Демократичность сталинизма и буржуазный бонапартизм
Сталин — один из ключевых символов современной российской левой оппозиции. У большинства левых (за исключением мелких, сектантских троцкистских групп) и уж тем более для левого электората Сталин ассоциируется с модернистским прорывом, превращением нашей страны из отсталой, аграрной, сырьевой периферии в индустриальную сверхдержаву, с победой в Великой Отечественной войне и избавлением мира от фашизма. В среде народа до сих пор существует, возникший много десятилетий назад наивный, но при этом весьма показательный стихийный сталинизм. Множество документов эпохи, да и живая память представителей старшего поколения доказывают: советский народ, простые люди, крестьяне, рабочие в большинстве своем сохранили верность своему вождю после ХХ съезда, когда все противоречия и преступления 1930-50-х годов партноменклатура и либеральная интеллигенция свалили на «мертвого льва».
Конечно, трудно спорить, что в эпоху Сталина были не только великие свершения, сопровождаемые радостью и энтузиазмом масс. Было и много тяжелого, трагичного и даже темного, а кое-где преступного. Отчасти ответственность за эти темные феномены нес и Сталин. Но даже если и была в этом вина Сталина, народ его простил. Не зря ведь в 70-е шоферюги с беломоринами у рта лепили на лобовые стекла своих машин портреты Сталина. Стихийный наивный сталинизм стал идеологией миллионов обычных советских людей, широких народных масс уже при Хрущеве (с портретами Сталина шли под пули рабочие в Новочеркасске), не говоря уже о тяжелейших годах перестройки и ельцинщины, когда снова на ноябрьских демонстрациях рядом с портретами Ленина выросли портреты Сталина. Этот народный сталинизм вобрал в себя все возмущение масс предательством руководства, капиталистическими реформами, тоску людей по социальной справедливости. Левые партии и группы просоветского толка, стали в определенной мере наследниками и носителями этого народного сталинизма, причем, интеллектуалы левого движения старались углубить эту народную идеологию, наполнить ее философским и научным содержанием.
В 90-е годы им удалось много сделать для защиты образа Сталина, развенчания черных мифов о Сталине, которые усиленно внедряла в общественное сознание пропагандистская машина антисоветского режима. Сегодня наши книжные магазины завалены сегодня апологетическими книгами о генералиссимусе.
Но мы не должны забывать о принципе историзма при рассмотрении событий прошлого, пусть и такого недавнего, еще дышащего эмоциями. На фоне того раздрая и разора, который устроили наши «либерал-реформаторы», раздербанившие промышленность, обрушившие народ в нищету, подорвавшие элементарную правовую культуру, сдавшие все наши геополитические завоевания, все более четкой и ясной для всех становилась необходимость усиления государства, твердого правления. И в сознании масс это чувство ассоциировалось с образом Сталина.
Но в политике нет абсолютных, абстрактных, вечных истин. Лозунг, который вчера вел за собою массы, который вчера был ключом к победе, завтра, с изменением обстановки, становится устаревшим, а порой даже вредным. Ленин в 1918 году писал, что до появления рабоче-крестьянской Советской власти лозунг о мире и «штыке в землю» был правильный и его нужно было провозглашать, теперь же, когда появилась советская республика, когда против нее ополчились отечественные «беляки» и иностранные империалисты, когда отказ от войны стал означать предательство победившей революции, этот лозунг никуда не годится.
Действительность снова показала нам правоту этой старой истины.
С 2000 года ситуации в России резко изменилась. В самом конце 90-х олигархия почувствовала, что еще немного и ее сметет волна народного гнева, а лозунг «Банду Ельцина – под суд!», который скандировали тогда многотысячные оппозиционные митинги, станет реальностью. И тогда олигархат выдвинул из своей среды никому не известного человека – в прошлом «силовика», умеющего задушевно говорить о патриотизме и обещать «мочить в сортире» врагов Родины. Это настолько отвечало ожиданиям масс, что одно только его появление на политической сцене – правда, тщательно срежиссированное «мастерами телевизионных искусств» с федеральных каналов, принадлежавших тогда «семейным олигархам» — вызвало волну надежды и энтузиазма в народе. А ведь он не только обещал, кое-что он и делал. Выиграл войну в Чечне и установил там режим, лояльный Москве, стал укреплять государство, принимать законы о госслужбе, повышать зарплаты военным, милиционерам, налаживать работу спецслужб. К восхищению народных масс, наиболее обнаглевшие олигархи были вышвырнуты из страны, как Березовский, или даже посажены как Ходорковский. Правда, им на смену пришли новые олигархи, да и большинство старых чувствовали себя неплохо, ибо итоги приватизации пересматривать президент отказался. Что же касается укрепления государства, то через 20 лет выяснилось, что укреплял он его, чтоб лучше защитить интересы той же олигархии, когда она, загрустив от падения цен на нефть, полезет в карман народа, а россияне станут протестовать и сопротивляться.
