Вожди неудавшейся авторитарной модернизации
Что общего у Путина и Николая I
«В нем много прапорщика и мало Петра Великого…»
А.С. Пушкин о Николае Первом
Недавно «Рабкор» опубликовал мою давнюю статью, посвященную политическому двойничеству Николая I и Владимира Путина. Она была написана задолго до сегодняшних событий на юго-востоке Украины (которые снова заставили говорить об этом феномене) и, конечно, перечитывая текст, я ловил себя на мысли, что многое в ней устарело и теперь бы я написал ее в другой тональности. Однако основные параллели указаны в ней, по-моему, верно. Напомню их:
1) и Николай I и Путин пришли к власти после достаточно либеральных правителей (Александра Первого и Бориса Ельцина), которые вели политику, находившуюся в фарватере интересов англосаксонского мира (Британской империи и США);
2) с приходом к власти каждого из них связан «либеральный бунт» («восстание декабристов» и «восстание киселевско-митковского НТВ») — и тот и другой своей опорой сделали силовые службы (Николай – Третье отделение, Путин — ФСБ);
3) и тот, и другой – сторонники ультраконсервативных ценностей и поддерживали реакционные движения и политиков Запада (Николай – французских Бурбонов и австрийскую монархию, Путин – Ле Пен, Трампа, и «Альтернативу для Германии»);
4) и тот и другой пытались совмещать законничество, кодификацию права с «точечными» репрессиями против оппозиции и жесткой цензурой;
5) Николай подавил польское восстание, Россия Путина выступила против Евромайдана на Украине;
6) и, наконец, и тот, и другой под закат своего правления ввязались в силовое противостояние с Западом (Крымская война и СВО на юго-востоке Украины).
Такое количество совпадений не может быть случайностью. Очевидно, в правление этих двух российских руководителей страна должна была переживать функционально схожие периоды и причина данных параллелей — в схожести исторических ролей этих двух людей. И вот я решил нависать вторую часть той статьи, чтоб попытаться ответить: «Что же это за периоды и что за роли?» и таким образом раскрыть причины указанного двойничества.
***
Правлению обоих предшествовала модернизация страны, создание в очень сжатый исторический промежуток индустриального базиса, а затем его расхищение «элитой» на фоне своеобразных «либеральных реформ». Таким образом и Николай Первый и Путин оказались на сходных «стартовых позициях». Обратимся к фактам.
В начале XVIII века Россия пережила существенные преобразования. Царь Петр Алексеевич, действовавший вполне революционными методами (Пушкин называл его наполовину Наполеоном, наполовину Робеспьером, а поэт Волошин — большевиком на троне) превратил отсталую Московию в передовую для своего времени державу. Страна, ранее называвшаяся Московским или Русским царством, а теперь получившая имя Российской империи, обрела мощные армию, флот, горнодобывающие, металлургические, оружейные производства, сеть школ, в том числе и военные и инженерные высшие школы, Академию наук и художеств. Проводниками модернизации стали служилые дворяне – социальный слой, созданный Петром для осуществления задуманных преобразований. Хотя костяк его составили низшие сегменты старой аристократии (боярства), он был открыт для всех – вплоть до пастухов и крестьянских детей, проявивших свои дарования на военной или гражданской службе. Господство московского боярства было сломлено. Петровское дворянство было именно служилым сословием, то есть дворяне, повторю, находились на службе государства – и довольно тяжелой (в армии, например, дворянскому сыну приходилось служить с низших чинов). Однако все же большая доля государственных тягот легла на податные сословия, прежде всего – на крестьянство, которое Петр окончательно закрепостил. На базе крепостного крестьянства был создан крепостной рабочий класс – для нужд отстроенной промышленности.
