Учеба всегда была центром китайской мысли. Знаменитые «Суждения и беседы» (論語), составленные учениками Конфуция, начинаются именно со слова «учиться» (學): «Учиться и своевременно претворять в жизнь – разве не в этом радость?». Вся китайская этика строится на любви к учебе – любая добродетель превращается в порок, если не сопровождается постоянной и усердной учебой. Вот что говорит Конфуций о добродетели в XVII главе «Суждений и бесед»: «Стремление к человеколюбию без любви к учебе ведет к глупости; стремление к знаниям без любви к учебе ведет к утрате устойчивости в жизни; стремление к честности без любви к учебе ведет к тому, что будешь наносить вред людям; стремление к прямоте без любви к учебе ведет к горячности; стремление к мужеству без любви к учебе ведет к смутьянству; стремление к твердости без любви к учебе ведет к сумасбродству».
С приходом к власти в ханьском Китае императора У-ди (汉武帝; 156 – 87 гг. до н. э.), который принял конфуцианство государственной идеологией, его ближайший советник Дун Чжуншу (董仲舒; 179—104 гг. до н. э.) сделал образование одним из основных инструментов политической жизни страны: сдав определенные экзамены человек мог получить чиновничий чин. Позднее, во времена династии Суй (581—618 гг.), эти экзамены, отныне называвшиеся кэцзюй (科舉), были расширены и возведены в государственную систему, просуществовавшую до 1905 г. Было много случаев, когда простые крестьяне путем экзаменов становились чиновниками, но чаще всего государственные экзамены использовались в качестве бюрократического инструмента, что отлично изображает известный китайский писатель-реалист У Цзинцзы (吳敬梓) (1701 – 1754 гг.) в своем романе «Неофициальная история конфуцианцев» (儒林外史).
Как мы писали в статье о прессе китайской эмиграции, главной задачей хуацяо является сохранение и распространение Китая в любой точке света.
Представить Китай без образования, без учебы и школы невозможно, поэтому именно школа чаще всего является центром любой китайской общины. Именно в школе проходят собрания общины, обсуждается бюджет общины, проводятся дополнительные уроки и курсы для детей. Посещение школы по выходным и праздникам для китайских эмигрантов является таким же правилом, как посещение церкви по воскресеньям для американцев. Прежде чем приступать к рассмотрению роли школы и образования в современных хуацяо, необходимо обратиться к истории зарубежной китайской школы.
Самые ранние упоминания о школах хуацяо датируются 1690 г. – согласно им, школа располагалась в Батавии (Джакарте), однако больше никаких подробностей о названии и хозяевах школы найдено не было. Позже, уже в начале XIX в., когда Запад стал постепенно экономически и политически вторгаться в Китай, в Юго-Восточной Азии появилось множество китайских школ. Так, в 1819 г. в Пинанге (Малайзия) была основана «Академия полного счастья» (五福书院). «Полное счастье» – это «пять видов счастья» (долголетие, богатство, спокойствие, добродетель и кончина в преклонные годы), взятые из конфуцианского трактата «Книга истории» (書經). В том же 1819 г. в Сингапуре открылась китайская частная школа «Павильон высокого слова» (崇文阁). Именно с этих двух школ началось активное распространение китайского образования за рубежом. «Академия полного счастья» сохранилась и по сей день – сегодня здание школы стало музеем. От «Павильона высокого слова», к сожалению, остались лишь старые фотографии.
