…Морозный вечер 28 февраля 1944 года. Деревенька Малые Баты, затерявшаяся в лесах Латгалии. Фактически, эта деревушка представляла собой несколько хуторов, в которых проживало около 30 человек. На окраине Малых Бат показалась дюжина человек. То была группа советских партизан под командованием майора Чугунова. В составе группы шли, помимо мужчин-бойцов, две женщины: санитарка и радистка. У одной из них, медсестры Тани, был на руках семимесячный ребенок – сын Чугунова. Чугунов первоначально не собирался просить о приюте, но его люди устали, промокли и замерзли. Командир постучался в дом местного жителя Модеста Крупника. Тот принял гостей приветливо, накормил их и положил отдохнуть в овине: «Можете спать спокойно. Никого нет, к нам немцы никогда не заглядывают». Сначала подпольщики развесили на просушку одежду, потом улеглись спать. Убедившись, что партизаны уснули, Крупник тут же побежал к своему соседу, полицаю-шуцману. Тут необходимы некоторые пояснения. Подразделения шуцманов распоряжением начальника полиции Лудзенского уfcезда (Лудза – один из крупнейших населенных пунктов восточной Латгалии) были размещены во всех местных деревнях: из расчета четыре полицая на каждых двадцать мужчин. При этом шуцманы военной формы не носили, но были хорошо вооружены. Они занимались охраной стратегических объектов, включая железную дорогу, участвовали в операциях против советских партизан, а с 1944 года привлекались и к боевым действиям против наступающей Советской армии. Например, только 11 июня 1943 года в Лудзенском уезде шуцманы арестовали 224 антифашистов. Позднее они задержали для высылки на каторжные работы в Германию еще 334 человека – членов семей антифашистов. За эту свою деятельность шуцманы получали зарплату от оккупантов.Итак, шуцман Бернард Шкирмантс приказал Крупнику бежать ночью в немецкий гарнизон, разместившийся в соседней деревне Голышево, чтобы сообщить о партизанах. Утром подпольщиков тайком окружили. Местные женщины, отвлекая их внимание, носили партизанам воду и говорили им, что вокруг по-прежнему безопасно. Чуть позже эти женщины детально рассказали засевшим в засаде о положении разведгруппы, количестве оружия у партизан, расположении их огневых точек. Вызнав все, что им было нужно, нацисты пошли в атаку. Бой продолжался три часа. Наконец, нападающие подожгли овин. Все партизаны погибли. Медсестра Таня с ребенком и радистка попытались вырваться, но их тоже сразила пулеметная очередь. С убитых местные содрали одежду. Беременная Текла Крупник не погнушалась снять одежонку и с мертвого младенца – дескать, ему уже не понадобится… Сам Модест Крупник за верность получил от гитлеровцев награду: деньги, новую веялку, 10 килограмм сахара и строительный лес для того, чтоб отстроить сгоревший овин. Кроме того, нацисты выдали жителям Малых Бат оружие – для самообороны. По факту пропажи разведгруппы в партизанском отряде провели дознание. Вскоре причастность жителей Малых Бат к их гибели была установлена. В соответствии с законами военного времени виновников уничтожения разведгруппы приговорили к смерти. Это один из сотен тысяч подобных приговоров, выносившихся во время войны. Однако отомстить удалось лишь спустя три месяца. В Малые Баты отправили отряд под руководством двадцатидвухлетнего Василия Макаровича Кононова.