Видимо, Петр рассчитывал, что все эти страдания — временны и что теперь, когда величественный корабль новой государственности построен, Россия присоединится к флотилии европейских держав. Однако после смерти «царя-революционера» все пошло не так, как он задумывал. Новая элита – «птенцы гнезда Петрова» — без своего предводителя стала вести себя как стая жадных и беспринципных проходимцев. Они растащили созданное Петром и превратили страну в сырьевой придаток молодого, бурно растущего западного капитализма. Россия, конечно, была достаточно сильна – даже для того, чтобы через сто лет отразить наполеоновское нашествие и вмешаться в дела Запада. Но экономически она все более и более становилась зависимой от Запада и прежде всего – Великобритании (вплоть до того, что западные посольства устраивали в столице перевороты и сажали на трон нужных людей – так царем стал Александр I). Причем, началось подобное сразу же после смерти Петра. Эти события хорошо рассмотрены в книге Бориса Кагарлицкого[1] «Периферийная империя» и мне остается лишь кратко изложить их.
Созданные Петром металлургические производства (главным образом уральские) были построены в годы Северной войны, когда России пришлось «импортозамещать» шведское железо и чугун. Но в условиях мира внутренний рынок России потребить столько продукции не мог (около 90% населения вообще были крепостными крестьянами и жили примитивным натуральным хозяйством). Зато Великобритания переживала индустриальную революцию и очень нуждалась в железе и чугуне. Она была готова покупать эту продукцию за хорошие деньги, цены на нее постоянно росли. В 1720 году пуд полосного железа продавали за 0, 45 рубля, а в 1798 – за 2, 9 рубля. Можно сказать, что железо было «нефтью XVIII века» и владела ею Россия. Российская империя превращается в самого крупного поставщика продукции металлургической промышленности на западный рынок. Во второй половине XVIII века на русское железо приходилось более 70% импорта Британской империи. А Россия ведь поставляла железо и во Францию и даже в США! И в то же самое время русские крестьяне, как это у нас водится, пахали деревянными плугами…
Важно отметить, что при Петре все эти заводы были государственными. Демидовы и Строгановы получали их в распоряжение от Берг-коллеги и коллегия же могла их отобрать и передать другим «хозяевам», если в Петербурге бы посчитали, что завод работает плохо. По сути это были не хозяева, а назначенные государством директоры. После смерти Петра ожидаемо начинается … приватизация. Заводы переходят в руки представителей высшего петербургского дворянства. Конечно, все это происходит не так, как в конце ХХ века, безо всяких аукционов. Просто цари, а особенно царицы охотно дарят заводы своим приближенным и фаворитам. Впрочем, разве при Ельцине по сути происходило не то же?
В итоге появляется слой «железных олигархов». Не забывает о своих интересах и остальное дворянство. Оно все больше тяготится своими служебными обязанностями, желая иметь земли и крепостных просто так, а не за государево тягло. Дворянство в лице своей ударной силы – гвардии поддерживает авантюристов и авантюристок, лезущих на российский трон в ходе переворотов (которыми был богат XVIII век). И вот немецкая принцесса Софья, захватившая власть при помощи гвардейцев под именем Екатерины Второй, даровала дворянам полную свободу. Свобода эта дополнялась, естественно, экономическими «бонусами». К концу XVIII века река русского металлургического экспорта иссякает («эффективные собственники» оказались не столь эффективными) и Россия превращается из «железной» в «хлебную сверхдержаву», каковой она оставалась до 1917 года. Кстати, до того хлеб поставляла на мировой рынок, в основном, Польша. Поэтому перемена экспорта потребовала раздела Польши и отторжения у нее в пользу России самых плодородных земель (так называемой «польской Украины»), что Екатерина и сделала. И стали расти в Причерноморье новые города (та самая историческая Новороссия!). И из черноморских портов английские корабли стали увозить русскую пшеницу, которую произвели крепостные под присмотром «освобожденных дворян».
