В Москве с каждым годом становится все сложнее пробираться сквозь толпы разносчиков рекламных листовок и других оккупантов личного пространства. Промоутеры и уличные музыканты буквально не дают пройти, бегут за прохожими с навязчивыми предложениями купить дешево цветы, поддержать бедных певцов, зайти в музей эротики. Попробуем понять, что происходит с личным пространством в городе, и как (надо ли) с этим бороться.
В начале всем известного фильма «Москва слезам не верит» есть эпизод, где навстречу главным героиням идет обнимающаяся парочка. «Прекратите обниматься! Вы что, забыли, что находитесь в общественном месте?» — говорят добропорядочные дружинники нарушителям советского порядка.
Современные москвичи могут свободно выражать свои чувства, обниматься, целоваться, раздеваться, не только гуляя по улице, но и находясь, например, в центре толпы в метро. Казалось бы, «большой брат» больше не контролирует нас, вот оно, счастье свободы. Однако вместе с тотальным контролем ушло чувство меры, элементарной вежливости.
Промоутеры на Старом Арбате
Старый Арбат превращается из одной из самых красивых для прогулок улиц Москвы в большой живой рекламный стенд, где каждую минуту прохожему предлагают наперебой вкусно поесть, выпить две чашки кофе по цене одной, постричься, сделать татуировку, а также сходить в музей эротики.
На Киевской складывается парадоксальная ситуация: полицейские целыми днями гоняют тихих бабушек, продающих нелегально, но зато дешево цветы, но не трогают агрессивных, до предела навязчивых промоутеров, которые истерично бегут с цветком в руке за прохожими, выкрикивая речитативом: «Нужны цветы? Купите цветы! Вы за цветами?». Так как они не торгуют, а лишь рекламируют свой товар, им позволено вторгаться в личное пространство людей, спешащих по свои делам.
В Камергерском переулке теперь читают оглушающий рэп и бегают за прохожими с шляпой, умоляя помочь бедным музыкантам.
У Красной площади людей атакуют товарищи Сталин и Ленин, Брежнев и даже Путин, призывающие фотографироваться с великими прошлым и настоящим России.
Кришнаит раздает свои книги, приплясывая
Свою лепту вносят кришнаиты, которые вначале дарят прохожим ароматизированные свечи, а потом настойчиво просят пожертвовать деньги на храм.
Как выяснилось, в правовом отношении сделать с этим ничего нельзя, так как в пределах публичного пространства каждый волен сам выбирать, как себя вести. Директор института прав человека Валентин Гефтер поделился своим взглядом на проблему:
«Я лично думаю, что право не все может регулировать. Эмоции, чувства людей не должны регулироваться правом, так как это и есть вторжение в личное пространство. Конечно, речь не идет об очевидной агрессии. Если не дают пройти, цепляют за руки, если листовку всовывают в карман, и вы лично договориться не можете, то можно обратиться к сотруднику полиции, объяснить, что вашим правам, жизни что-то угрожает. Но мы должны сами уметь договариваться друг с другом. Дружинникам, городовым, людям с полномочиями, но без погон, позволять регулировать отношения людей опасно».
Несмотря на то, что правом контролировать ситуацию с личным пространством в городе сложно, решения по улучшению атмосферы в городе есть. Исследователь городского пространства Оксана Запорожец рассказала о том, как можно самим горожанам создавать приемлемую ситуацию в городе, и о том, что нарушители личного пространства не являются однозначно отрицательными персонажами городской среды:
«Город — это не наличие фиксированных границ, это постоянный диалог. В зонах плотного присутствия людей сложно говорить о личном пространстве. Там другая пространственная логика. С понятием личного пространства связано понятие перформативности, некой возможности вести себя так, как ты считаешь нужным, выражением свободы. В перформативности личного пространства сейчас город стал свободнее, ряд форм контроля исчез. Регуляция личного пространства возлагается на самих горожан. Мы, как горожане, сталкиваемся с разными ситуациями и по-разному реагируем на них. От нас самих зависит, хотим ли мы договариваться. В Советское время существовал моральный городской институт – отряды дружинников. Сейчас он практически исчез, разве что бабушки у подъездов остались подобными маяками. Сейчас усиливается личная ответственность горожан, а это требует развития навыков городской коммуникации. Люди не привыкли договариваться: развитие навыка неприказательного диалога еще только предстоит пройти российским городам.
