Коронавирус: природа наносит ответный удар
В то время как я пишу эти строки, по миру распространяется новый смертельный коронавирус 2019-nCoV, зародившийся на рынке экзотических животных в Ухане и схожий с SARS (тяжёлым острым респираторным синдромом) и MERS (ближневосточным респираторным синдромом). По последним данным, в мире уже имеется почти 10 тыс. заразившихся, но лишь около 130 из них за пределами Китая. Пока мы имеем 230 смертельных случаев, и все они приходятся на Китай, то есть уровень смертности составляет около 2%, против 10% во время вспышки SARS в 2009 году. Показатель скорости распространения — примерно 1,5, и он, кажется, снижается, хотя, может быть, ещё рано делать выводы.
Инфекция передаётся от человека к человеку и имеет двухнедельный инкубационный период прежде появления выраженных симптомов недомогания, так что, скорее всего, она продолжит распространяться по миру.
Эпидемиолог Роб Уоллес из Института глобальных исследований Университета Миннесоты в своей работе «Климат и капитализм» пишет: «Вспышки повторяются. Да, некоторые гаснут. Может быть, угаснет и 2019-nCoV. Для этого потребуется верное эволюционное приспособление и немного удачи. Иногда цепочка носителей прерывается. А иные вспышки распространяются. Те, что достигают мирового масштаба, становятся важными историческими факторами, даже если в итоге они угасают. Они нарушают привычный ход жизни, даже если мир и без того охвачен смятением или войной».
И далее: «Вспышка SARS оказалась не такой вирулентной, как сперва показалось. Но всё равно она тихо убивала пациентов в непредсказуемых масштабах. H1N1 [«свиной грипп»] в 2009 году убил 579 тыс. человек, вызывая осложнения в 15 раз чаще, чем при лабораторных исследованиях. При широком распространении вируса даже низкий процент смертности помноженный на количество заражённых может привести к большому числу смертей. Если заразятся четыре миллиарда человек, то при уровне смертности лишь в 2% (что в два раза ниже, чем при пандемии гриппа 1918 года) мы получим восемьдесят миллионов смертей».
Но в отличие от сезонного гриппа, в данном случае мы не имеем ни коллективного иммунитета, ни вакцины. Даже ускоренная разработка в лучшем случае потребует трёх месяцев для создания вакцины от 2019-nCoV, если она вообще поможет. Учёные сумели создать вакцину для H5N2 («птичьего гриппа») только после того, как вспышка в США завершилась. Эти неизвестные — конкретный источник, инфективность, пенетрантность и способы лечения — объясняют обеспокоенность эпидемиологов и представителей общественного здравоохранения новым коронавирусом.
Однако каким бы ни был источник 2019-nCoV, похоже, имеется одна фундаментальная причина: давление закона стоимости на сельское хозяйство и превращение природных ресурсов в товар. Превращение лесов в товар могло настолько расшатать экосистему, что никакое экстренное вмешательство уже не сумеет ускорить естественное угасание эпидемии. Например, если говорить о вспышке эболы в Конго (которая также происходит сейчас), то «вырубка лесов и интенсивное сельское хозяйство могли разрушить традиции агролесоводства, которые обычно препятствовали распространению вируса в достаточных для его выживания объёмах».
Причиной эпидемии 2019-nCoV предположительно стали уханьские открытые рынки экзотических животных, но вину можно также возложить и на промышленное свиноводство всего Китая. И в любом случае «в цепочки добавленной стоимости аграрного сектора включены даже самые дикие виды съедобных животных, в том числе страусы, дикобразы, крокодилы, фруктовые летучие мыши и пальмовая циветта, которая при поедании ягод кофе выделяет самый дорогой вид кофейных зёрен. Некоторые виды животных попадают в кастрюлю прежде, чем оказываются толком изучены, как, например, новый вид коротконосой акулы, недавно обнаруженной на тайваньском рынке».
Животные всё более воспринимаются в качестве продовольственных товаров. И по мере того, как природа теряет территорию за территорией и вид за видом, то, что осталось, растёт в цене. Между тем разрастание сельхозпредприятий может вынудить поставщиков диких продуктов, также всё более подчиняющихся корпоративной логике, забираться всё глубже в леса, где у них гораздо больше шансов подцепить новый патоген и при этом нарушить целостность окружающей среды, выступающей барьером для распространения вирусов.
В последнее время между марксистами и «зелёными экологами» велось немало научных дискуссий об отношении человека к природе. Спор развернулся по вопросу о том, не капитализм ли создал «брешь в обмене веществ»[1] между человеком и планетой и тем самым разрушил бесценный баланс между планетой и ее населением и привёл к появлению опасных вирусов, не говоря о безудержном глобальном потеплении и изменении климата, которые могут привести к катастрофе.
Спор ведётся и по поводу того, правомерно ли определение «брешь в обмене веществ» [в его нынешнем употреблении], поскольку оно предполагает, что когда-то в докапиталистическую эпоху существовал некий баланс или гармония в обмене веществ между людьми с одной стороны и «природой» с другой. Но природа никогда не находилась в состоянии равновесия, она постоянно менялась и развивалась — виды вымирали и появлялись задолго до появления дарвиновского homo sapiens. И люди никогда не были в состоянии диктовать планете или иным живым существам свои условия без последствий для себя. «Природа» создаёт для людей среду, а люди воздействуют на природу. Если обращаться к Марксу, «Люди сами делают свою историю, но они её делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются налицо, даны им и перешли от прошлого»[2].
Бесспорно то, что разрушительное воздействие бесконечной капиталистической гонки за прибылью и закона стоимости проявляется не только в эксплуатации, но и в разрушении природы. И природа периодически за это жестоко мстит.
Вспышка коронавируса может сойти на нет, как и предыдущие эпидемии, но крайне вероятно, что на смену ей придут новые ещё более опасные вирусы. Воздействие нынешней вспышки на капитализм было ограниченным и выразилось в падении фондового рынка и замедлении глобального роста и инвестиций.
С другой стороны, всё это может привести к новому экономическому спаду, поскольку мировая капиталистическая экономика замедлилась практически до «скорости торможения». Экономика США растет лишь на 2% в год, Европы и Японии — лишь на 1%, а экономика крупнейших из так называемых развивающихся стран — Бразилии, Мексики, Турции, Аргентины, ЮАР и России — почти замерли. Мощные экономики Индии и Китая также существенно замедлились в прошлом году, и если экономические последствия 2019-nCoV ударят по Китаю, это может стать переломным моментом.
Майкл Робертс
Перевод Дмитрия Косякова
[1] Термин «metabolic rift» отсылает к фразе Маркса о том, что «крупная земельная собственность <…> порождает условия, пробивающие непоправимую брешь в процессе общественного обмена веществ, диктуемого естественными законами жизни». (Капитал. Т. 3. Отдел шестой. Гл. 47. Разд. V) — прим. перев.
[2] Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта.