Тем временем из стана КПРФ и НПСР в стан «официальных патриотов» стали перебегать отдельные личности и целые движения, «красные губернаторы» и «красные депутаты». Процесс этот продолжается до сих пор. Причем, перебежчики прикрываются именно словами о Сталине – мол, мы же сами говорили в 90-е, что стране нужен твердый руководитель, что нужно усиливать государство, вот Владимир Владимирович этим и занимается…
Заметно изменилось отношение к Сталину в телеэфире. Нет, антисоветские агитки никуда не исчезли. На всякий случай режим держит в загашнике и Сванидзе, и Радзинского – вдруг аудитория слишком серьезно воспримет новое веяния и бросится голосовать за коммунистов и левых. Но в целом ведущие политпрограмм новой генерации стали умеренно сочувственно отзываться о генералиссимусе и его временах, впрочем, не забывая и об обязательной «ложке дегтя» в виде упоминаний о репрессиях. 10 марта 2019 года Дмитрий Киселев в своей программе «Вести недели», вспомнив о Сталине в связи с годовщиной его смерти, даже упрекнул россиян – мол, китайцы мудрее, они чтят своего Мао, изображают его на юанях, хотя и в Китае были репрессии.
Возник даже феномен «антикоммунистческого сталинизма». Есть такие публицисты и общественники, которые умудряются умесить в «одном флаконе» благоговение перед «белыми» и сталинизм, уверяют, что Сталин был сознательным агентом царской охранки, внедрённым в революционной движение, чтоб повернуть его в сторону русского национализма. Для таких деятелей совмещение сталинизма и культа Путина вообще органичны, ничего антисталинистского в требовании «сохранить итоги приватизации» они и не видят… Выкрики либералов «Путин – это Сталин сегодня» они с восторгом подхватывают и начинают внушать это людям, сочувствующим СССР и Сталину…
Причины таких кульбитов очевидны. Пропагандистам режима нужно внушить массам, что и сейчас наша страна окружена врагами, что в этой ситуации говорить о демократии могут только предатели, что нужно сплотиться вокруг нового лидера, как некогда советские люди сплотились вокруг Сталина… Лживость этих слов, конечно, для нас очевидна. Сталин строил сверхдержаву, независимую от стран Запада — нынешний «лидер-патриот» считает победой протянуть еще один газопровод в Германию, чтоб мы еще в большей степени стали сырьевым придатком. Сталинские наркомы, в отличие от путинских министров, вилл за рубежом и иностранных паспортов в карманах не имели… Не говоря уже о невозможности сопоставить по масштабу главу СССР 1930-х и главу РФ 2000-х и, конечно, об их идеологических отличиях.