Надо понимать, что мы можем привыкнуть к этим коммерческим агрессорам и даже увидеть в их наличии много положительного: горожане могут спрашивать у них дорогу, перекинуться шутками. Эти люди зачастую очеловечивают одинокую городскую среду, делают ее насыщенной хоть какой-то коммуникацией. Эти люди становятся эдакими «people of the place». Москва — город больших дистанций, средняя модальность коммуникации отсутствует, городу просто необходима традиция «small talks». Я думаю, что процессы определенные идут, самоуправление и саморегуляция помогут улучшить ситуацию в городе».
Промоутеры на Старом Арбате
Городская среда — постоянно изменяющийся организм, и отношения между людьми в большом городе в разные времена выстраиваются по-разному, но есть общие законы поведения горожан, которые существуют уже более века. Они связаны с инстинктивной попыткой защитить свое личное пространство. Георг Зиммель, философ и социолог, еще в 1902 зафиксировал особенности поведения человека в большом городе в статье «Большие города и духовная жизнь». О том, действительны ли выявленные Зиммелем характеристики человека в большом городе сейчас, рассуждает Владимир Николаев, кандидат социологических наук, доцент кафедры общей социологии НИУ ВШЭ:
«Это старая классическая статья, она написана давно, но развиваемая в ней идея, касающаяся большого города, актуальна и сейчас. В условиях большого города люди подвергаются мощным и многочисленным давлениям, стимуляциям, массированному потоку всевозможных впечатлений и должны к этому как-то приспосабливаться. Человеческая психика такого наплыва впечатлений выдержать не может, и это ведет к очерчиванию некоторой границы, отделяющей индивидуальное человеческое существо от всего окружающего. Со стороны это выглядит как отчужденность, замкнутость, непроницаемость, равнодушие. Изнутри же это такая организация сознания, когда человек просто многого не замечает. Причем парадокс состоит в том, что именно в городских условиях понятие индивидуальности приобретает законченность, оно развивается вместе с развитием всё более закрытого пространства вокруг индивидуума как отдельной самостоятельной единицы».
Современная городская среда создает противоречивую ситуацию: человек часто агрессивно реагирует на нарушение своего личного пространства, но решать эту проблему эффективно он не в состоянии, так как по причине своего же собственного равнодушия, индивидуализма не готов общаться, договариваться, идти на компромиссы.
Не креветка, но живая реклама японского ресторана
В короткометражном фильме Кирилла Серебреникова «Поцелуй креветки» молодой человек, промоутер, рекламирующий ресторан морепродуктов, в костюме креветки пытается привлечь внимание людей. Он останавливает прохожих, целует их и произносит рекламный текст. За что его каждый избивает. Если понимать сюжет короткометражки буквально, то, конечно, «креветка» безумна, нарушает личное пространство, и реакция людей соответственна ситуации, хоть и чрезмерно жестока. Но для современного москвича было бы полезно посмотреть на эту историю как на притчу. Людям в городе нужно учиться понимать друг друга, иногда принимать «поцелуи» «креветки», либо объяснять ей, почему ты этого поцелуя совсем не хочешь. Вдруг «креветка» возьмет да и услышит тебя.
Нарушители личного пространства в Москве
Евгений Бавыкин, 24 года
Работает на Старом Арбате. Активно приглашает прохожих посетить музей эротики, предлагает листовки. Учится на 5-ом курсе института телевидения и радиовещания Останкино на режиссерском.
