Умалчивание фактов в век широкополосного интернета и мгновенной передачи данных является наихудшей тактикой во время информационной войны. Это прекрасно понимают в проправительственных изданиях и именно поэтому не отказывают, как прежде, в освещении событий из оппозиционного стана. Относительная свобода говорить о политических процессах затронула “Российскую газету”, “Комсомолку” и ”Лайфньюз”. С 2011 они активно освещают подобные процессы, но и их лексика, и подача материалов прямо противоположна задачам гражданских активистов и сочувствующих им журналистов, цель которых — донести свою субъективную правду до населения.
Если воспользоваться возможностями ресурса «Яндекс-новости», то можно легко отследить как от одного сайта к другому изменяются акценты в сообщениях о важных событиях в нашей стране. Каждую новость можно подать под совершенно различными соусами, лишь изменив несколько слов и акцентировав внимание на деталях в выгодном хозяину СМИ свете.
Тем обиднее, что такие термины как «массовые беспорядки» и «правохранительная система» активно употребляются и в среде, серьезно симпатизирующей протестным настроениям. Современные корреспонденты словно забывают какое значение в произведениях отечественных классиков играли детали. Сейчас левые СМИ в компании с либеральными издательствами нередко повторяют термины, которые скорей характерны для говорящей главы Следственного Комитета Маркина. На практике вслед за Владимиром Маркиным их повторяют даже журналисты, критически настроенные к современному российскому государству. Уже сейчас мы читаем на отечественных новостных порталах про убийство подозреваемых без суда и следствия в ключе “ликвидации участников бандитских формирований” , написанные по лекалам пресс-служб северокавказских МВД. Если журналисты продолжат нынешнюю линию поведения, то скоро такая история повторится и в Москве.
В свое время феминистки и борцы за права черных в США активно взялись за реформу английского языка, полного большим количеством слов, которые можно отнести к дискриминационным. Можно считать их деятельность борьбой против ветряных мельниц, которая привела лишь к встраиванию соответствующего дискурса в нынешнюю политику без каких-либо радикальных изменений. Однако не стоит забывать, что называя события 6 мая беспорядками, мы тем самым подтверждаем версию следователей и играем в их пользу.
Следовательно, признаем легальность арестов по “болотному делу”. Нынешняя господствующая терминология навязывает определенное отношение объекту либо действию. Как справедливо указывает один из читателей Рабкора, «протесты, которые перешли в бои с полицией, называются беспорядками, даже если полиция спровоцировала их, даже если требования протестующих совершенно справедливые». Повторяя подобную фразеологию за большими масс-медиа и пресс-секретарями различных чиновников, мы ослабляем нашу собственную аргументацию.
Новояз «1984″ не позволял даже думать о противоправных вещах. Ведь не было терминов, чтобы назвать незаконные с точки зрения того законодательства вещи. Китайские крестьяне, в отличие от высших сановников, знали ограниченное количество иероглифов, тем самым лишая себя возможности познавать мир.
Одним из пассивных способов борьбы с этим является употребление конструкции «по мнению полиции», «якобы» либо «по предполагаемой версии следствия». Небольшое вкрапление, словно партизан, моментально ниспровергает пафосное заявление Следственного Комитета. Активным способом борьбы против навязываемого языка является борьба с собственной ленью, когда проще перепечатать заявление официальных органов, чем самому углубиться в вопрос.
Характерным примером уместно назвать случай на Украине, когда одинокий африканец во время самозащиты против пьяной компании стал “расчетливым убийцей». Нет нужды анализировать заголовки местных газет — “Студенты-иностранцы в подъезде жилого дома “подрезали” местных” или, например, “Иностранцы в Луганске снова отличились”. Ведь почти сразу становятся ясно, что новостные ленты просто цитируют заявления прокуратуры. Как верно замечает акционист Александр Володарский, все дело в готовности журналистского сообщества некритично ретранслировать какую угодно информацию. Это значит, по мнению блоггера, что “мусора, на которых на постоянной основе работает админресурс и штат недожурналистов из их пресс-службы, всегда будут героическими борцами с преступностью.”
И самым радикальным способом противодействия господствующему языку является возможность отбросить миф о важности плюрализма мнений. Сейчас идея объективности фактически стала наиболее важным принципом насквозь фальшивого единения всего общества в информационном пространстве. Один из участников проекта “Послезавтра” резонно отмечает, что никакой объективности фактически нет. Иными словами, можно примкнуть к открыто декларируемой субъективности или выбрать проигрышную стратегия несопротивления господствующей идеологии. Автор полагает, что подобный выбор сравним с тем, как человек “кладёт пистолет между двумя дерущимися, чтобы уравнять их шансы, да вот только один из них — инвалид, а второй — каратист, так что на деле вы даёте более сильному возможность скорее и легче завершить сражение”.
Язык — это средство коммуникации, которое может объединять и разъединять. Язык — это оружие, и потому цензура не дремлет, не даром все больше запретов в сети. Добровольное копирование языка оппонента — это все равно что и заранее обреченная попытка быть против. Конечно, называть полицейских и судей представителями репрессивной машины — смело и правдиво. Можно этого не делать, но всегда стоит держать в уме при написании очередного текста. Ведь его читатели, в противном случае, не будут ассоциировать себя с протестующими и невинно осужденными, а значит — отказывать последним в солидарности.