Но все же трудно отрицать, что пропагандисты режима научились использовать тот образ Сталина и ту версию сталинизма, которые были выкованы левыми в идеологических битвах 90-х, в своих, антинародных целях. Пусть Сталин и нынешний лидер несопоставимы, пусть СССР и РФ противоположны по своим целям и функциям в мировой политике и экономике; но ведь все равно из этой версии и из этого образа вытекает, что наш нужна единоличная, твердая, фактически диктаторская власть, что демократия всегда и везде – демагогия и зло и поэтому ее нужно давить…
Это было близко и актуально для людей 90-х, но это чрезвычайно далеко от чаяний простых россиян рубежа 10-х и 20-х годов XXI века. Российский режим в последние несколько лет полностью отбросил все маски, прямо и откровенно позиционировал себя как буржуазный бонапартизм, то есть как антидемократическую, антинародную авторитаристскую машину, стоящую на страже интересов компрадорской сырьевой олигархии. Контроль над телевидением, «законы Яровой», «законы Клишаса», «муниципальный фильтр» на выборах, засилье единороссов в парламенте, парализующее работу законодательного органа, фактически личные диктатуры президентских назначенцев на Кавказе, борьба с оппозицией, теперь – поправка о фактически пожизненном правлении Путина — все это очень ярко характеризует современную повестку дня. Страной уже 20 лет руководят одни и те же люди. Институты демократии разгромлены. Нормальные дискуссии невозможны. Власть делает, что ей нужно, невзирая на мнение и народа, и интеллигенции, как это было совсем недавно с пенсионной реформой. Этот бонапартистский шабаш завел страну в тупик, что очевидно всем и даже самим властям. Нужны новые идеи и новые люди. Иначе говоря, нужна демократизация (в широком, не буржуазном смысле слова).
Страна требует ее властно – устами участников несанкционированных митингов и посетителей Интернета, экспертов-политологов и популярных литераторов, простых граждан, толкущихся в очередях в поликлиниках и обсуждающих политику в курилках у своих учреждений. Конечно, левые понимают, что это — определенный риск, что демократизация может вызвать хаос, что стремлением народа к обновлению могут и обязательно попытаются воспользоваться буржуазные демагоги. Они попробуют посадить нам на шею новых (и одновременно старых – изгнанных за границу) олигархов. Но русская поговорка гласит: «волков бояться – в лес не ходить». В конце концов, ничего не делая, мы оставляем у себя на шее нынешних, путинских олигархов, а так хоть будет шанс освободиться. Человек, который задыхается в наглухо запертом доме, должен бежать на улицу, а не колебаться, раздумывая: «а вдруг на свежем воздухе я простужусь?»
3.
Как же нам быть в этой ситуации? Отказаться от образа Сталина левая оппозиция не может, хотя бы потому, что это означало бы предать наших предков, создателей советской цивилизации, в конце концов порвать связь с народом, который, как я уже говорил, хранит традицию стихийного наивного сталинизма. Существует немало правых и левых патриотических групп, которые пытаются провозглашать «патриотизм без Сталина», объявляя Сталина «безбожным тираном» (как это делают некоторые правые патриоты) или «предателем революции и ленинских заветов» (как это делают троцкисты). Группы эти обречены оставаться малочисленными интеллигентскими кружками, которые никогда не будут поддержаны массами, ибо народ – это не послушный податливый «социальный пластилин» в руках героев-интеллигентов, народ наш — это особая цивилизация, имеющая свои представления о добре, зле, истории и государстве.
Но выход из этой дилеммы, безусловно, есть. Нужно только осознать, что и фигура самого Сталина и сталинизм как идеология, спрессовавшая опыт советского общества, очень сложны и многообразны. В них есть не только элементы вождизма, концепции «твердой руки», которые сполна были раскрыты и развиты в 90-е, но и элементы советского социалистического демократизма. Об этом общество практически уже забыло и если напомнить о них (как сделал однажды историк Юрий Жуков в своей книге «Иной Сталин»), то такие заявления вызовут недоумение и даже насмешки. «Как? Сталин — жестокий диктатор, был демократом? 30-е годы, когда люди боялись стука в дверь, были временами гражданских свобод?» — воскликнет либерал и посмотрит на своего оппонента как на сумасшедшего.
Однако жизнь по своей природе диалектична, а значит совмещает в себе черты, которые кажутся на первый взгляд несовместимыми. Были при Сталине репрессии? Были, хоть и не такие огромные какие нам рисуют лгуны по Солженицыну. Преследовали инакомыслящих, сажали в лагеря за критику, сворачивали дискуссии, заменяя их хором, восхваляющим мудрость руководства? И такое было. Скажу даже больше: в характере самого Сталина были черты грубости и чрезмерного властолюбия, и это отмечал не кто иной, как сам Ленин.
Но в то же время имелись в СССР Сталина и начала демократии, и «социальные лифты», наконец, даже гражданские свободы (и юридические, и реальные), которые не просто в те времена отсутствовали во многих странах Запада (вспомним, что в это время в США процветала еще самая махровая расовая дискриминация), но и которых и в помине нет и в современной путинской России. За примерами далеко ходить не надо.
