Завоеванные Старым Светом т.н. дикие народы всячески препятствовали чиновникам, миссионерам и учёным возможности изучать их со стороны. Они знали, что после статистики потянутся за податями сборщики, а бледнолицые разгадают их отношения внутри общины. Колониальная политика Российской империи, а следом за этим СССР, мало отличалась от стратегии европейских метрополий. За неимением заокеанских территорий наше государство с колониальных позиций относилось к завоеваниям по ту сторону Урала — пушнина, золото, нефть. Автохтонное население, а позже — пришлые казаки и староверы, это понимали. Они снимались с насиженных мест в поисках мифического Беловодья — страны, где с неба льются молочные реки.
С тех пор отношение Кремля к феодальным владениям за пределами МКАДа эволюционировало незначительно. Потребности простого хтонического мужика, составляющего фундамент государства, продолжают игнорироваться. Напротив, жители Москвы и Ленинграда-Петербурга всегда могли похвастаться вниманием со стороны власти. Столичное население определяет повестку, которой в наиболее либеральные периоды отечественной истории правительство было вынуждено соответствовать.
2011-2012 годы запомнились дюжиной политических мероприятий в Москве. Наиболее отчетливо артикулируемым среди аморфных требований стали «честные выборы». Подобный реверанс в сторону европейских ценностей власть позволить не могла, но сигнал уловила. По старой доброй традиции Кремль решился подарить симулякр.
Не добившись за два года даже косметических изменений в политической системе (регистрация ПАРНАС, а затем повсеместное снятие на выборах — не в счет), оппозиционной массовке продемонстрировали западный лоск, наспех украшая подгнившее нутро. На посту главы столичного Департамента культуры эту роль взял на себя Сергей Капков — политтехнолог с двадцатилетним стажем, активно помогавший Борису Немцову на губернских выборах и «Единству» на думских.
Символом массовых изменений стал Парк Горького, чьи выставочные павильоны некогда должны были показывать вершины заботы партии о трудящихся. Немаловажная деталь — популяризация детища чукотского экс-замгубернатора Капкова началась после переезда сюда выставочного центра «Гараж», принадлежащего подруге Романа Абрамовича Дарье Жуковой. Выгнав, словно из Иерусалимского храма, торговцев, шашлычные и карусели, сановник сделал парк снова доступным и комфортным.
Эта терапия была призвана смягчить горькое послевкусие топтания на Болоте. Не дозволив голосовать по-европейски, чтобы честно выбрать других жуликов, москвичам дали компенсацию. Сейчас они могут прогуляться по экспозиции из фрагментов современного западного города, где архитекторы заботятся не только о прибыли. Учитывая зацикленность страны на центре, «потемкинские деревни» достались только столичным жителям.
В качестве проводников новых идей появились различные бюро городских проектов. Именно они стали активистами по улучшению мегаполиса аккурат в том момент, когда митинги превратились в «точку кипения», и потребовалась хотя бы позитивная программа. В отличие от дикарей, не готовых к опросам и репрезентациям, эти «европейские русские» привыкли демонстрировать себя окружающим, как минимум, в масс-медиа и социальных сетях.
Получив положительную реакцию среди легко манипулируемого экспертного сообщества, глава департамента продолжил методом почкования лепить парк Горького в каждый двор. Впрочем, инициатива пришлось не по нраву ни местным жителям, ни экологам. Охраняемые зоны, скверы и парки оказались наводнены строителями, закатавшими последние остатки зелени в бетон. Подобную политику активисты низового движения «Партизанинг» называют ухудшайзинг. Ради благородного смысла улучшить быт горожан чиновники делают все ровно наоборот.
Из-за прокладывания подземных коммуникаций гибнут деревья, зеленые насаждения нещадно обстригаются, а погибшие после этого деревья сменяют кустами в кадках с заоблачным ценником. Вместо тропинок появляются асфальтовые дороги, вдоль которых ради коммерциализации пространства устанавливаются торговые киоски. Процесс завершается привычной еще с царствования Юрия Лужкова уборкой листьев, которая лишает почву на зиму защитного слоя, обеспечивающего по весне прорастание новой травы.
Вместо этого естественный травяной покров сменяют закупаемые по непрозрачной схеме газон и крашенная в природные цвета деревянная стружка. Услужливо собранные дворниками листья отправляются на переработку, где из них делают удобрения, которые на следующий год помогут оставшейся зелени продлить свое существование (надолго ли?). Круговорот травы в природе с последующей монетаризацией карманов отдельных чиновников и членов их семей.
Накануне 1905 года надворный советник Сергей Зубатов предложил организовать рабочих под патронажем сверху. После личного допроса десятков революционеров, член Департамента полиции пришел к выводу, что ряд требований трудовой массы необходимо удовлетворить, иначе этим воспользуются бундовцы, эсеры и эсдеки.
Термин «зубатовщина» вошел в исторический лексикон как политика канализации протеста путем удовлетворения хотя бы части умеренных требований недовольных. Целью находящихся под контролем просветительских кружков и благотворительных обществ была попытка отучить рабочих от политической деятельности. Чаепития в стенах Исторического музея, лекции профессуры, подстраховка на случай притеснений фабрикантов и редкие забастовки были, несомненно, положительно восприняты рабочими. На тот момент они представляли авангард бесправного русского народа. Крестный отец «полицейского социализма» так охарактеризовал главный тезис движения — эволюционность развития и активность, организуемая через власть.
Может быть, нынешняя «капковщина» отчасти повторяет давно забытое старое. Обновление десятков парков на манер ЦПКиО, организация здесь лекций, преобразование библиотек усилиями «Фаланстера», открытие урбанистических курсов на Арт-стрелке, появление велосипедных дорожек и пешеходных зон — все это во многом стало следствием «снежной революции». Что угодно, лишь бы горожане проигнорировали протест. Впрочем, эти меры не смогли сделать лояльной подобную публику по отношению к Собянину на выборах мэра, что в один момент резко пошатнуло положение Капкова.
Лишенные классового сознания современные наемные работники определяются как креативный класс, прекариат и хипстеры. Характеристика зависит от лишь от имиджевых предпочтений автора анализа — критика, сочувствие или стеб. В любом случае, речь идет о тех, кто лишен устойчивых трудовых гарантий и находятся на обочине общественных институтов. Именно такие люди стали драйвером выступлений в Тунисе, Египте и Турции. В нашем отечестве со времен появления модной молодежи на вечеринках 31-х чисел, политизации «Большого города» и роста волонтерства офисные работники пошагово приобщались к политическому культу. И кто как не Капков, с которым у многих в «фейсбуке» — десяток общих друзей, должен наглядно доказать, что «теория малых дел» всё ещё гораздо действеннее, чем марши по зачищенным от пешеходов улицам?
