Охлаждение отношений между российской властью и её западными коллегами, нарастающее с момента первых протестных выступлений в России и резко усилившееся после событий на Украине, спровоцировало внутри России волну патриотизма. Генезис этого патриотизма имел сложный характер, поскольку в нём взаимно слились две различные линии: с одной стороны, он искусственно провоцировался и поддерживался властями, в силу чего принимал формы аффективно-показные, с другой стороны, возникал естественным путём в умах россиян, и постольку принимал формы наивно-искренние. Результатом смешения этих двух факторов стал классический казённый патриотизм национального масштаба.
Вдруг в официальных речах политиков появилось почти забытое слово «русский», возродились до боли знакомые разговоры о «тлетворном влиянии загнивающего Запада», а кое-кто в своём патриотическом запале даже призвал к бойкоту «американских товаров». Своеобразной квинтэссенцией этой «национальной весны» должен был стать проект «Основ государственной культурной политики», разрабатываемый «рабочей группой» под руководством главы администрации президента Сергея Иванова совместно с Министерством культуры, окончательный вариант которого планировалось вынести на общественное обсуждение к середине апреля.
Как пояснил в одном из интервью глава Минкультуры Владимир Мединский, целью проекта является разработка ключевых принципов госполитики в сфере культуры. Задача масштабная и, что уж говорить, нужная, однако возникают небезосновательные сомнения в способности нынешней власти её адекватно решить: последний скандал с реформой РАН, введение, а затем «откат» ЕГЭ показывают, что зачастую решения по самым серьёзным вопросам принимаются, как минимум, впопыхах.
По давно сложившейся традиции, в случаях со сложными инициативами, реакция общественности на которые заранее непредсказуема, их в сыром и намеренно заострённом виде вбрасывают в СМИ для дальнейшего наблюдения за общественным откликом, на основе которого проводят их дальнейшую корректировку и сглаживание «острых углов». Часто это делается в форме публичных заявлений политических фигур «второго эшелона» или публикации «неофициальных» документов, которые впоследствии — при чрезмерно резкой общественной критике — можно легко опровергнуть.
Такую же обходную тактику власти выбрали и на этот раз, и в начале апреля в СМИ появились так называемые предложения Минкультуры к проекту «Основ…», которые были направлены в администрацию президента. Расчёт многомерный: с одной стороны, публикацией этих предложений власти морально подготавливают общественность к будущей «культурной политике», а заодно и оценивают «обратную связь»; с другой стороны, если критика этих предложений превысит критический уровень, всегда можно их «забраковать» и не включать в итоговый документ. Риски минимальные.
В данном случае и реализовался второй вариант. Острой критике, причём со всех политических флангов, подверглись почти все ключевые тезисы документа: начиная от постулирования «цивилизационного принципа» как основы культурной политики, заканчивая отказом от «принципов мультикультурализма и толерантности».
Но больше всего авторам документа досталось за девиз «Россия не Европа», содержание которого, по их мнению, подтверждается «всей историей страны и народа».
16 апреля на сайте Института философии РАН было опубликовано коллективное заявление членов Учёного Совета института, в котором этот тезис был назван сугубо частным мнением, которое не может рассматриваться в качестве непререкаемой истины, а сам документ был подвергнут жёсткой критике.
По мнению учёных, проект «содержит претензию на общеобязательную идеологию» при том, что «содержание документа не всегда соответствует даже студенческому уровню». Отметив, что принципы государственной культурной политики должны разрабатываться не анонимными «рабочими группами» при властных ведомствах, а всем обществом, члены Учёного Совета призвали к переформатированию всего процесса подготовки проекта с привлечением широкого круга специалистов. Один из авторов заявления, доктор философских наук, профессор и главный научный сотрудник Института философии Вадим Межуев в интервью The Insider отметил, что базисный тезис проекта «Россия не Европа» противоречит «всей истории российской мысли и российской культуры»:
Русская наука, право — все это имеет европейские корни…Русская философия на 80% была европейской, а та что себя таковой не считала — над ней, вообще-то, в основном подсмеивались. Да и само государство тоже — может у нас, конечно, отменят парламент, суд и остальные институты государственные — но пока они формально еще есть, спешу отметить, что это тоже всё пришло из Европы…Сказали бы нашим самым знаменитым писателям, художникам, композиторам — что Россия не Европа, на такого бы человека они посмотрели бы как на ненормального.
Таким образом, когда к середине апреля, то есть к моменту планируемой публикации окончательного варианта «Основ…», стало понятно, что его главные тезисы подвергнуты общественностью и учёным сообществом уничтожающей критике, анонимные идеологи поняли, что «промазали» и ситуацию нужно как-то исправлять. И здесь в ход пошла сравнительно недавно разработанная тактика работы с «общественным мнением», суть которой заключается в том, что явные «перегибы» чрезмерно преданных функционеров уравновешиваются, а то и вовсе нивелируются «мудрым словом» президента.