Начнем, конечно, со сталинской конституции. Тот факт, что она была и остается одной из самых демократических конституций мира, не отрицают даже наши либералы-антисоветчики. В ней провозглашались равенство всех граждан СССР, независимо от пола, национальности, социального происхождения, широкий набор политических свобод, право на тайные выборы из нескольких кандидатов. Правда, либералы скажут, что это была лишь декларация, пропагандистское «сотрясение воздуха», в реальности эти конституционные свободы в СССР отсутствовали. На выборах всегда был один кандидат от «блока коммунистов и беспартийных», попытка провести несанкционированный властями митинг расценивалась бы как антисоветская деятельность…
Действительно, в тех исторических условиях реализовать дарованные сталинской конституцией свободы было невозможно и дело даже не в Сталине и его государстве, дело в том, что сами люди того времени были к этому не готовы. Но все же самая демократическая сталинская конституция не была пустым звуком Она заложила основы для медленной, постепенной демократизации советского общества, плоды которой стали ощущаться много позже, уже после смерти Сталина, в 60-70-е гг.
Вспомним, что по конституции 1924 года в СССР было законное неравенство граждан. Эта конституция открыто ограничивала в правах «представителей эксплуататорских классов» (их так и называли – «лишенцы»). Даже просто объявление всех граждан СССР равными в их правах, независимо от их социального происхождения, было огромным шагом вперед. Безусловно, было множество людей, чьи судьбы сломало сталинское постановление о раскулачивании. Но сохранись конституция 1924 года, они сами, их дети и даже внуки официально остались бы «лишенцами» и не могли бы ни вступить в партию, ни попасть в вуз. Сталинская конституция провозгласила юридическое равенство детей кулаков и детей коммунистов и тем самым обеспечила право на нормальную жизнь (при всех бюрократических издержках) тысячам людей, которые были тогда еще детьми, а то и вовсе не родились…
Важность даже декларации демократических свобод можно понять, если обратиться к «законам Клишаса». Для многих читателей, возможно, это будет открытием, но в сталинском СССР не было статьи об «оскорблении государства» и даже об оскорблении главы государства и главы партии. И не могло быть, потому что это сразу же неприятно резануло бы слух советским людям старшего поколения, напомнило бы им закон Российской Империи «О преступлениях против Священной Особы Государя Императора и Членов Императорского Дома». Закон о неуважении к главе государства в СССР появился только лишь при Горбачеве, в 1990 году, но последнему генсеку он мало помог.
Понятно, что любой гражданин в 1930-е годы, публично оскорбительно отозвавшийся о товарище Сталине, был бы привлечен к ответственности по 58 статье как контрреволюционер. Но формально советское государство не запрещало гражданам как угодно высказываться о себе. И уже в 1970-е годы гражданин мог на этом основании «покачать права» и потребовать соблюдения «советской законности». Причем, органы правосудия в отдельных случаях могли и «закрыть глаза»; такое иногда случалось.
В путинской же России любые оскорбительные высказывания о государстве и чиновниках, если уж они зафиксированы, обязательно и незамедлительно повлекут за собой преследование, ведь налицо нарушение закона. Так где больше демократии: в СССР или в РФ?
Или сравним сам стиль руководства сталинским СССР и путинской Россией. Все решения сталинского руководства были в обязательном порядке коллегиальными. Вы не найдете ни одного документа того времени, где стоит меньше 5 подписей, и подпись Сталина – лишь одна из них. Понятно, что Сталин с определенного времени стал восприниматься всеми как лидер и вождь, и его слово стало расцениваться как последнее. Но именно поэтому Сталин не спешил его высказывать. Он выслушивал всех, советовался со специалистами и потом обязательно подчеркивал, что это не он своей единоличной волей решил так, это – общее решение, всего ЦК, всей партии. Часто перед принятием важнейших поворотных законов, проведением веховых реформ, в СССР Сталина устраивалась общепартийная, а то и общенародная дискуссия. Так, перед коллективизацией было проведено несколько пленумов партии, а также съезд, который получил название «колхозного», были выдвинуты несколько проектов сельскохозяйственной политики, в том числе антисталинский, бухаринский. Затем, когда коллективизация уже началась, несколько раз обсуждался и менялся устав колхоза. Все это сопровождалось многочисленными статьями и письмами в газетах. Если это не демократический способ принятия важнейших государственных решений, то что тогда такое демократия?