Вот только это освобождение породило две проблемы – народное восстание – «пугачевщину» (которое Петербург, впрочем, жестоко подавил) и распространение среди праздного дворянского юношества западных вольнодумных идей. Здесь сыграл свою роль, конечно, и западный поход русской армии, и особенно все нараставшее экономическое отставание России, необходимость новой модернизации, которая стала ощущаться в правление Александра Первого. С восстанием молодых дворян пришлось столкнуться уже одному из наших персонажей – Николаю I. Но прежде чем обрисовать историческую задачу, которая перед ним встала, и как он ее выполнял, обратимся к аналогичным событиям XX века.
***
Внимательный читатель уже, конечно, заметил, что в XX веке эта история в общих чертах повторилась. В 1930-е годы страна под руководством Сталина произвела модернизационный рывок. Можно сказать, Сталин был Петром Первым России ХХ века. В 1930-х – 1950-х была создана (причем, дважды) промышленность, осуществлена механизация сельского хозяйства, культурная революция, создана сеть высших школ (до 1917 в империи было всего 13 университетов!), построены новые города, железные дороги и т.д. и т.п. «Лапотная» Россия стала ядерной индустриальной сверхдержавой. Среди прочего была создана нефтегазовая промышленность.
Проводникам модернизации стала партийно-государственная номенклатура, созданная Сталиным и пришедшая на смену «ленинской гвардии» партийцев (как петровское дворянство пришло на смену боярству). После смерти Сталина (которая, скорее всего, была убийством путем неоказания медицинской помощи, причем, в роли убийц выступили ближайшие соратники – от Берии до Хрущева) номенклатура захотела освобождения. В этом и состоял смысл хрущевской десталинизации. Во-первых, вина за беззакония 1937-1939 была свалена исключительно на Сталина (чему способствовала привычка приписывать ему ответственность за все, что происходило в стране), тогда как, конечно, в терроре участвовали тысячи начальников разного ранга. Во-вторых, КГБ и МВД лишили возможности открывать уголовные дела против «освобожденных партработников». Избавившись от «дамоклова меча», висевшего над ними, партчиновники позаботились и о материальном благосостоянии, наградив себя множеством льгот и привилегий. Народ, чье благосостояние на первых порах при Хрущеве ухудшалось, ответил серией восстаний в разных городах (Тимертау, Краснодар, Кривой Рог, Муром) – «советской пугачевщиной». Партэлита их подавила так же безжалостно, как дворянская элита – восстания XVIII века. Особенно кровавым было подавление рабочего бунта в Новочеркасске в 1962 г. Затем, после недолго периода спокойствия (вошедшего в историю как «эпоха застоя») наступил второй этап освобождения партократов, когда они стали присваивать промышленные объекты, подобно своим предшественникам – петровским дворянам. Только теперь это были не только металлургические заводы, но и нефтедобывающие и нефтеперабатывающие предприятия, газовые месторождения, трубопроводы. Все 90-е годы элита «добивала» плоды сталинской модернизации и обогащалась на продаже металлов, нефти и газа. При этом сама элита морально разлагалась, а страна превращалась в сырьевую квази-колонию. К концу 1990-х вчерашние партийные и комсомольские функционеры, а теперь олигархи обнаружили, что страна стоит на пороге народного бунта, так как народ рухнул в нищету после «либеральных реформ». И они привели к власти силовиков, чтоб защитить себя и свои капиталы. Так на сцене истории появился полковник Путин, столь похожий на Николая Павловича Романова. И ему тоже пришлось начинать свое правление с подавления «восстания либералов».
***
Итак, в обоих случаях мы видим одну и ту же схему. Сначала в стране происходит авторитарная модернизация, в результате которой появляется промышленный потенциал, который потом можно использовать в международной торговле (в случае Российской империи – металлургический, в случае СССР — нефтегазовый). Роль модернизаторов выполняют в XVIII веке Петр и его служилое дворянство, в ХХ веке – Сталин и партноменклатура.
