На заре «перестройки» был такой фильм Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым?». Ответ предполагался самой постановкой вопроса. Понятное дело, нелегко… Поэтому, по аналогии, ответ на вопрос «Легко ли быть интеллигентом?» тоже напрашивается. Однако все ли так грустно, или основания для оптимизма, несмотря ни на что, есть?
Начало в жанре «интеллигентское нытье» будет вполне аутентично.
Пессимизм всегда был фирменным стилем российской интеллигенции, не «нашедшей себя» в обслуживании власти. А что ей еще оставалось?И сейчас чему радоваться?
Попытки произвести раскопки в глубинах нашей истории дают столь же мало поводов к оптимизму, сколь и созерцание безобразия современности. В сущности, ничего нового не происходит: сменяющиеся у власти элиты озабочены лишь собственным расширенным воспроизводством, народ по-прежнему безмолвствует, приученный не высовываться веками селекции, выкосившей наиболее активный генофонд до угрожающе низкого уровня. Чиновники по-прежнему воруют, дороги не строятся, а процент дураков стараниями реформаторов системы образования угрожающе растет. Повсюду – красноречивые признаки надвигающегося коллапса. Вот уже и милиционеры, опора власти – а поди ж ты, и те начали роптать и ябедничать, не только на собственных начальников, а на Систему в целом. Некоторые, правда, видят в этом похвальные признаки зарождающегося гражданского общества, интеллигенту же в милицейских роликах «ютьюба» видятся, увы, лишь отчаяние и знамения, свидетельствующие о крайней степени гнилости Системы.
Давно подмечено, что «тяжелые временя» усиливают всевозможные классовые контрасты. Именно это мы видим сейчас: с одной стороны – нищета миллионов, влачащих жалкое существование на пособия, и возмутительное расточительство – с другой.
И речь даже не о каких-то одиозных олигархах. Тон задают чиновники. Давно переставшие стесняться показного потребления, они вдруг как будто совсем потеряли всякие, даже принятые в буржуазном обществе, психологические барьеры: щеголяют в часах, более приличных наркодилерам или звездам хип-хопа, заказывают на государственных сайтах кровати, инкрустированные золотом для государственных же резиденций. Чада российских олигархов на суперкарах давят европейских пенсионеров и, как ни в чем не бывало, улетают от правосудия на частном папином самолете. Коррупция на всех уровнях и в самых ужасных масштабах воспринимается обществом уже не как сенсация, а как факт жизни.
Лучшие люди становятся жертвами террора. Правозащитников, журналистов и прочих «несогласных» убивают уже не только на «диком Кавказе» (формально – тоже части Российской Федерации), но среди бела дня в центре Москвы. Социальные лифты наглухо заржавели и не работают (по крайней мере, для людей порядочных и профессиональных): все решает принадлежность к клану или «корпорации» («силовики», «газовики», «питерские» и т.п.) Нелояльных бизнесменов гноят и убивают в тюрьме. Рейдерство властей и приближенных к власти стало обычным делом. Выборы повсеместно превращены в фарс. Гражданские инициативы встречаются властями с нескрываемой настороженностью, и при первой же возможности их пытаются поставить под контроль либо задушить. Теперь еще эти взрывы поездов – и, как гром после молнии, неминуемо последующее ужесточение борьбы с «экстремизмом». И все это на фоне очередного жестокого экономического кризиса… В общем, ситуация для думающего человека не очень оптимистичная.
Впрочем, это касается только специфически думающей прослойки, думающей не утилитарно, ради корысти, а, так сказать, «вообще» – по образованию, роду занятий, устройству души – то есть интеллигенции. Прослойки в рыночных условиях, по меньшей мере, малопрестижной, властями предержащими не обласканной, не считая небольшой цех штатного обслуживающего персонала. Нытье интеллигенции, так же как слабые уколы совести (о чем я, право?), конечно, несложно игнорировать, а если уж совсем надоест, можно дать «по башке»… или перестать кормить. Но интеллигенцию вроде никто и не кормит, сама как-то выживает. Выживает, отгородившись в собственном уютном мирке, наблюдая за происходящим часто со стороны, то с ужасом, то с брезгливостью.
С легкой руки классиков литературы «лишние люди» – это про них. Не умеющих, а часто и не желающих заработать денег, обустроиться с комфортом «как у людей», все время чем-то недовольных, вечно критикующих всех и вся, постоянно о чем-то думающих, но не являющих плодов своих раздумий. «Если ты такой умный, почему тогда такой бедный?» – против этого аргумента нации предприимчивых посредственностей интеллигент бессилен. Однако повод для оптимизма у нас, коллеги, есть.
Позволю себе предположить, что, как ни парадоксально, сегодня в России, более революционного класса, чем интеллигенция, не наблюдается. Посудите сами. Мелкая и средняя буржуазия разобщена и запугана. Подвести под статью, разорить, лишить бизнеса могут любого. Все это понимают. Надежда на суд осталась разве что у самых наивных. Кстати, она сильна пока еще у рабочих. И то лишь до момента вступления ими в какую-либо борьбу за свои права. Отрезвление наступает очень быстро. «Друзьям всё, врагам – закон». Это про нас. Закон – для врагов. Права – для друзей по партии.
Про «средний класс» серьезно говорить даже не хочется, поскольку вывести его можно лишь на основании сходных потребительских привычек, не более. Как прикажете относиться к общности людей, «делающих шопинг» в одном и том же магазине или обедающих в одном и том же суши-баре? Это же все равно, что классифицировать птиц по цвету оперения.
А рабочий класс, гегемон, хрестоматийная основа революций и надежда революционеров… Нередко у некоторых даже возникает вопрос: а есть ли он, рабочий класс? И какой химической реакцией можно его выкристаллизовать из общего электората? Реакция же тоже займет время.
На этом безрадостном фоне роль и историческая миссия интеллигенции, как ни странно, внушает оптимизм. Именно ей, а не пролетарию и не предпринимателю, сегодня почти нечего терять, в материальном, конечно же, плане. Именно ее не устраивает сложившийся статус-кво и место в нем. Да и в плане классовом, несмотря на неорганизованность, положение интеллигенции не так уж плохо. По крайней мере, сомневаться в существовании этой прослойки не приходится. Интеллигенция есть на основании хотя бы декартовского cogito ergo sum. Мы думаем, следовательно, существуем. Сомневаемся, следовательно, ищем истину. Критикуем, следовательно, неравнодушны. Недовольны, следовательно, революционны. А всем довольный интеллигент – это уже не интеллигент а, простите, оксюморон, противоречие в терминах.
