«Власти Косово осудили Россию за ее решение по кавказским республикам. “Мы всегда говорили и будем говорить, что Косово обладает особыми характеристиками. Это уникальный случай, который не может стать прецедентом для остальных конфликтных зон, территорий и регионов”», – заявил президент Косова Фатмир Сейдиу, передает РИА «Новый регион».
Конечно, власти Косово, рассуждающие о принципах территориальной целостности государств, это все равно, что Чикатило, читающий лекции о гуманизме. И все-таки какова вероятность того, что независимость Южной Осетии и Абхазии признает кто-то еще, кроме России? Ведь косовские сепаратисты – явно не единственные оппоненты Москвы в этом случае.
До сих пор массовое признание независимости новых государств происходило, как правило, после того, как от претензий на суверенитет на эти территории отказывалась прежняя метрополия. Это могло происходить в рамках «цивилизованного» развода, как в Чехословакии, либо после того, как метрополия признавала бесперспективность дальнейшей вооруженной борьбы со сторонниками независимости, как это произошло в большинстве колоний европейских государств. Если центральные власти метрополии оказывались слишком ослаблены, последний вариант мог принимать крайне экстремальный характер.
Так, война за независимость Эритреи, длившаяся в общей сложности около 30 лет, закончилась после того, как в 1991 году сторонники независимости этой территории поддержали повстанцев, взявших штурмом эфиопскую столицу Аддис-Абебу.Вскоре лидер повстанцев Мелес Зенауи стал президентом Эфиопии – и в 1993 году, после проведения референдума, Эритрея получила независимость.
Собственно, «эритрейский сценарий» был почти реализован в Грузии в первой половине 1990-х годов. Тогда гражданская война в республике заставила центральные власти забыть о мятежных Абхазии и Южной Осетии, а после нее даже собственно грузинские территории получили де-факто широчайшую автономию. Теоретически, можно было бы решить вопрос о независимости мятежных республик. Однако Россия, рисковавшая утратить даже собственные территории, тогда заняла осторожную позицию, поддерживая Абхазию и Южную Осетию и в то же время отстаивая положение о «федеративной Грузии», где мятежные республики получили бы широкую автономию. Однако с приходом к власти в Тбилиси Михаила Саакашвили этот «поезд» ушел окончательно.
О том, какое значение в международных отношениях приобрел «косовский прецедент», теперь знают даже первоклассники – появился пример признания независимости территории вопреки воле метрополии. Впрочем, и здесь не все так просто.
После того, как многие государства мира во главе с США и большинством европейских стран признали независимость Косова, многие наблюдатели заговорили о появлении «бомбы под Европой». Мол, теперь сепаратисты в самих европейских странах получили возможность международного признания. Мы писали тогда, что «косовский прецедент» повторить будет крайне сложно, поскольку он стал возможным благодаря политической воле сразу нескольких мощных игроков международной политики, локомотивов целых регионов.
Насколько сложной может быть борьба за международное признание, показывает опыт Тайваня. Казалось бы, этой территории помогает множество благоприятных моментов: сильные союзники в «первом мире», многочисленные противники Китая, очень хорошие собственные финансовые возможности. И что же в итоге? Даже с учетом финансовой помощи странам «третьего мира», которые готовы признать независимость Тайваня, Тайбэй признают чуть более 20 государств, в основном такие «мощные», как Белиз, Буркина-Фасо, Маршалловы острова, Науру, Сан-Томе и Принсипи, Соломоновы острова, Свазиленд, Тувалу. Особняком в этом списке стоит Ватикан – действительно заметная сила. Только не спрашивайте вслед за Сталиным, «сколько дивизий у папы римского». Ведь Ватикан действительно оказывает влияние на внутреннюю и внешнюю политику многих католических государств.
Правда, такая осторожность многих стран может быть связана с мстительностью Китая. Так, после того, как отношения с Тайбэем установила Македония, Пекин в 2005 году заблокировал в Совбезе ООН резолюцию, предполагавшей оказание помощи бывшей югославской республике. А страны, которые признают Тайвань, не могут рассчитывать на прощение долгов со стороны Китая.
Впрочем, Тайваню еще очень повезло – Турецкая республика Северного Кипра, другое заметное непризнанное государство, не может похвастаться даже похожим уровнем международного признания, несмотря на заметное геополитическое влияние Турции.
Таким образом, даже если страна «дружит» с мятежной территорией, враждует с ее метрополией и получает финансовую помощь от сторонников независимости, это вовсе не гарантирует признания независимости мятежников с ее стороны.
