Не будет большим преувеличением сказать, что первые месяцы 2009 года в мировой политике нельзя представить без Турции. Демарш турецкого президента в Давосе, инициативы Анкары по ближневосточному урегулированию, предложения Турции по Кавказу, активизация международного внимания к проекту «Набукко», новый всплеск дипломатической активности – вот только самые заметные события этого года с участием этого государства. Но еще большей оказалась роль Турции во внешней политике России. За последние несколько месяцев мы видели шаги Анкары, связанные с конфликтом в Южной Осетии, которые в Москве расценили как дружественные, сенсационные заявления турецких руководителей о готовности отказаться от проекта «Набукко» (что также было бы на руку России), визит в российскую столицу турецкого президента Абдуллы Гюля. Ряд западных экспертов уже заговорил о «неоттоманизме», предполагающем восстановление имперского величия страны, как новой доктрине турецких лидеров Эрдогана и Гюля. Правомерно ли говорить о «новом восходе Турции», что может стоять за активностью Анкары и чего от этого ждать России?
«Черноморская гармония»
Турцию принято считать традиционным соперником России. Между тем минимум трижды за последние сто лет отношения между нашими странами заметно улучшались.Первый раз – в 1920-е годы, когда новое советское государство и обновленная кемалистская Турция нашли друг в друге немало общего и много поводов для сотрудничества. Второй раз – в середине 1970-х, когда Анкара была вынуждена сблизиться с СССР из-за жесткой позиции западных держав в ходе кипрского кризиса. Москва даже оказала Анкаре финансовую помощь, советская пресса писала, что Турция переходит на позиции «нейтрального национализма», а отдельные турецкие политики даже призывали к вступлению своей страны в Варшавский договор. Правда, вскоре отношения между Турцией и ее западными союзниками наладились, но и после нового охлаждения сотрудничество Москвы и Анкары продолжилось – в экономической сфере. Так, с помощью советских специалистов в стране было построено около десятка крупных предприятий, активно развивалось и сотрудничество в энергетической сфере – например, строительство двух линий электропередач: Сейтомер – Сейдишехир и Батуми – Хопа.
Наконец, в третий раз российско-турецкие отношения улучшились в 2000-е годы – особенно при правительстве исламистской Партии справедливости и развития, традиционно считающейся проамериканской. За прошедшее десятилетие товарооборот вырос практически в 10 раз – с 3,8 до 38 миллиардов долларов в год. И это не предел – в ходе визита Абдуллы Гюля в Москву стороны заговорили о том, что уже в ближайшее время этот объем может быть увеличен до 50 миллиардов долларов.
К сожалению, более 70 % в российском экспорте в Турцию составляют энергоносители, в то время как самую заметную долю импорта из Турции в Россию занимают машины и оборудование (свыше 30 %). Так что злые языки получают законный повод заявить, что наша страна стала «сырьевым придатком» не только западных стран. Впрочем, российская сторона борется за победу в тендере на строительство первой на турецкой земле АЭС, добивается заключения контрактов на поставки в страну вооружений, собирается сотрудничать с Анкарой в проектировании первого турецкого вертолета.
Активно развивается и международно-политическое сотрудничество двух стран. Позиция Анкары, которая несколько дней не пропускала американские корабли через черноморские проливы в ходе конфликта в Южной Осетии, и крайне сдержанные заявления политиков в связи с этим конфликтом заставили многих в Москве увериться в пророссийской позиции Турции по этому вопросу.
И уже как безусловно дружественные были восприняты шаги турецкой стороны, принявшей в своих морских портах российские военные суда. Напомним, что в январе 2009 года российский авианосец «Адмирал Кузнецов» и большой противолодочный корабль «Адмирал Левченко» зашли на закрытую военную базу Акзас-Караагач (около известного русским туристам курорта Мармарис) и провели совместные учения с турецкими моряками. А в ноябре 2008 года в этот же порт заходили тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий» и большой противолодочный корабль «Адмирал Чабаненко». В ходе февральского визита в Москву Абдуллы Гюля поднимался и вопрос о развитии сотрудничества двух стран в рамках военно-морской группы оперативного взаимодействия «Блэксифор», операции «Черноморская гармония», документа по мерам укрепления доверия и безопасности в военно-морской области на Черном море
В свою очередь, Россия сделала важные встречные шаги. Так, в ходе состоявшегося в феврале этого года визита Абдуллы Гюля в Москву Дмитрий Медведев фактически поддержал давно озвучиваемую в Анкаре идею о создании Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе – своего рода регионального аналога ОБСЕ. К тому же Москва пошла на беспрецедентный в своем роде шаг, поддержав и, по словам турецкого лидера, даже настояв на его поездке в Казань, где он провел встречи с руководством республики. Известен традиционный интерес Анкары к тюркоязычным и исламским регионам России, в 1990-е годы подчас граничивший с поддержкой сепаратизма этих территорий. Так что приглашение Гюля к посещению Казани является одновременно знаком уверенности Москвы в своем контроле над ситуацией и демонстрацией особого доверия к турецкому гостю.
Так что же, дружба Москвы с Анкарой не знает границ? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить об активности турецких лидеров на других фронтах.