Суровое время – суровые судьбы
Василий Кононов сам является уроженцем Латгалии, его детство прошло неподалеку от Лудзы. Учился в деревенской школе, помогал родителям по хозяйству. К слову, в довоенной Латвии (впрочем, как и сейчас!) Латгалия была самым бедным и отсталым краем. Большинство местных крестьян жили в большой нужде, нанимались на работу к кулакам, перебивались случайными заработками на лесозаготовках и на лесосплаве. Василий Кононов с детских лет на собственной шкуре испытал тяжёлый изнурительный труд, издевательства мироедов, хроническое недоедание. Поэтому не должен вызывать удивления факт, что в 1940 году, с установлением в Латвии советской власти, он вступил в комсомол и руководил местной комсомольской организацией. В июле 1941 года Василий был призван в Красную Армию и принял присягу. В течение пяти месяцев обучался на подрывника в Ижевске. В июне 1943 года с самолёта «Дуглас» он был сброшен на оккупированную гитлеровцами территорию. Находясь в составе 1-й Латвийской партизанской бригады, показал себя одним из лучших подрывников, позднее был назначен командиром группы, а к 1944 году уже командовал целым отрядом. За два года войны Василий Кононов лично уничтожил 14 эшелонов с живой силой и техникой противника, за что был награждён орденом Ленина и несколькими медалями. Был дважды контужен и несколько раз ранен, после войны перенёс три операции. Спустя много лет он так вспоминал один из повседневных эпизодов той войны: «В сентябре 1943 года с партизанской базы послали меня на Абренский железнодорожный узел. Через него проходила железная дорога, шоссе Варшава-Ленинград, по которым снабжались 16-я и 18-я армии, блокирующие Питер. Командование партизан решило провести целую серию подрывов. Были созданы три группы, моей был отведен участок от станции Пундури, Вавере, Ритупе и самого Абрене (Пыталово). Мы приготовили более 800 запалов. Причем решили применить уловку. Дело в том, что бикфордов шнур горит со скоростью сантиметр в секунду, а нам надо было добиться, чтобы первые заряды взрывались не раньше, чем через 30-40 минут после зажигания. И привязали к бикфордовым саперные шнуры разной длины. Запалы уже на железнодорожном полотне вставлялись в шашки тола по 100, 200, иногда 400 граммов и подкладывались на стыки рельсов – с тем, чтобы одним взрывом разрушить два рельса. Операция должна была пройти одновременно 4 октября в 23 часа на участках железных дорог Абрене – Карсава и Абрене – Гулбене. В 22:30 подошли к железке, залегли. Приближается контрольное время. Прошел очередной немецкий патруль. Мы – на полотно. Быстро минируем, нас охраняют два автоматчика, другие поджигают шнуры. Закончили, глянули назад. Вся линия словно усеяна темно-красными точками-светлячками. Огненная стрела уходила вдаль. Спустились с насыпи. Вскоре первый заряд воспламенился, и через несколько секунд услышали взрыв. Послышались пулеметные очереди патрулей. Вскоре прогремели еще два взрыва. И пошло-поехало. Мы возвращались на базу, а за нашими спинами гремело и гремело. Издалека тоже доносились взрывы. Значит, и те две группы сработали успешно. Потом узнали, что всего в эту ночь было произведено 483 взрыва. Позже стало известно, что эта акция навела страху на Абренский гарнизон. Фашисты решили, что вблизи города сброшен крупный советский десант, и они попали в окружение. Многие ночью в панике на машинах, подводах, пешком бросились из города.15 октября подобную «бомбежку» повторили в шести километрах юго-западнее Абрене, произвели 320 взрывов. В районе Абрене – важнейшем участке коммуникаций группировки армий «Норд» – в октябре 43-го было совершено более трети всех партизанских диверсий на железных дорогах Латвии. Причем мы же не только рельсы рвали, но и регулярно пускали под откос эшелоны с техникой и живой силой оккупантов». 27 мая 1944 года отряд Кононова, переодевшись в форму латышского легиона «Ваффен-СС» (Waffen-SS), внезапным налетом захватил Малые Баты. Немецкое оружие не спасло захваченных врасплох коллаборационистов. Обманутые одеждой пришельцев, они сами рассказали о том, как уничтожили партизанскую группу. У нескольких мужчин было обнаружено оружие, запасы патронов к нему и гранаты. Партизаны ликвидировали 9 человек, 6 мужчин и 3 женщин, напрямую причастных к уничтожению их товарищей тремя месяцами ранее. Два дома были сожжены. Одну из женщин загнали в горящий дом – партизаны располагали сведениями о том, что она лично добивала тяжелораненых в февральском бою разведчиков…
Любопытный факт – сразу же после войны советскими правоохранительными органами было возбуждено уголовное дело по событиям в деревне Малые Баты. Было проведено следствие, поскольку имелось подозрение, что действия партизан были неправомерными. По совокупности собранных данных уголовное дело было прекращено, все участники событий к ответственности не привлекались.
Партизана – под суд!
В послевоенное время В.М.Кононов служил офицером в органах милиции Латвийской ССР. В частности, занимал должность начотдела внутренних дел Карсавской волости, где действовали «лесные братья», потом был переведен в Ригу. Работал начальником уголовного розыска управления милиции Латвийской ССР, позже возглавлял отдел транспортной милиции республики. Уволился в запас в звании полковника. Выйдя на пенсию, некоторое время работал в охранном предприятии.