А теперь давайте вспомним, как Путин в 2014 году присоединил Крым. 18 марта 2014 года он обратился к обеим палатам российского парламента с заявлением о поддержке волеизъявления граждан Крыма, попросивших принять их в состав России. Сразу же после обращения Путин подписал договор с республикой Крым, независимость которой он признал своим указом всего за день до того. Со стороны России под текстом договора стояла лишь одна подпись – Владимира Путина. Никакого обсуждения в России не проводилось, никакой дискуссии не было, правительство, парламент, народ были поставлены перед фактом. Сомневаться, что парламент поддержит президента также не приходилось – ведь там большинство принадлежало послушной администрации президента «Единой России». Все официальные СМИ получили указание восхвалять государственную мудрость лидера, что бы он ни сделал. Да, Путин принял решение, которое совпало с мнением большинства россиян. Но ведь он мог и заявить, что считает Крым неотъемлемой частью Украины, и тогда Кисилев с Соловьевым говорили бы телезрителям совершенно противоположное тому, что они говорят сейчас. Разве это похоже на стиль руководства в демократическом государстве?
Возьмем, наконец, такую обыденную реалию сталинского СССР как повсеместно признанное за подчиненными право критиковать свое начальство. Такую критику не только не запрещали, но даже поощряли. Регулярно проводились компании по борьбе с бюрократизмом, бюрократы высмеивались в газетах, книгах, фильмах, от людей требовали отслеживать случаи головотяпства, бюрократизма среди руководителей и открыто обличать их за это. Для коммунистов это была даже обязанность, записанная в Уставе партии. Конечно, когда была какая-нибудь компания борьбы против «вредителей», существовала опасность для честного, принципиального рабочего, выступившего против бюрократа-директора в том, что директор попробует своего критика подверстать под «вредителя». Но, собственно говоря, такая же опасность существовала в таких же условиях и для директора. В периоды затишья же открытая критика начальства на профсоюзных или партийных собраниях вообще была нормой. Обстановка в трудовых коллективах сталинской эпохи была куда демократичнее, чем сейчас.
В наше время начальник – это «царь и бог», особенно, если профсоюз на предприятии или в учреждении «ручной», «на корню» подкупленный начальством. Есть множество способов вышвырнуть за дверь того, кто осмелился критиковать вышестоящие кадры – не прохождение аттестации, не продление трудового договора, мелкие придирки. Партийных комитетов, куда можно было пожаловаться, нет, обращение в местную прессу ничего не даст. В трудовых коллективах, особенно, в низовых звеньях, у нас почти повсеместно царит настоящий тоталитаризм, полнейшая власть мелких начальников – самодуров.
Я уже не буду говорить о том, что в сталинские времена люди из самых низов поднимались в элиту общества, становились партийными руководителями, директорами крупных заводов и наркомами, маршалами и академиками. Разве сравнить это с тем, что происходит в России сейчас? Президент Путин у нас с веселым смехом рассказывает журналистам анекдот о том, что сын полковника никогда не станет генералом, потому что у генерала тоже есть сын.
В СССР 1930-х сама фигура Сталина воплощала совершенно иной характер государства. Писатель Леон Фейхтвангер, посетивший страну Советов в 1937, писал в своей книжке, которую так и назвал – «Москва. 1937», что Сталина массы любят, потому что он, в отличие от интеллигента Троцкого, близок и понятен простым людям. Он сам вышел из их среды. Сын сапожника и крестьянки стал главой огромной державы, заставил стоять «по струнке» перед собой иностранных президентов и премьеров – сыновей банкиров и аристократов.
Сталин воплощал собой широкий демократический дух русской революции и советского государства. И об этом сейчас необходимо напоминать – тем чаще и тверже, чем больше попирается демократия бонапартистским режимом! Левые идеологи, повторяя правильные слова о силе сталинского государства, о талантах Сталина как руководителя, должны в полной мере осветить и другую, демократическую сторону советского государства, его демократическую сущность. Именно это теперь стало для нас актуальным.