Затем, после смерти вождя-модернизатора, его элита начинает разлагаться, торговать с зарубежьем «плодами модернизации», прибирать к рукам промышленные объекты и добиваться освобождения от государственных тягот. То есть на этот период приходится приватизация, освобождение элиты, ее обогащение за счет международной торговли. В XVIII веке – это эпоха от Екатерины I до Александра I включительно, в ХХ и ХХI – от Хрущева до Ельцина включительно. Все это сопровождается народными волнениями, реформами и восстаниями. Страна медленно, но верно превращается в сырьевой придаток метрополии капиталистической мир-системы.
Наконец, по мере истощения промышленного потенциала, созданного в эпоху модернизации, разложения элиты, архаизации страны обнаруживается необходимость новой модернизации. И вот тут и появляются такие фигуры как Николай I или Владимир Путин. Они пытаются произвести новую авторитарную модернизацию, но встречают глухое сопротивление со стороны элиты и неготовность и пассивность народа. Это ярко видно на примере Николая Павловича Романова.
К приходу Николая Павловича к власти, Россия превратилась уже в крупнейшего поставщика хлеба на мировой рынок. Напротив, промышленность стала приходить в упадок. Вместе с тем в Европе уже произошла индустриальная революция (и не без помощи российских поставок металла). Перед Россией замаячила перспектива стать сельскохозяйственной провинцией мира — вроде нынешних стран Латинской Америки. Стране нужны были железные дороги, заводы по производству паровых машин, пароходы…
Нельзя сказать, что Николай I это не понимал и не пытался что-либо делать в этом направлении. По его инициативе была построена железная дорога между Петербургом и Москвой. В 1830-х на Выксунских заводах близ Нижнего Новгорода стали производить паровые машины. В 1849 был построен Сормовский механический завод, который стал производить речные суда. Но к началу Крымской войны на всю империю было лишь 25 машиностроительных заводов, которые обеспечивали экономику России машинами лишь на 30%[2]. Все остальное Россия закупала у Запада, так сказать, на «хлебофунты». Это сыграло злую шутку с империей, когда она ввязалась в войну на Черном море. И хотя Николай пытался в годы войны создавать новые заводы, время уже было упущено.
Препятствий для новой эффективной модернизации оказалось как минимум два. Первое – та элита, которая досталась Николаю от предшественников. Все, что она умела и желала – только воровать. Описания чиновников николаевских времен, которые мы находим в русской классической литературе (например, в «Ревизоре» Гоголя) – вовсе не художественные преувеличения. Известны слова, сказанные Николаем наследнику престола, будущему Александру II: «Сашка, похоже в России не воруют только два человека – ты да я». Однажды Николай отдал приказ Третьему Отделению устроить провокацию, чтоб выяснить, кто из 48 губернаторов не возьмет взятку. Таких нашлось лишь двое и они имели славу необычайных чудаков… Ибо были образованными. Между прочим, лишь 9 из 48-ми губернаторов имели высшее образование, зато большинство были, как сейчас говорят, «силовиками». С этими сановными, безграмотными и часто просто тупыми солдафонами-мздоимцами не только промышленность строить, нормальную жизнь организовать было невозможно. Даже во время Крымской войны продолжались масштабные хищения в действующей армии и император ничего с этим поделать не мог, хоть и возмущался.
Кстати, Николай первым из русских царей стал устраивать регулярные «ревизии» (проверки чиновников) – сюжет «Ревизора» возник не на пустом месте. Он распоряжался о преследовании взяточников. Он добился принятия закона о «лихоимстве» (и вообще первым в империи кодифицировал право). Но воры отделывались отставкой, их дела увязали в судах. Воровство процветало даже при дворе. Николай распорядился однажды подарить придворному художнику часы, украшенные бриллиантами. Художник получил часы… но бриллианты с них исчезли. Виновных не нашли. В конце концов, Николай махнул на все рукой и заявил, что если сажать всех – Сибири не хватит…
К политическим «преступникам» он столь либеральным не был. Возвращать из Сибири декабристов он отказался, люди попадали под суд за малейшие провинности. Молодого Достоевского приговорили к смертной казни за то, что он не донес в полицию, получив от товарища по кружку Петрашевского письмо Белинского Гоголю, которое было запрещено цензурой.