«Павильон высокого слова» (崇文阁)
Программы этих школ мало чем отличались от классических китайских школ. Каждый школьник должен был выучить наизусть Троесловие (三字经) – неоконфуцианский букварь, изучаемый в китайских младших классах и по сей день, Тысячесловие (千字文) – текст, состоящий из тысячи неповторяющихся иероглифов, используемый для запоминания иероглифики, «Фамилии ста семей» (百家姓) – рифмованный свод китайских фамилий, также используемый для запоминания иероглифов, китайские счеты (珠算) и математику, конфуцианское Пятикнижие (五经) и Четверокнижие (四书). Все вышеперечисленные тексты и своды заучивались наизусть – это было главным требованием учителей. На государственных экзаменах от соискателя чиновничьей карьеры требовалось знание всех классических текстов наизусть, а список этих текстов далеко не ограничивался перечисленными выше канонами. Во многом это соответствовало словам Конфуция из «Суждений и бесед»: «Я передаю, но не творю…», и запоминание текстов наизусть было необходимо для дальнейшей передачи знаний. С другой стороны, вспомним слова Конфуция из II главы «Суждений и бесед»: «Учиться и не размышлять – бесполезно, размышлять и не учиться – подвергать себя опасности». Вновь обращаясь к «Неофициальной истории конфуцианцев», мы можем обнаружить, что учиться без размышлений стало частой практикой среди чиновников цинского Китая.
С начала Опиумных войн (1840—1842 гг.; 1856 – 1860 гг.) количество китайских эмигрантов стало активно расти. В основном этот рост достигался насильственным путем. Этот этап был характерен постоянными незаконными захватами китайских рабочих колонизаторами, которые насилием или обманом отвозили их в Северную и Южную Америку, Вест-Индию, Австралию и Океанию. Чаще всего китайские кули были вовлечены в постройку железных дорог, столь необходимых колонизаторам во время золотой лихорадки. Так, труд китайских рабочих на месторождениях золота в Сан-Франциско отразился в китайском названии этого города, которое буквально переводится как «гора старого золота» (旧金山). Таких незаконно увезенных китайских рабочих местные помещики (в основном южно-китайские, так как незаконный отток рабочих шел из провинции Гуандун, и название дано на кантонском диалекте – главном диалекте Южного Китая) называли «чжуцзай» (猪仔), что переводится как «скотина», «свинья».
В 1882 г. в Конгрессе США был принят закон об исключении китайцев (Chinese Exclusion Act), просуществовавший до 1943 г., согласно которому любая иммиграция китайцев в США и натурализация местных китайцев запрещались. По заявлению авторов закона, число китайских кули в Калифорнии, куда они, по их заявлению, были приглашены для постройки железных дорог на золотые месторождения, а на самом деле были приманены или насильно привезены американцами, достигло 200 тыс. человек, что составляло 10% от числа местных жителей. Китайцы работали за малую плату (это, конечно, не было объявлено авторами законопроекта, но многие китайцы просто-напросто находились в рабском положении без какой-либо заработной платы), чем создавали большую конкуренцию местным компаниям. В 1885 г. эта конкуренция выразилась в бойне в Рок-Спрингсе, в ходе которой было убито 28 китайских шахтеров и ранено 15 китайских эмигрантов, а их дома и имущество были сожжены. Хоть семьям убитых Конгресс и выплатил компенсацию, антикитайский настрой американского населения только усилился, а так называемая идея «желтой угрозы» продолжала распространяться. Похожий законопроект, только направленный не исключительно на китайцев, а на любых «небелых иммигрантов», был принят в Австралии в 1901 г. (White Australia policy) и просуществовал до 1973 г.
Можно предположить, в чем была причина отмены акта об исключении китайцев именно в 1943 г. Американская активность в Китае началась в 1943 г. – сразу же после Сталинградской битвы, когда стало понятно, что Советский Союз выиграет войну, и США необходимо распространять свое влияние в противовес СССР. И для распространения влияния американцы выбрали Китай: они пытались подкупить сразу две стороны – и КПК, базирующуюся в Яньани, и Гоминьдан. Вероятнее всего, американцы понимали, что при поддержке Китая иммиграционный отток из разоренной долгими годами войны страны в США будет значительным, и антикитайский акт просто не сходился с проводимой американцами политикой в Китае.
Популярная в 1882 г. листовка о принятии антикитайского акта.
Однако все эти дискриминационные законы не помешали китайским эмигрантам, в основном насильно привезенным или заманенным в США, создать Китай на американском континенте. Они активно издавали газеты в Сан-Франциско и Нью-Йорке, где были сосредоточены основные китайские общины. Первая китайская школа в США появилась в 1888 г. в Сан-Франциско. Однако массовым китайское образование на американском континенте стало только в начале XX в., и в основном благодаря известному китайскому ученому Лян Цингую (梁庆桂) (1856-1931 гг.).