Процесс международного признания Южной Осетии и Абхазии можно считать запущенным всерьез только после признания ее Россией. Однако пока перспективы этого процесса оптимизма не внушают. Осуждение шага Москвы старой Европой, США и их постоянными союзниками было ожидаемо. Осуждающая реакция Китая с его тайваньской проблемой и осторожный ответ Сербии с «косовской раной» были предсказуемы. А вот осуждение шага России Болгарией, премьер которой Сергей Станишев не только подчеркивал свое положительное отношение к России, но и долго жил в Москве, учась в аспирантуре, уже удручает. А затянувшаяся реакция Белоруссии на югоосетинский конфликт показывает, что и с этой стороны ждать поддержки Москве вряд ли приходится.
И все же, кто, хотя бы теоретически, может поддержать Москву, Сухум и Цхинвал?
Во-первых, это государства, имеющие, как и Москва, «непризнанных союзников». Как Турция с Северным Кипром или Армения с Нагорным Карабахом. Во-вторых, государства со значительной адыгской диаспорой (ведь к адыгам относят и абхазов). Это та же Турция и Иордания. Кстати, именно во время августовского конфликта король Иордании Абдалла Второй активно контактировал с Дмитрием Медведевым. Если Хашимитское королевство действительно признает независимость Абхазии и Южной Осетии, это будет очень большой победой российской дипломатии. Ведь Иордания пользуется заметным влиянием в исламском мире хотя бы потому, что правящая там династия возводит свое происхождение к пророку Мухаммеду. В-третьих, это государства, активно противостоящие США – ведь Грузия является одним из самых последовательных союзников Америки.
И все же, пока все эти прогнозы – скорее из области фантастики. У Турции слишком большие проблемы с Курдистаном, чтобы пойти на такой шаг. Армения может получать газ и товары из России только через территорию Грузии, а значит, вряд ли будет с ней ссориться. К тому же Армения вряд ли может рассчитывать на ответное признание Россией Нагорного Карабаха. Июльские высказывания Дмитрия Медведева и недавние заявления Москвы по приднестровскому конфликту показывают, что Россия продолжит занимать в отношении других непризнанных республик очень осторожную позицию. Иордания слишком зависима от США, на которые традиционно ориентируется. А враги Вашингтона предпочли промолчать даже во время вмешательства российских войск в конфликт вокруг Цхинвала. Исключением оказались лишь поддержавшие Москву Сирия и Ливия.
Итак, пока перспективы международного признания Южной Осетии и Абхазии крайне туманны. Но так ли уж смертельна эта ситуация? В конце концов, те же Тайвань и Северный Кипр вполне сносно существуют без этого самого признания. На практике непризнанный статус государства мешает ее внешнеэкономическим связям и положению ее граждан и должностных лиц в других странах. Однако внешнеэкономические связи Абхазии и Южной Осетии завязаны почти исключительно на Россию и осуществляются через Россию. Граждане этих республик также в большинстве имеют российское гражданство. Возможно, официальный статус государств дает им дополнительные гарантии безопасности. Однако даже если эти республики признает большинство стран мира, но не признает Грузия, единственной гарантией их безопасности останется защита России. Тем более не станет такой гарантией признание со стороны влиятельных, но далеких Иордании, Сирии или Ливии.
Международное признание, впрочем, добавило бы хотя бы частичной легитимности статусу российских войск в Южной Осетии и Абхазии и стало бы первым шагом к вхождению этих республик в состав России. Однако нелегитимность не мешает ни присутствию турецких войск на севере Кипра, ни американским военным поставкам на Тайвань. Что же касается вхождения абхазов и южных осетин в состав России…. В любом случае осторожная Москва сделала бы этот процесс постепенным и осуществила бы это только после признания этих республик ведущими мировыми державами – иначе такой шаг выглядел бы как аннексия Россией грузинских территорий.
К тому же все ли в руководстве Абхазии и Южной Осетии заинтересованы во вхождении своих республик в состав России? Ведь здесь уровень их самостоятельности сразу серьезно снизится – учитывая отечественную «вертикаль власти» и практику назначения глав регионов. Вспомним и то, что избрание президентом Абхазии Сергея Багапша в свое время сопровождалась определенной напряженностью с Кремлем, который поддерживал совсем другого кандидата. И было ознаменовано блокадой Абхазии из России, когда российская граница с этой республикой оказалась перекрыта.
Итак, международное признание Южной Осетии и Абхазии стало шагом, важным для этих республик. Однако и его отсутствие смертельным для этих республик и Москвы не является. Зато и августовский военный конфликт, и история с международным признанием имели пусть и косвенное, но важное последствие. Они стали лакмусовой бумажкой, выявившей как неожиданных потенциальных партнеров России в мире, так и отсутствие у нее настоящих последовательных союзников. Последнее стало следствием российской внешнеполитической стратегии последних полутора десятилетий, когда эти самые потенциальные союзники подвергались забвению в Москве. Для кремлевских стратегов это еще один повод задуматься и, возможно, пересмотреть свои взгляды на внешнюю политику – что частично уже происходит. Как этот процесс будет развиваться – мы скоро увидим.