Вторым препятствием для модернизации было крепостное право. К началу XIX века стало очевидным, что вольнонаемные рабочие работают лучше, чем крепостные. Но чтоб в России образовался рынок труда, нужно было освободить миллионы крестьян, которые принадлежали дворянам-помещикам. Мало кто, кроме специалистов-историков знает, что Николай, имеющий славу реакционера и консерватора, пытался хотя бы частично ограничить крепостное право. В частности, он выпустил указ, позволявший крестьянам выкупаться из имений, выставленных на продажу. Кроме того, Николай подписал указ «Об обязанных крестьянах», разрешавший помещикам освобождать крестьян, заключив с ними договор о том, что они отработают свою «вольную». Но эти полумеры мало что дали, а на отмену крепостного права император не решился – дворянство было резко против.
Наиболее дальновидные современники Николая I ожидали от него шагов к изменению положения вещей в стране, которое становилось все хуже. Ожидали — но не дождались. Показательна в этом смысле позиция Александра Сергеевича Пушкина, которого сам Николай назвал «умнейшим человеком России» и приблизил к себе. Сначала поэт, познакомившись с царем, был полон самых розовых иллюзий относительно него (Николай, по воспоминаниям современников, обладал некоторым актерским даром и умел располагать к себе людей). В знаменитых «Стансах», написанных в 1826 году, в начале правления Николая I, Пушкин сравнивает царя с его великим предком – Петром и призывает его действовать так же:
Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.
Через 2 года в стихотворении «Друзьям» Пушкин делится своими осторожными надеждами, что царь вроде бы пошел по стезе Петра:
Он бодро, честно правит нами,
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами…
Но уже в 1830-х поэт в частных письмах и в дневнике признается, что его постигло разочарование и что в Николае «мало от Петра», но «много от прапорщика».
Собственно это был и приговор «николаевской модернизации, который затем подтвердила история – поражением России в Крымской войне. Говорят, что перед смертью это признал и сам Николай, заявив наследнику: «оставляю тебе, Сашка, Россию в плохом порядке».
Кстати, даже если бы Россия выиграла Крымскую войну, это мало что изменило бы. Само продвижение России к югу означало выбор ею роли сельскохозяйственного придатка метрополии капиталистической мир-системы. Россия, победившая Турцию, просто стала бы копией самой этой Турции, «больным человеком Европы». Курс на сельскохозяйственный экспорт вел страну к архаизации и застою.
Государству нужно было развивать промышленность, которая находилась на севере, в центре и на Урале, а не захватывать южные черноморские порты, из которых английские корабли увозили бы еще больше русского зерна, укрепляя тем самым дворянскую клепоткратию и крепостное право…
***
Один умный человек сказал: «в России все меняется за две недели и ничего – за двести лет». Если мы обратимся к России Путина, то увидим совершенно то же самое, что и в России Николая Павловича Романова. Путину досталась «ельцинская элита». Он устранил своих открытых противников вроде Ходорковского и Березовского, что позволило нашим «патриотам» надеяться на то, что он сформирует «новую элиту», государственников и консерваторов. Но действительность оказалась не столь радужной. Во-первых, и старые олигархи вроде Фридмана и Авена никуда не делись. А что касается новых супербогатеев, уже послельцинской формации, то они, хоть и входили в ближний круг «главного патриота» и даже зачастую раньше были силовиками, по своему поведению мало чем отличались от «комсомольцев-миллиардеров». Так же скупали дворцы и яхты на Западе, так же увозили туда семьи, а все их разговоры о патриотизме оставались разговорами. Американские политологи назвали их «силогархами» и этим все сказано.
Масштабы коррупции этой новой старой элиты поражают. По оценкам фонда ИНДЕМ в середине 2000-х, то есть в эпоху пресловутой «путинской стабильности», объем рынка коррупции в России превышал 300 миллиардов долларов США в год[3]. Примерно столько же составляли доходы бюджета Росси в 20007 году.