Именно это и произошло 17 апреля, когда во время «прямой линии» Владимир Путин заявил о том, что россияне и европейцы люди «одной цивилизации» и «глубинные ценности» у них одни, то есть по сути высказал прямо противоположный излагаемому в документе Минкультуры тезис. Это тем более забавно, что сам этот документ с его девизом «Россия не Европа» разрабатывался целиком и полностью на основе цитат Владимира Путина: на 9 страниц документа 13 цитат президента. И здесь одно из двух: либо глава государства противоречит сам себе, либо его министры и «анонимные идеологи» абсолютно некомпетентны.
Любопытно, что сразу после этих идеологических кульбитов на свет вытащили — видимо, чтобы окончательно запутать публику и самих себя — совсем уж экстравагантную версию: Россия является последней хранительницей европейских ценностей, от которых на Западе не осталось и следа. Этот радикальный перенос европейских ценностей, которые ещё вчера объявлялись совершенно чуждыми русской культуре, на «хранение» в Россию представляется таким же идеологическим «перегибом», только уже в другую сторону.
Итак, в течение двух недель власть умудрилась высказать по одному и томе же вопросу несколько принципиально различных позиций, шатаясь от позднего, радикального славянофильства в духе Н.Я. Данилевского (Россия как отдельный культурно-исторический тип) к более умеренному раннему в духе Хомякова и братьев Киреевских (общая основа русской и европейской цивилизаций), а от последнего даже к мессианскому пониманию роли России в духе В. Соловьева (Россия как носитель универсальных, общечеловеческих ценностей).
Отметим мимоходом крайне примечательный факт: в этой идейной какофонии Владимиру Путину отводится роль выразителя самой умеренной, если не сказать либеральной, точки зрения.
Как уже было отмечено, эта тактика сдерживания «особо ретивых» функционеров, взращенных и выпущенных в медийное пространство, разумеется, самим режимом, должна обеспечить президенту имидж разумного государя и едва ли не главного защитника демократических ценностей в России.
На самом деле, не так уж просто разобраться, признаком чего являются эти идейные трансформации: несогласованности, растерянности или шизофрении власти? Возможно, и то, и другое, и третье. Но одно ясно, как белый день: идеологическая линия партии не такая уж и прямая. Понятно также, что сейчас «рабочая группа» в администрации президента ломает голову над невыполнимой задачей: объединить в итоговом документе все эти прямо противоречащие друг другу позиции.
Не исключено, что доля истины содержится в каждой из них, но взятые сами по себе и возведённые в универсальный принцип, они превращаются в догмы, искажающие действительное положение дел. Подобное идейное брожение со всей очевидностью показывает, что решение вопроса о культурной и цивилизационной идентичности России не под силу тем, кто за него взялся, и можно согласиться с замечанием Учёного Совета Института философии о том, что подготовка подобных документов требует привлечения широкого круга специалистов. В противном случае, вместо основ культурной политики мы можем получить идеологическую эклектику и соответствующую ей «культуру».
Стоит отметить ещё один показательный факт: в тех случаях, когда идейная сумятица путинских идеологов принимает очевидный для всех характер, власть пытается представить этот разброд в виде «конструктивного диалога».
Это и попытался сделать господин Мединский 15 апреля в интервью Коммерсанту «Это не уголовный кодекс культуры», когда предложения Минкультуры уже были вовсю раскритикованы общественностью. Дескать, тезисы в документе были сформулированы намерено жёстко, чтобы спровоцировать «общественные дискуссии». Однако последовавшие на следующий же день острые замечания Учёного Совета Института философии Мединский отказался обсуждать, свернув таким образом дискуссию в самом зародыше.
Отсюда ясно, что декларируемый властью «конструктивный диалог» ей совсем не нужен, как раз напротив, всякую попытку начать такой диалог власть расценивает как деструктивное оппозиционерство и чуть ли не анархизм. Особенно когда в этот диалог пытаются вступить компетентные специалисты, ведь на их фоне корявые построения «анонимных идеологов» в самом выглядят потугами студента-троечника. Но так как видимость цивилизованности нужно сохранять, властью создаётся имитация диалога, в котором принимают участие сами же представители власти. Получается этакий диалог в вакууме, который общественностью вполне справедливо может расцениваться как шизофрения властной элиты.
Можно также предположить, что таким чересчур хитрым и запутанным способом власти пытаются сварганить идеологическую «двойную бухгалтерию»: одна позиция сочиняется для внутреннего потребителя «попроще», того, кто привык цепляться за идею «русской исключительности» и любит бряцать своей «особой духовностью»; противоположная — для тех, кто поумнее и хочет видеть себя в семье европейских народов, но прежде всего эта позиция, конечно, на экспорт.
Ведь даже при всей заносчивости власти, она прекрасно понимает то, о чём сказал Вадим Межуев в указанном интервью: «Если Россия пойдет по пути изоляции — всё это лопнет на наших глазах». Конечно, такие варианты с «имитацией диалога» и работой на два идеологических фронта — внешний и внутренний — не исключён. Но даже если и так, то это вряд ли можно считать тонкой игрой на опережение, скорее — вынужденными идеологическими колебаниями, отражающими исключительно шаткое положение режима, уже в открытую проводящего политику «трусливого бонапартизма» в условиях надвигающегося социального шторма.