Довольно часто прохожие реагируют на промоутеров с листовками негативно, поэтому в нашей работе существует ряд психологических подходов, почерпнутых из актерского мастерства. Мы не обращаем внимание на негативно настроенных людей и продолжаем работу дальше с улыбкой на лице. Частенько люди хамят. Был даже вопиющий случай. Есть такая бабушка – «Мальвина», прозвище у нее такое, ее так называют студенты, местные жители и полицейские, потому что она всех уже достала. Она вызвала полицию, и мы разбирались долгое время, потому что «Мальвина» посчитала, что к ней пристают, хотя ничего такого предосудительного не было, я просто раздавал листовки. Она начала кричать и обвинять меня в сексуальном домогательстве. Полиция сказала, что по данному факту никакого дела возбудить нельзя, даже административного. Они имеют право задержать, проверить личность и отпустить.
Вообще по профессии я сам режиссер, заканчиваю московский институт телевидения и радиовещания Останкино, курс Мирзуева Владимира Владимировича. Скоро будет выпускной спектакль «Дом, где разбиваются сердца», я там играю. Также я снимаюсь в фильме Кончаловского «Заколдованный круг». Работу промоутером нашел довольно просто, походил по Арбату, поспрашивал у ребят, как они устраивались. Так я вышел на Музей эротики. Разных методов много, у нас довольно интересный. У каждого существует подсознательное «нет». Чтобы обойти это «нет», нужно знать типологии личностей. Есть «человек-круг», который любит взаимодействовать с другими людьми. С ним проще всего. Есть «человек-квадрат», который привык верить в магию чисел, для его уха важно слышать цифры. Обычно это деловые люди, работающие в банках, на предприятиях, выглядят они строго. Если проходит такой человек, то я говорю: «Музей эротики самый популярный музей в Москве», и тогда он автоматически заинтересовывается этим заведением. Есть «человек-зигзаг», он чаще всего на ресепшене стоит. Также это администраторы и люди, которые любят, чтобы ими руководили. Достаточно сделать им предложение, они ответят «нет», но в музей все равно пойдут. Потому и «зигзаг»: делают не то, что говорят.
Чаще всего прохожие реагируют на рекламу положительно или равнодушно, берут листовки процентов 7. Есть еще такая категория: молодые девушки, они подходят либо познакомиться, либо берут листовки и покупают себе что-нибудь в музее эротики, считаю это нормальным.
Александр Карбышев, 59 лет
Приглашает прохожих сфотографироваться с Лениным у фонтана (квадрига лошадей) в Александровском саду. По образованию учитель истории (Пермский педагогический).
Ленина я играю еще с 91-года. Тогда я жил в Ташкенте, узбеки обратили внимание на мою внешность, помогли создать образ, после этого я стал выступать на свадьбах, на концертах, пародировал Ленина и получал за это большие деньги, не то, что в Москве. А сюда я приехал только в 95-ом году. По образованию я преподаватель истории, заканчивал пермский педагогический, но поработать по специальности не успел: за защиту академика Сахарова и антисоветскую деятельность я просидел в тюрьме 9 лет. Только когда Горбачев пришел к власти, меня амнистировали. Однако по прошествии времени мое отношение к советской власти изменилось, теперь, когда я прочитал, узнал и пожил больше, я выступаю за возвращение советского режима. Сталина бы я играть не стал, так как отношусь к нему плохо, а вот Ленина люблю. Я прочитал много книг на эту тему и считаю, что люди относятся так к Владимиру Ильичу из-за активной антисоветской пропаганды. Я же отстаиваю образ чистого, порядочного Ленина.
Люди в основном доброжелательно относятся к моему образу и предложениям сфотографироваться с самим Лениным. Много ностальгирующих по советской власти, жалующихся мне, как Ленину, на свою нищету и незащищенность, чего раньше не было. Бывают и случаи агрессивного отношения. На выходных здесь гуляют сумасшедшие из психиатрической больницы им. Кащенко, так они пристают ко мне с вопросами: «Чего вы позорите Ленина?». Они все защитники Ленина, считают, что я порочу его образ. Но я не реагирую на сумасшедших.