Все правление президента Путина элита продолжает вывозить капитал за рубеж, преимущественно в Европу и США. В 2021 году отток капитала составил 72 миллиарда долларов, а в 2014, после присоединения Крыма, когда против России были введены санкции, отток составил 150 миллиардов[4].
С такой «элитой», действительно, сложновато соскочить с «нефтяной иглы» и восстановить и реконструировать промышленность, потерянную в 90-х. А ведь планов было «громадье»! В 2003-2011 гг. году партия «Единая Россия», возникшая на волне поддержки нового президента, обещала за 7, а потом еще за 10 лет увеличить ВВП страны в 2 раза, развивать несырьевой сектор экономики за счет доходов от нефти и газа, добиться вхождения России в пятерку ведущих экономик мира и полного экономического самообеспечения, в 2017 году продолжить на Севере железную дорогу длиной 700 километров, восстановить промышленность Урала… Про обещания зарплат в 2700 долларов, уровень жизни как в Евросоюзе и безвизовую зону с этим самым ЕС я уж и говорить не буду.
В 2012 году Путин избравшись фактически в третий раз на пост президента подписал 7 мая 11 указов. В этих пресловутых «майских указах» также содержались обещания создать до 2020 года 25 миллионов рабочих мест в высокотехнологичных сферах индустрии, добиться вхождения 5 российских вузов в первую десятку мировых рейтингов, улучшить квалификацию и финансовое обеспечение педагогов и медиков.
Про свои былые обещания «Единая Россия» теперь даже и не вспоминает. 10-летний юбилей «майских указов» прошел при очень показательном молчании официальной прессы. Конечно, нельзя сказать, что ничего не создано. Оборонная промышленность получает все новые и новые заказы. Введены в строй несколько десятков новых производств (в основном в нефтегазовой отрасли, а также по производству труб и стройматериалов). Не без скандалов, связанных с коррупцией, запущена первая очередь космодрома «Восточный».
Но за тот же период закрытые производства исчисляются десятками тысяч (включая такие гиганты как АЗЛК). Импортозамещение провалилось, что показала весна 2022 года, когда оказалось, что целые отрасли российской промышленности зависят от иностранных поставок. Количество больниц и поликлиник за 2000-20220 уменьшилось в 2 раза и приблизилось к показателям 1913 года. Средние и начальные школы, особенно, в сельской местности подверглись жесточайшим сокращениям. Высшая школа разрушена постоянными реформами, коммерциализацией и мелочным контролем со стороны министерства. Лишь 1 российский вуз вошел в первую сотню по мировым рейтингам, и то — в самый конец. И это МГУ, сохраняющий еще кое какие советские традиции.
Похвалиться наше руководство может только ростом сельскохозяйственного экспорта – и оно, действительно, это ставит себе в заслугу! В 2017 году Путин с гордостью заявлял журналистам, что Россия собрала рекордный урожай – 130 миллионов тонн и что она обошла в этом США и РСФСР[5]. Он, правда, умолчал о том, что львиная доля этих рекордных урожаев увозится в страны Африки и Турцию и обогащает российских экспортеров зерна, агроолигархов. Не сказал он и о том, что таким образом Россия уже в начала 10-х годов превратилась в главного конкурента Украины, про которую в российских СМИ совершенно справедливо говорили, что она растеряла промышленность и стала «аграрным придатком» Запада[6]. Увы, то же самое теперь можно сказать и о России. Произошла деиндустриализация и архаизация нашей страны. Европа переходит к новой, «зеленой» экономике, Америка стоит на пороге новой технологической революции, а у нас заводы закрываются, народ тянется на юг, и лишь пухнут от денег агрохолдинги.
В 2000 году Россия была углеводородным придатком Евросоюза, а для такового нужны все таки нефтеперерабатывающие заводы, инженеры, технические вузы. Теперь же она стремительно превращается, как уже говорилось, в сельскохозяйственный придаток Египта и Турции.