В 90-х годах прибалтийские республики, получив независимость от Москвы, начали гонения на ветеранов ВОВ. В числе наиболее громких дел такого рода – процессы М.Фартбуха, Н.Тэсса, А.Мери, Н.Ларионова, И.Арада, Ф.Бранцовской, Ю.Новицкиса, В.Пенарта и других. Многие из них уже умерли, не дождавшись конца устроенных над ними судилищ. Однако волею судеб именно дело Василия Макаровича Кононова стало наиболее громким. В 1998 году власти Латвийской Республики выдали санкцию на арест инвалида I группы Кононова – предъявив ему участие в военном преступлении. Начался судебный процесс. С самого начала критики устроенного судилища стали указывать, что обвиняющая сторона «стерла» из уголовного дела самое главное. В частности, исчезли справки Госархива о том, кем были жители Малых Бат, показания многочисленных свидетелей, что «батынские» получили от нацистов оружие и задание бороться с партизанами, что они обманом заманили в свою деревню и погубили двенадцать партизан. Сам Кононов утверждал, что «батынские» «неоднократно обстреливали мое подразделение, прострелили лицо партизану Михаилу Степанову. Они были фанатиками, бродили по нашим следам вплоть до нашего лагеря. Партизанский трибунал 7-го отряда вынес решение расстрелять жителей деревни. Латвия доказывает, что они были землепашцами. Ничего подобного. По ночам они стояли на постах, патрулировали деревню, а днем спали. Как-то раз ворвались в дом соседа и убили его. Всю эту кровавую карательную историю Латвия выбросила из уголовного дела». Латвийское правосудие характеризовало действия экс-партизана, основываясь на представлении, что Латвия была в тот момент оккупирована советскими войсками, а он сам был представителем оккупантов. В свою очередь, истец указывал, что тогда Латвия была частью Советского Союза и находилась под германской оккупацией, против которой он и сражался. Кононов утверждал, что оккупация Латвии Советским Союзом не была признана ни одной международной военной юридической инстанцией, а потому латвийские власти не имели права делать такое заключение. Адвокат Кононова Михаил Иоффе, взявшийся вести его дело с 2000 года, несколько раз пытался донести до суда, что его подзащитный вообще не является субъектом данного состава преступления, так как его действия в 1944 году не были уголовно наказуемы. В соответствии с Всеобщей декларацией прав человека «никто не может быть осужден за преступление на основании деяния или за бездействие, которые во время их совершения не составляли преступления по национальным законам или по международному праву». Сам Кононов говорил: «Во время войны любой, кто брал в руки оружие, был твоим врагом. Если ты его не уничтожишь – он убьет тебя». Впрочем, на показания ветерана латвийские судьи, исполнявшие политический заказ, не обращали внимания. В 2000 году Рижский окружной суд приговорил Василия Макаровича к шести годам лишения свободы «за геноцид, преступления против человечности», после чего ветерана посадили в тюрьму. За двадцать месяцев отсидки Кононову только два раза разрешили встретиться с дочерью. 77-летнего старика не пустили даже на похороны сына, хотя кладбище буквально примыкает к зданию тюрьмы. В апреле 1999 года, не выдержав потрясения, умерли два его брата – Алексей и Михаил. Вот как вспоминает о месяцах, проведенных в заключении, сам Кононов: «Посадили, надеясь запугать, в камеру с исключительно латышскими националистами, отбывавшими наказание за мошенничество. Конфликты с ними продолжались сутками. Они постоянно пытались меня оскорблять, как русского человека. А когда увидели, что меня не сломить, в одну из ночей попытались меня убить. Но я хоть и старик-инвалид, но силенок оказалось побольше, чем у этих негодяев. Двоих я скрутил, а третий предпочел не вмешиваться. Они знали, кого сажают. Почему меня первого, так это понятно. Я ведь из ветеранов один из самых активных был, руководил фондом! Вот с меня и решили начать, посмотреть – проглотит народ или нет. Поначалу у них все пошло гладко, а потом спасибо всем тем, кто вступился на мою защиту. Но сейчас, когда я на свободе, не надо забывать, что я не один тут такой. Постоянно думаю о тех стариках-соратниках, кто остался в тюрьме. Надо за них бороться…»
Непоследовательный Европейский Суд