В праздники и по выходным особенно много людей фотографируется со мной. Иностранцы платят очень хорошо. Раньше я работал у мавзолея и однажды заработал за день 22 тысячи, это тогда мы брали по 50 рублей. Сейчас я беру сто рублей за фото. А мужчина, играющий Путина, берет по 1000 рублей («ну негодяй, потому что Путин»), так как он первое лицо в государстве.
Все деньги, заработанные здесь, я пересылаю в детдомы, больницы. Зачем мне деньги в гробу, я уже старик. На небе никакие деньги не помогут. Ко мне потому и налоговые службы не пристают, я им документы о переводе денег показываю. А других персонажей гоняют, но в целом им всегда удается договориться с полицейскими в личном порядке.
Николай Колхозников, 26 лет
Просит у прохожих деньги (ходит со шляпой и преграждает путь) за выступление рэпера. Поют и просят деньги всегда в разных местах, «даже в Люберцах». Учится в строительном колледже.
Я работаю с музыкантами уже больше 8 лет: закупаю минимальное количество аппаратуры и через знакомства ищу разные музыкальные группы, с которыми потом работаю: они выступают, я подхожу к людям и прошу деньги. Небольшая доля заработка отходит ко мне. Сейчас я учусь, так что для студента это вполне приемлемый способ заработать. Людей моего рода деятельности называют аскерами, уличные музыканты и аскеры — довольно распространенная практика для Москвы, только это не помогает защитить нас от правоохранительных органов, которые требуют официального разрешения для наших выступлений. Мы ходили по разным инстанциям и выяснили, что права уличных музыкантов в нашей стране законодательством не оговорены, поэтому чего от нас требуют полицейские, не совсем ясно. Существует три вида публичных музыкантов: подземники, работающие в подземных переходах (зимой все подземники), собачники, выступающие в электричках, и уличные музыканты. В одних и тех же местах мы стараемся не выступать, так как начинаем надоедать близлежащим заведениям и людям из соседних жилых домов. Да и скучно на одном месте. Выступаем мы не только для того, чтобы заработать. Мы хотим, чтобы людей не покидало чувство счастья, чтобы они выходили из онлайна в живой мир, чтобы они понимали, что они нужны обществу, что они заметны. После работы для некоторых это повод остановиться, выпить пива, послушать музыку. Молодые люди в основном позитивно реагируют на то, что я активно прошу деньги для музыкантов, но люди советской закалки не понимают, что такое уличная субкультура, негативно смотрят на нас, отстраняются. Вообще же человек просто улыбнется, и нам уже этого достаточно, значит все не зря. Ну а если поможет финансово, то это уже помогает выжить и развиваться.
Роман Захаров, 39 лет
Предлагает ароматизированные палочки и пожертвовать деньги (религия «кришнаиты») на Смоленской площади.
Я стою, раздаю людям ароматизированные палочки, прошу деньги на пожертвования. Кто-то берет палочку и просто уходит, кто-то дает деньги. Люди реагируют по-разному. Обычно мы представляемся им, говорим, что мы кришнаиты, религиозная организация, просим деньги на пожертвование. Мы говорим им, что по причинно-следственному закону кармы то, что мы сделали: плохое или хорошее, возвращается к нам спустя какое-то время. Рассказываем людям о вегетарианстве как о наиболее правильном и духовном методе питания, о перевоплощении души человека, о том, что после смерти душа получает другое тело. Люди воспринимают эту информацию с интересом. Практика вегетарианства и отказ от табакокурения, алкоголизма, наркомании одобряется теми, кто останавливается послушать о ценностях нашей организации. Иногда люди даже приглашают нас к себе домой провести какие-то программы, прочитать лекции, иногда просто делают пожертвования. Причем останавливаются абсолютно разные люди: и студенты, и пожилые люди, у которых проблемы со здоровьем, у которых дети-наркоманы. Какую-либо агрессию выражают люди в состоянии алкогольного опьянения. Если появляются какие-то фанатичные люди, я просто отхожу в сторону, не связываюсь с ними. Это же улица, каждый делает то, что ему хочется.