Санкции, вызванные началом СВО на востоке Украины, окончательно поставят крест на «России нефти и газа» и окончательно превратят Россию в подобие Украины, в «аграрную сверхдержаву», как называл последнюю её бывший президент Петр Порошенко. Как и в случае с Крымской войной, теперь уже неважно, что ждет российские Вооруженные Силы. Сама направленность геополитического движения России означает, что от планов по возрождению Сибири и Дальнего Востока, по воссозданию промышленного потенциала Урала, по созданию высокотехнологических рабочих мест, похоже, навсегда отказались. Теперь властям будут нужны лишь не шибко грамотные, но зато физически развитые сельскохозяйственные рабочие в южных регионах.
Если мы уж заговорили о рабочей силе, то следует указать и на этот фактор, не позволивший запустить новую модернизацию. В России Николая I крестьяне были крепостными, они не могли уехать из своих деревень (разве что на короткие сезонные работы) и поступить вольнонаемными рабочими на городские заводы и фабрики. В России Путина, как это ни парадоксально прозвучит, также сохранилась прикрепление людей к официальным местам проживания или регистрация — аналог советской «прописки». Социолог из ВШЭ Юрий Плюснин показал, что около 20 миллионов россиян из провинции работают вне мест своего проживания. Их называют отходниками. Причем, большинство работает в Москве и Московской области. Но работают сезонно, потому что в Москве (как и по всей стране) действует жесткая (а в столице – жесточайшая!) система регистрации.
Огромная часть трудоспособного населения занята в теневой экономике. В 2015 году зампреда правительства по социальным вопосам Ольга Голодец заявляла, что около 40% трудоспособного населения трудится в теневом секторе. Около 38% ВВП России дает теневая экономика (и это только по официальным данным!). Это беспрецедентные цифры, ставящие Россию вровень со слаборазвитыми странами Азии и Африки. На Западе такое, конечно, немыслимо! В США доля теневой экономики равна 8% и по этой позиции Соединенные Штаты на 158 месте в мире (а Россия – на 49-м)[7].
Столь широкое распространение теневого рынка было бы невозможно без попустительства со стороны чиновничества и правоохранителей. Очевидно, теневой бизнес – источник коррупции. Чиновничья клептократия, поддерживая теневиков, чтобы собирать с них дань, способствует удержанию там десятков миллионов трудоспособных людей, которые могли бы отдать свои силы новой модернизации страны.
И опять-таки ситуация до боли напоминает грустную картинку николаевской России…
Итак, удивительные сходства между политикой Николая I и Путина объясняются просто: эти два правителя оказались в схожих исторических обстоятельствах и пошли схожими путями. И тому, и другому досталась страна, где некогда была произведена модернизация, создана индустрия, но затем элиты захватили эту индустрию, приватизировали ее, и стали обогащаться на международной торговле, постепенно морально разлагаясь и превращая страну в марионетку Запада (в случае Николая – Великобритании, в случае Путина — США). Наконец, и в XIX, и в XXI веке Россия стала перед перспективой деиндустриализации и архаизации. И Николай I, и Путин, осознавая необходимость нового модернизационного рывка, попытались что-то сделать в этом направлении, но у обоих мало что получилось. Они не смогли стать лидерами типа Петра Великого, Сталина, Ататюрка, императора Мейдзи и совершить «революцию сверху». Для этого надо было сломить сопротивление старой элиты и создать новую, а также мобилизовать народные массы на трудовой прорыв. Ни то, ни другое у них не вышло. Результаты известны…
[1]Объявлен «иностранным агентом»
[2]https://tepka.ru/istoriya_rossii_8/14.html
[3]http://www.finmarket.ru/news/845812
[4]https://finance.rambler.ru/markets/48005908-o-chem-govorit-vysokiy-ottok-kapitala-iz-rossii/
[5]https://www.putin-today.ru/archives/52638
[6]https://svpressa.ru/economy/article/310053/
[7]http://fincan.ru/articles/95_tenevaja-ekonomika-stran-mira/