В молодости Лян Цингуй работал секретарем государственной канцелярии и чтецом в Академии Ханьлин (翰林院), что уже говорит о его высоком таланте. В 1898 г. он вступает в «Союз Защиты Родины» (保国会), основанный Кан Ювэем (康有為) (1858 – 1927 гг.) и Лян Цичао (梁啟超) (1973 – 1929 гг.) после передачи Германии города Циндао – важнейшего экономического и военного порта Китая. Целью «Союза Защиты Родины» была борьба с интервентами, установление конфуцианства в качестве общегосударственной идеологии, создание совещательного выборного органа при императоре и т. д. После неудавшейся попытки проведения «Ста дней реформ» (戊戌變法) в июне-сентябре 1898 г. союз был закрыт, а лидерам пришлось бежать из страны. В тот период репрессии не коснулись Лян Цингуя, и в 1906 г. Департамент образования посылает его в США развивать китайское образование за рубежом. За четыре года Лян Цингуй объехал всю Северную Америку. Он посетил китайские общины в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго, канадской Виктории, Ванкувере. Им были созданы 12 эмигрантских школ, распространённых по всему континенту и действующих по единой образовательной программе. Программа Лян Цингуя оставила свой след и на современном китайском образовании в США и Канаде, поэтому его знают и чтят многие североамериканские хуацяо. Более подробно о Лян Цингуе мы поговорим в отдельной статье, посвященной его биографии и теории эмигрантского образования.
Развивал образование североамериканских хуацяо и известный китайский дипломат, бизнесмен и первый китаец, совершивший кругосветное путешествие – Юн Вин (容闳) (1828 – 1912 гг.). Будучи первым китайским выпускником американского университета (Йельский университет), Юн Вин отлично понимал необходимость образования, и в 1870 г. с его помощью из Китая в США посылают для обучения 120 студентов, вернувшихся в Китай в 1881 г. Многие из этих студентов стали выдающимися личностями, которые впоследствии помогали развитию образования китайских эмигрантов. Вот некоторые из них: Тан Шао-И (唐绍仪) (1862 – 1938 гг.) – первый премьер-министр Китайской Республики, Чжоу Шоучэнь (周壽臣) (1861–1959 гг.) – председатель гонконгского Банка Восточной Азии (東亞銀行有限公司) и др. Большинство из этих студентов занимались активной вестернизацией Китая, как и сам Юн Вин, так что можно сказать, что Лян Цингуй, состоявший в «Союзе Защиты Родины», который проповедовал конфуцианскую мораль, и западник Юн Вин были идеологическими врагами, хотя и оба способствовали развитию образования среди североамериканских хуацяо.
Лян Цингуй
В 1905 г. Цинское правительство создало Отдел просвещения (勸學所), отвечающий не только за образование внутри страны, но и за развитие школ в Юго-Восточной Азии. В том же 1906 г., когда Лян Цингуй был послан в США с образовательной миссией, в Гуанчжоу создается Цзинаньский университет (暨南大学), главной целью которого было возвращение китайских эмигрантов на родину. Несмотря на создание в разных точках мира китайских школ, китайские эмигранты, как мы говорили в статье о прессе хуацяо, всегда стремятся вернуться домой. А также «заморские» китайцы понимали, что после школы их дети не могли получать качественное образование, потому что, во-первых, университетов (или других высших учебных заведений) просто-напросто не было в Юго-Восточной Азии, во-вторых, для образования необходимы были большие деньги, которыми зачастую не обладали эмигрантские общины, и в-третьих, дискриминация китайского населения на Западе продолжала сохраняться. Конечно, посылать свое чадо обратно в Китай тоже стоило больших денег, но Цзинаньский университет был как раз и создан для хуацяо – то есть китайским эмигрантам там оказывалась помощь, так что это было достаточно выгодным решением для общины.