Действительно, «процесс Кононова» сплотил огромное количество неравнодушных людей, вставших на защиту старика-ветерана. После обжалования приговора в апреле 2001 года Верховный суд Латвии освободил Кононова из-под стражи и направил дело на доследование. 3 октября 2003 года Латгальский окружной суд снял с ветерана обвинения в военных преступлениях, но признал его виновным в бандитизме. Судьи пришли к выводу, что смерть мужчин из Малых Бат может считаться необходимой и справедливой по военным меркам – поскольку под давлением многочисленных доказательств нельзя было уже утверждать, что они были «мирными гражданскими». Однако судейские постановили, что не было оснований для убийства трёх женщин или сжигания строений в деревне. Поскольку же бандитизм не попадает в категорию преступлений, по которым нет срока давности, окружной суд освободил Кононова от уголовной ответственности. К тому времени Кононову было предоставлено гражданство РФ, а от латвийского он отказался. Тем не менее, покидать родные края он не захотел. В свою очередь, прокуратура опротестовала это решение и на возобновившемся процессе потребовала для Кононова наказания в виде 12 лет лишения свободы. В 2004 году ВС таки признал Василия Макаровича виновным в военных преступлениях. Однако тут же освободил его в зале суда, так как Кононов уже отбыл назначенное ему наказание – один год и восемь месяцев. Ветеран опротестовал вынесенный ему приговор в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Жалоба Кононова была зарегистрирована в ЕСПЧ 26 августа 2004 года. С этого момента его адвокаты, ссылаясь на состояние здоровья своего клиента, неоднократно направляли в Страсбург ходатайства с просьбой ускорить процесс и назначить дату рассмотрения дела. Однако в приоритетном рассмотрении дела им долгое время отказывалось. Первое слушание состоялось 20 сентября 2007 года, а 17 декабря суд признал жалобу приемлемой. Само решение вынесли 24 июля 2008 года. Оно гласило о неправомочности уголовного преследования В.Кононова на основании статьи 7 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, утверждающей: «Никто не может быть осуждён за совершение какого-либо деяния или за бездействие, которое согласно действовавшему в момент его совершения национальному или международному праву не являлось уголовным преступлением». Текст приговора содержал более детальное обоснование принятого решения: «Суд отметил, что операция 27 мая 1944 года носила избирательный характер, поскольку она была осуществлена против шестерых определённых, установленных мужчин, в отношении которых были серьёзные подозрения, что они сотрудничают с нацистскими оккупантами. Партизаны обыскали их дома, и только после того, как были обнаружены винтовки и гранаты, предоставленные немцами – материальное доказательство их сотрудничества – они были казнены. И наоборот, вся деревня была сохранена. Суд считает, что не было удовлетворительно показано, что атака 27 мая 1944 года по существу противоречила законам и обычаям войны, как описано в Инструкциях, дополняющих Гаагскую конвенцию от 1907 года. При допущении, что смерть трёх женщин из Малые Баты была результатом превышения полномочий красными партизанами, Суд установил, что, как и в случае шестерых мужчин, решения латвийских судов не содержат указаний точной степени вовлечённости истца в их казни. Таким образом, не было установлено, что он сам убил женщин, или он приказал или подстрекал своих товарищей сделать это…» Бывшему партизану присудили 30 тысяч евро компенсации – скромная сумма, не способная возместить денег, потраченных им на судебные расходы, окончательно подорванного здоровья, омраченной преследованиями старости. Василий Кононов встретил решение ЕСПЧ как долгожданное торжество справедливости: «Это моя окончательная победа, к которой я шел долгих восемь лет. Никаким придиркам она не подлежит». Но, как выяснилось, радость ветерана была преждевременной. Его многочисленные противники, начиная с министра иностранных дел Латвии Мариса Риекстиньша и заканчивая одиозным диссидентом Александром Подрабинеком, естественно, приняли решение суда безо всякого восторга. В январе 2009 года Латвия обжаловала решение Страсбургского суда, и дело передали на рассмотрение Большой палаты ЕСПЧ. 17 мая 2010 года большинством в 14 голосов против 3 Большой палатой было принято решение в пользу латвийских властей. Некоторые пункты приговора, приведенные в его обоснование, звучат просто анекдотически: «…если Кононов считал, что жители совершили военное преступление, он имел право только арестовать жителей, чтобы затем обеспечить им справедливое судебное разбирательство. Осуждение же жителей заочно, без их ведома и участия, с последующей казнью не может считаться справедливым» или «…Кононов проявил запрещенное международным правом предательство и вероломство, переодевшись в немецкую военную форму». Подобные доводы были признаны бредом многими специалистами, однако получили всемерное одобрение у прибалтийских властей и российских «правозащитников»: Л.Алексеевой, Ю.Латыниной, Я.Рачинского…
