меня предупредили: ни слова о Че Геваре. Да пошли вы! Пригласите любого французского профессора, он охотно расскажет то же самое, что и месье Режи. Я- то знаю французских интеллектуалов! Их хлебом не корми, дай только поговорить на общие темы. Зачем было звать Режи Дебре?

Режи Дебре провел четыре года в боливийской тюрьме, где его пытали, избивали молотком. Есть исследователи, которые считают, что именно его показания вывели боливийские спецслужбы на след Че. Легко обвинять человека в предательстве, когда сам не знаешь, что такое удар молотком по пятке. А Дебре били по пяткам молотком, а потом дали 30 лет тюрьмы. Вряд ли бы он получил такой срок, если бы развязал язык.

Режи мог бы остаться в истории героем. Недавно я посмотрел канадо-бельгийско-французский фильм «Господин Никто» (режиссер Жако Ван Дормаль). 2092 год. Человечество представляют вечно молодые клоны. Главный герой просыпается 119-летним стариком в больнице. Он последний смертный на земле. Он не может вспомнить, кем он был. В памяти он переживает три жизни, три любви. Но какая жизнь была им прожита на самом деле – непонятно. Если бы при расставании родителей он уехал с матерью, а не остался с отцом, его жизнь имела бы одно развитие. Если бы остался с отцом – другое. И так далее. Фильм для умников, и пересказывать его смысла нет. В общем и целом, все эти «если бы» – банальность. Об этом еще пела польская певица Анна Герман: «Представить страшно мне теперь, что ты не ту открыл бы дверь, другой бы улицей прошел, меня не встретил, не нашел?» А что было бы, если бы Режи Дебре забили в тюрьме до смерти? Как бы мы его сегодня вспоминали? Носили бы его портреты рядом с портретами Че?

Но Дебре выжил. Из тюрьмы он вышел досрочно, благодаря кампании за его освобождение, в которой участвовали Жан-Поль Сартр, Альберто Моравиа, Бертран Рассел и даже римский папа Павел VI.

Все эти видные заступники убили революционера. Ведь революционер – это не физическое тело, не реальная личность, это – миф, сотканный из фактов. Если бы Режи Дебре умер в тюрьме от пыток в 27 лет, его имя шло бы вторым за именем Че. А так мы имеем среднестатистического французского интеллектуала, который рассуждает о медийности, о формировании образов. А какой интеллектуал сейчас об этом не рассуждает? Правда, с мифом Че творится неладное. Его образ стал коммерческим брендом. Мог ли это предвидеть Дебре, сидя в боливийской тюрьме? Об этом я его и спросил, несмотря на просьбы кураторов встречи: «Ни слова о Че!»

«Буржуазное общество очень эластичное, гибкое, – ответил француз. – Оно благодаря традиционной ловкости буржуазного ума обладает способностью привлекать на свою сторону своих противников, превращать в коммерческие образы, в образы общества спектакля. Личность Че была этим обществом как бы кастрирована. Но есть и другой феномен. Левым тоже нужна была своя икона, нужен был образ человека, пожертвовавшего собой, а не другими. Конечно, когда я находился в Боливии, я не мог предвидеть того, что произойдет с образом Че. Совершенно естественно, что Латинская Америка присвоила его имя себе. Ибо он вписывается в длинный ряд борцов за свободу этого континента: Симон Боливар, Хосе Марти, Сапата и кто там еще. Но того, как буржуазия обойдется с Че, я не ожидал. Правда, год назад в Голливуде был снят хороший фильм о Че, который рассказывает правду».

Я не унимался и задал второй вопрос:

«Как вы думаете, в медийном пространстве ваша персона все еще находится во «всепоглощающей тени» Че?»

«Я провел четыре года в боливийской тюрьме, так как был в одних рядах с повстанцами. Могу сказать, что моя нынешняя интеллектуальная и литературная деятельность не связана с этим эпизодом жизни. Но человек имеет право на один образ, и образ, который тиражируется – это его первый образ. И, конечно, трудно сделать так, чтобы все приняли, что в определенный период ты разделял идеи революционеров и был в их рядах, а потом стал интересоваться историей кино, а затем историей религии. Во Франции это, кажется, приняли. Проблем нет».

Проблем нет! А если бы не приняли, то, выходит, что для Режи Дебре это было бы проблемой. После меня какая-то девица спросила Дебре, что он думает о теории морфогенетических полей в медиапространстве. Я не знаю, поняла она сама, о чем спрашивала, и понял ли месье, что от него хочет эта барышня. Но француз отвечал долго, как будто его спросили о чем-то серьезном.

В конце встречи я подошел к Дебре и попросил его оставить автограф на главе моего диплома, где речь идет о его книге «Революция в революции?». Философ с готовностью это сделал и посмотрел на меня. И в его стариковском взгляде я что-то почувствовал, что-то, что меня тронуло. Так смотрят старые бойцы на продолжателей их дела. Наверное, мы действительно имеем право лишь на один образ.

Апр 26, 2010Дмитрий Жвания
Поддержать Рабкор.ру
Твитнуть
26-4-2010 Авторские колонкиРежи Дебре174
Дмитрий Жвания
Дмитрий Жвания

Рабочий корреспондент.

Хрупкая власть«Польская идея» русского самосознания
  См. также  
 
Государства здесь нет
 
Экономика абсурда
 
Патриотическое доверие
По всем вопросам (в т.ч. авторства) пишите на qa.rabkor@gmail.com
2022 © Рабкор.ру