Юн Вин
Создание Отдела просвещения, открытие Цзинаньского университета, отправка Лян Цингуя в США — все это показывает, что в начале ХХ в. Китай стал активно взаимодействовать с китайскими эмигрантами, что особенно проявилось в помощи развитию китайского образования за рубежом. И эта заинтересованность китайского правительства в хуацяо продолжилась и после Синьхайской революции (辛亥革命) (1912 г.). Так, уже к началу существования Китайской Республики в мире было открыто более 100 китайских зарубежных школ. Даже в такое сложное время китайское правительство продолжает поддерживать развитие китайского образования за рубежом. Так, в 1927 г. Нанкинское правительство учредило три крупные школы в Китае (в Фуцзяни и Гуандуне, так как большинство китайцев эмигрировали именно из этих южных провинций), предназначенные для хуацяо, и три за рубежом.
В 1918 г. известный южно-китайский бизнесмен и филантроп Чэнь Цзягэн (陈嘉庚) (1874 – 1961 гг.) основал в городе Сямэнь (провинция Фуцзянь) Цзимейский университет (集美大学), который изначально предназначался для китайских эмигрантов, а позднее, в 1921 г., он с той же целью открыл Сямэньский университет (厦门大学) – один из самых престижных сегодня китайских университетов.
После Второй мировой войны в процессе массовой деколонизации китайские эмигранты начали получать местное гражданство и узаконивать китайские школы за рубежом.
В 50-60-е гг. некоторые страны Юго-Восточной Азии, у которых обострились отношения с Китаем, временно ограничили или даже запретили китайский язык в своих школах. Так, в Индонезии в период правления Сухарто, когда было убито более полумиллиона китайцев, наряду с запретом китайского языка (оставшимся в Индонезии китайцам даже предлагали заменить их китайские имена на индонезийские) были закрыты и все китайские школы. На Филиппинах, например, китайские школы согласились оставить только при условии, что все они станут принадлежать правительству Филиппин.
В этот период правительство Китая старалось возвратить как можно больше китайских эмигрантов, для чего, например, в 1960 г. в Цюаньчжоу (провинция Фуцзянь) был основан Университет Хуацяо (华侨大学).
Если после окончания Второй мировой войны большинство китайских эмигрантов вернулись из Европы в Китай, то в 60-70-е гг. произошел обратный отток – Европа начала активно заселяться хуацяо, только отток шел не из материкового Китая, а из Гонконга, Макао, Тайваня и Индокитая – и были это в основном эмигранты, бежавшие от войны. Так, во Франции, Великобритании, Нидерландах появляются массовые китайские ассоциации, открывшие шесть школ в Европе. Европа, наверное, является самой неразвитой в плане китайского эмигрантского образования, что в первую очередь объясняется малочисленностью китайской общины.
За последние 30 лет, когда отношения между Юго-Восточной Азией и Китаем стали постепенно стабилизироваться, ЮВА стала центром китайского зарубежного образования, поддерживаемого как Китаем, так и теми государствами, в которых располагались хуацяо. Наилучшим примером может послужить Малайзия: сегодня там существует более 1200 начальных, 60 средних китайских школ и 4 китайских университета. Второе место по количеству китайских школ занимает Таиланд.
Сегодня китайское зарубежное образование стало не только образовывать местных хуацяо, но и популяризировать Китай за границей. Так, в 2004 г. в Сеуле был открыт первый Институт Конфуция, в котором преподавался китайский язык, литература, культура, история и т. д. Сегодня в мире существует около 400 Институтов Конфуция в более чем 100 странах мира. Китайский язык сегодня изучают более 40 млн иностранцев. Так, в Южной Корее, Японии, Малайзии, Филиппинах, Индонезии, Таиланде китайский язык стал вторым по популярности после английского.