Рано ставить точку
Итак, подведем промежуточные итоги этой долголетней, но далеко еще не закончившейся истории. Получив текст приговора Большой Палаты, адвокат Кононова Михаил Иоффе высказал мнение, что он противоречит решению Нюрнбергского трибунала: «За всю историю Европейского суда не было такого, чтобы участника антигитлеровской коалиции осуждали за военное преступление. Нацистские преступники обращались с жалобами на нарушение их прав, и они рассматривались. Но они воевали на стороне нацистов. А Кононов – на стороне антигитлеровской коалиции. Поэтому это дело носит исторический, прецедентный характер». Действительно, налицо парадокс: Кононов своим вкладом в победу над нацизмом сделал возможным создание того самого Европейского суда, который его осудил. Сам Кононов подытожил: «Латвия поставила задачу переписать историю войны, переписать святое святых – Нюрнбергский процесс. Если она это сделает, то получит зеленую улицу для привлечения всех ветеранов войны к ответственности, сделает их военными преступниками. Латвия добивается реабилитации неонацистов, неофашистов, продолжает ссору между нациями, между латышами и русскими. Сейчас наблюдается небольшое потепление между нашими государствами, но многим это не нравится». Точнее всего высказался эксперт по международному праву, профессор юридического факультета Университета Ниццы Робер Шаврен: «Если дело будет проиграно, последствия могут оказаться серьезные. Главный аргумент обвинения состоит в том, что Кононов без суда и следствия уничтожал тех, кто сотрудничал с гитлеровцами. Но мой дядя, который участвовал в движении Сопротивления, поступал, по его рассказам, точно так же. Подозреваемые в коллаборационизме уничтожались подпольем без жалости. Таковы были законы военного времени. Осуждение Кононова создаст прецедент в рассмотрении аналогичных дел. Можно будет тащить в суд любых бойцов антинацистского Сопротивления: все они действовали по законам военного времени». Замечание более чем уместное. Действительно, французское Сопротивление не церемонилось с заподозренными в коллаборационизме. Если сейчас начинать таскать в суд доживших до нашего времени «сопротивленцев» – мало не покажется. Зашатается вся правовая база, на которой стоит послевоенная Европа! Еще один немаловажный нюанс. По мнению известного российского историка Александра Дюкова: «Совершенно сознательно вынесение приговора было перенесено на время после празднования Дня Победы. Таким образом, латвийская сторона получила возможность в лице президента Затлерса присутствовать на Параде Победы в Москве и демагогически заявлять и представителям мировой общественности, и руководству нашей страны о своем понимании и признании важности Победы. Однако то, что латвийская сторона преследует и добивается признания законным собственных противоправных действий в отношении ветеранов антигитлеровской коалиции, показывает, что подобная позиция является не чем иным, как сознательным обманом заинтересованных лиц». Пора сделать окончательные выводы. Миллион раз говорилось, что война – ужасное дело. Но стоит, видимо, повторить это и в миллион первый. Василий Кононов сражался против нацистов, победа которых обрекала миллионы людей на муки и гибель. Его обвинители с самого начала не ставили перед собой цели восстановить справедливость. Им нужен был политический процесс, который бы дал повод окончательно – хотя бы в пределах отдельно взятой небольшой республики – реабилитировать если не сам гитлеризм, то хотя бы его местных пособников: всех этих легионеров, айзсаргов, полицаев и шуцманов, ныне выставляемых «героическими борцами за свободу». В условиях разграбленного государства с почти уничтоженной экономикой верхи, санкционировавшие эту катастрофу, были бы крайне заинтересованы в том, чтобы по-прежнему отводить от себя все обвинения и претензии. Для этого применяется классический способ: «разделяй и властвуй». Героизация гитлеровских пособников, преследование советских партизан, раздувание шовинистической истерии – взрывоопасная политика, вносящая непримиримый антагонизм между представителями «титульной» и «нетитульной» национальностей. Разбиваться лбы ведь будут не у правящих, нет – у простонародья. А пока они будут выяснять между собой отношения, правящий класс сможет по-прежнему упиваться своей безнаказанностью. Стало быть, необходимо вернуть искаженную историю на круги своя, расставить все необходимые точки на свои места, положить предел влиянию лукавой пропаганды. Только так можно будет общими усилиями начать свой подъем из ямы, в которую мы падали на протяжении последних двух десятилетий.
