Киров

Первого декабря 1934 года, примерно в половине пятого вечера, в коридоре на третьем этаже Смольного Леонид Николаев убивает Сергея Кирова, первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б), а затем неудачно пытается покончить с собой.

Этот инцидент станет одной из самых любопытных загадок в советской истории, разгадать которую историки пытаются и по сей день. Почему же был убит Киров? К сожалению, однозначного ответа на этот вопрос до сих пор нет. Есть лишь несколько версий, которых в зависимости от своей политической ориентации придерживаются те или иные исследователи.

Первая, которая возникла сразу после убийства Кирова, растиражированная советской прессой, возлагала ответственность за совершенное злодеяние на белогвардейцев. Сегодня это объяснение историками всерьез не воспринимается, однако в середине 30-х подобные выводы казались не лишенными основания. Как замечает по этому поводу российский историк Вадим Роговин, «в эмиграции действительно существовало несколько военизированных организаций, включавших террор в арсенал своих средств борьбы с Советской властью».

«Наиболее активной из них был Российский общевоинский союз (РОВС), состоявший из бывших генералов и офицеров белой армии. Эта организация не скрывала, что она замышляла и готовила террористические акты с целью “разрушить легенду о неуязвимости власти”. Один из таких актов, взрыв партклуба в Ленинграде, удалось осуществить в 1927 году, после чего террористическая группа благополучно вернулась из СССР… Другой активной антисоветской организацией за рубежом был созданный в 1930 году национальный союз русской молодёжи, впоследствии переименованный в Народно-трудовой союз (НТС). Эта организация, принимавшая в свои ряды только лиц, родившихся после 1895 года, публично одобрила убийство Кирова» ¹

Более того, в год убийства Кирова чекисты через своих зарубежных резидентов получили сведения о том, что РОВС действительно заслал в страну двух агентов, с заданием убить Кирова. Их обнаружили на территории СССР, но они сумели скрыться, затеяв перестрелку с железнодорожной охраной. Не выдумано и наличие в Ленинграде антисоветского подполья, о чем свидетельствует распространение в городе листовок белогвардейского содержания ².

Однако тогдашней советской власти в лице Сталина идея об убийстве Кирова белогвардейцами пришлась не по вкусу. Смерть первого секретаря ленинградского обкома оказалась удачным поводом для расправы над остатками оппозиции, и уже на второй день после гибели Кирова Сталин в разговоре с Мехлисом и Бухариным говорит, что Киров был убит зиновьевцем ³. Так возникла вторая версия.

Впоследствии немало оппозиционеров и просто невинных жертв Большого террора сойдут в могилу, будучи обвиненными в соучастии в убийстве Кирова. Одним из таких станет даже сам глава ОГПУ Ягода, чей секретарь Буланов на суде 1938 года заявит, что бывший шеф чекистов знал о готовящемся покушении на Кирова. В подтверждение своей версии Буланов говорил, что однажды Николаева уже задерживали и нашли у него в портфеле револьвер, но затем почему-то опустили. Сам же Ягода «признался», что дал распоряжение чекистам не препятствовать убийству Кирова. Сделал он это, разумеется, «по указанию правотроцкистского центра» ⁴.

Однако сам факт того, что бывший глава ОГПУ, прежде бывший у Сталина на хорошем счету, теперь обвинялся в том, что стал фактически соучастником убийства Кирова, не мог не дать повода для подозрений типа, а не сам ли Иосиф Виссарионович организовал ликвидацию Сергея Мироновича, сделав козлами отпущения зиновьевцев и троцкистов?

В 30-е годы среди рабочих Ленинграда даже ходила такая частушка: «Эх, огурчики да помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике» ⁵.

Жива эта версия и по сей день, хотя, несмотря на все попытки историков, установить однозначную причастность Сталина к смерти Кирова им не удалось. Отчасти это может быть объяснено тем, что практически все лица, так или иначе связанные с этим делом, оказались уничтоженными в годы Большого террора ⁶.

Из тех данных, что все-таки имеются в распоряжении исследователей, с уверенностью можно говорить лишь о том, что Кирова по собственному почину убил неврастеник ⁷, страдавший манией величья, мнивший себя то Желябовым, то Радищевым и считавшим, что выполняет некую одному ему понятную историческую миссию. Возможно, сыграли здесь свою роль и личные мотивы, вроде недоказанной окончательно романтической связи жены Николаева Мильды Драуле с Кировым ⁸.

Впрочем, есть и еще одна точка зрения, которую высказывает в своих работах и интервью российский историк Юрий Жуков. По его мнению, Сталин, будучи сам непричастным к смерти Кирова, использовал ее как повод для начала массовых репрессий, так как планировал дать старт либеральным(!) реформам, что леворадикальные коммунисты (в том числе зиновьевцы) расценили бы как отступление от дела Ленина.

«Сталин не без основания опасался обвинений в предательстве “дела Ленина”, оппортунизме, отходе от идеи диктатуры пролетариата, пролетарского интернационализма и т. д., — уверен Юрий Жуков. — Последовать эти обвинения в первую очередь могли от активистов разгромленной оппозиции, среди которых было изрядное число высокообразованных марксистов, разбирающихся в тонкостях теории, и соратников Ленина. На них он и обрушил первую волну репрессий. Что же касается этических соображений, то я не думаю, что они его хоть чуть-чуть мучили».

Согласиться с подобной версией мы, разумеется, не можем ни в коем случае. Во-первых, из-за того что вряд ли многократно каявшиеся в своих ошибках, деморализованные и постоянно обличаемые то в одном, то в другом грехе оппозиционеры могли пугать Сталина. Во-вторых, к 1934 году его не особо страшили и обвинения в предательстве дела Ленина. Партия к тому моменту уже окончательно переродилась, и ее не смущало все более явственное отступление Сталина от ленинского курса. Если бы дело обстояло иным образом, Андрей Вышинский, подписавший в 1917 году распоряжение о розыске и аресте Ленина как немецкого шпиона, не стал бы в 30-х годах генеральным прокурором СССР и ему уж точно никто бы не позволил отправлять на плаху крупнейших деятелей Октября.

К слову, и сам Киров до революции отнюдь не был пламенным большевиком, как это впоследствии будет стараться изобразить сталинская пропаганда. С марта по июль 1917 года он сторонник Временного правительства и поклонник Керенского, чью программу он назвал «гражданским евангелием» каждого [ 9.Зенькович Н. А. Самые закрытые люди. Энциклопедия биографий. — М.:ОЛМА-ПРЕСС Звездный мир, 2002.]. Сталину, крушившему в 30-е годы ленинскую партию и создававшему свою собственную, именно такие и были нужны — с грешками прошлого и оттого всецело преданные вождю, служившие его целям даже после собственной смерти.