Больше всего китайских школ, как мы писали выше, располагается в Малайзии. Среди местного населения принято считать, что чиновник и государственный деятель Малайзии обязан знать китайский язык. Так, малазийский государственный и политический деятель Наджиб Тун Разак в апреле 2004 г. (в должности министра финансов Малайзии) сказал, что китайский язык стал важным международным языком, изучение китайского языка повышает позиции Малайзии в мире и китайское образование в Малайзии должно и обязательно будет поддерживаться правительством. А в 2013 г. Наджиб Тун Разак во время всеобщих выборов в Малайзии, чтобы выиграть китайские голоса, в очередной раз сделал ставку на китайские школы. Он пообещал, что, если его изберут премьер-министром, он выделит 100 млн юаней на развитие фондов китайского образования в Малайзии. Во многом благодаря такому развитию китайского образования Малайзия стала самым крупным партнером Китая в АСЕАН – торговый оборот между странами составляет более 90 млрд долларов, и он продолжает расти.
Также китайское образование активно развивается в Таиланде. Практически все тайские школы предлагают курсы китайского языка. В 20 университетах открыты курсы китайской литературы и языка.
За последние десятилетия китайское образование активно развивается и на Филиппинах. Так, в 2014 г. там при помощи филиппинского и китайского правительства была открыта Китайская Мемориальная библиотека (陈延奎纪念图书馆).
Даже в Индонезии, отношения которой с Китаем еще восстанавливаются, китайское образование развивается быстрыми темпами. Часто этому способствует личная инициатива некоторых бизнесменов и политиков. Так, в 2009 г. известный индонезийский бизнесмен китайского происхождения Хуан И-Цун (黄奕聪) пожертвовал на развитие китайского образования в Индонезии 100 млн юаней.
Современное китайское образование активно развивается и в США. В 1994 г. американскими хуацяо была создана Ассоциация китайских школ в США (全美中文学校协会). Сегодня китайские школы существуют в 37 штатах, в них обучаются более 30 тыс. учеников. Также практически во всех крупных китайских университетах открыты курсы китайского языка и основаны китаеведческие специальности. Известный китайский ученый Лиан Пэйчи (梁培炽) (1936 г.), переехавший в США 1976 г. и преподающий в Университете штата Калифорния в Сан-Франциско писал в 2014 г.: «Несмотря на то, что китайское образование в США имеет давние традиции, только в последние годы я стал замечать, как множество американских колледжей и университетов вводят в программу обучения китайские специальности – китайский язык сегодня стал главным иностранным языком в США».
Несмотря на такое стремительное развитие китайского образования за рубежом, существует немало проблем, которые в скором времени только обострятся. Так, например, многие дети китайских эмигрантов отказываются учить китайский язык, предпочитая общаться на привычном им английском. Конечно, родители заставляют детей учить родной язык, но конфликт поколений становится все более очевидным. Стирается культурная идентичность народа, и так обильно уничтожающаяся глобализацией, а факт того, что твой ребенок не знает китайского языка (или плохо знает), означает в китайской семье потерю лица (丢脸/没面子). А лицо (面子) является одним из важнейших элементов китайской этики (не только китайской – вообще азиатской). Такой позор родители себе позволить не могут. Еще немаловажной проблемой является нехватка китайских учителей. Например, в Малайзии, где дела с китайским образованием состоят лучше всего, обычно на 1000 классов приходится 200-300 учителей. В Индонезии эта ситуация еще более усугублена: в страну не хотят приезжать учителя из Китая, что во многом объясняется экономическим положением Индонезии и мрачным прошлым отношений между странами.
Какие же выводы можно сделать, соотнося прошлое и настоящее китайского зарубежного образования? Если в XIX в. китайское образование было исключительно опорой хуацяо, то в ХХ в. китайское правительство стало помогать развитию китайского образования за рубежом и продолжало делать это даже в самые темные времена. И сегодня мы видим результат этой помощи: китайские школы стали не только опорой для эмиграции, они стали распространителями китайской мысли за рубежом, они стали мягкой силой Китая. Во много нынешней популярностью Китай обязан именно китайскому зарубежному образованию.
А теперь попробуем сравнить первые два сокровища китайской эмиграции. Оба сокровища помогают хуацяо сохранять и распространять Китай за рубежом. Но если пресса хуацяо всегда была обращена вовнутрь общины, то школа из личного превратилась в нечто общее, публичное, открытое для всего мира, объединяющее Китай со всем миром. А о третьем сокровище – о самих хуацяо мы поговорим в следующей статье.
Сергей Рыбачук