Блистательная порка
Самым ярким событием начавшегося года стал демарш турецкого премьера Эрдогана на Всемирном экономическом форуме в Давосе. На фоне незадолго до того прекратившейся активной фазы операции израильских войск в секторе Газа турецкий премьер заявил в ответ на выступление израильского президента: «Уважаемый Перес, вы старше меня. Вы говорите очень громко. Это психология виноватого, поэтому вы говорите так громко. Вы лишь можете убивать детей! Аплодировать убийцам – преступление!»
Разразился международный скандал, но Эрдогана на родине встречали как героя. По данным популярного телеканала CNN Turk, 80 % опрошенных жителей страны сочли позицию турецкого лидера верной, и лишь 20 % посчитали, что их премьер не прав. В целом позитивной оказалась и оценка заявлений Эрдогана большинством ведущих политиков страны. Даже лидер ведущей оппозиционной Народно-республиканской партии Дениз Байкал был вынужден поддержать лидера правящей партии, «по отношению к которому в Давосе была допущена несправедливость», – правда, одновременно Байкал покритиковал премьера за использование конфликта в Газе и инцидента в Давосе для повышения рейтинга Партии справедливости и развития перед мартовскими муниципальными выборами. Только лидеры прокурдских партий посетовали, что, защищая детей Газы, турецкие лидеры не проявляют подобной сентиментальности в отношении курдов. И лишь председатель Рабочей партии Турции Догу Перинчек назвал уход Эрдогана с форума «поступком, позорящим Турцию». Впрочем, Перинчек относится к наиболее жесткой светской оппозиции в стране и близок военным и политикам, проходящим по делу группы «Эргенекон», якобы готовившей переворот в стране.
Правда, некоторые турецкие издания позволили себе довольно жесткую критику Эрдогана. Скажем, на страницах газеты «Hurriet» психологи и психиатры долго рассуждали на тему, что сам инцидент произошел из-за того, что у турецкого премьера сложности с самоконтролем.
Интересно, впрочем, что, несмотря на прогнозы ряда экспертов, ожидавших для Турции плачевных последствий, показательная порка Переса, устроенная наследником блистательной Порты Эрдоганом, закончилась… извинениями израильского президента. «Я очень сожалею о случившимся, даже между друзьями могут возникать ссоры. Я всегда с большим уважением относился к Турции и к Вам, как к премьер-министру этой страны. Я считаю другом Турции и премьера Эрдогана», – заявил Перес главе турецкого правительства.
Жесткая риторика турецкого премьера в отношении Израиля, на самом деле, оказалась вполне разумно выверенной. Еврейское государство слишком нуждается в турецких партнерах, чтобы идти с ними на настоящий разрыв. Во-первых, в качестве посредников на переговорах с Сирией. Во-вторых, в качестве стороны в военно-техническом сотрудничестве. Еще в 1996 году Турция подписала с Израилем два соглашения о взаимодействии в военной сфере, пойдя против общественного мнения в исламском мире. После этого израильские военные летчики смогли использовать тренировочный лагерь близ города Конья в центральной Анатолии. Развивается и поставка израильских вооружений в Турцию. Не так давно израильские концерны «Эльбит» и «Авиационная промышленность» заключили с министерством обороны Турции контракт на поставку разведывательных систем для ВВС на сумму в 141 миллионов долларов. А концерн «Израильская оборонная промышленность» выиграл тендер на модернизацию турецких танков на сумму в 780 миллионов долларов. Недаром январское заявление министра обороны Турции Веджди Генюля, что у его страны «в настоящее время нет» сделок с Тель-Авивом в военной сфере, наделало в Израиле столько шума. Наконец, в-третьих, любые заявления турецкого руководства в поддержку «Хамас» принесут Израилю определенную выгоду, если помогут хоть немного разбавить влияние Ирана в регионе. Видимо, такого же мнения придерживаются в Саудовской Аравии, где Абдулла Гюль не так давно побывал с визитом. Ведь кроме переговоров об участии турецкого строительного бизнеса в проектах на территории королевства, а саудовского капитала – в возрождении сельского хозяйства южной Анатолии, стороны нашли общий язык и при обсуждении ситуации в Палестине.
За столь важную роль в региональной политике Турции могут простить любую риторику.
Большая армянская свара
Впрочем, и у политики Турции, и у российско-турецких отношений есть минимум одна ахиллесова пята. Это «армянский вопрос».
Говорят, что история – это политика, обращенная в прошлое. В случае с Кавказом история – это часть политики в настоящем. Осуществленный турками в 1915 году геноцид армян до сих пор продолжает оставаться важнейшим фактором межгосударственных отношений не только в этом регионе, но и во всем мире.
«Если я стану президентом, то американская помощь в борьбе против терроризма и экстремистов нашему верному партнеру Армении будет продолжена. Для укрепления безопасности Армении я сам буду следить за поиском путей устранения турецко-азербайджанской блокады и постараюсь найти приемлемое для всех сторон разрешение в Нагорном Карабахе, которое будет основываться на принципах демократии и самоопределения, которые были приняты американским народом с первых же дней создания США. … Америка достойна такого лидера, который скажет правду о геноциде армян и эффективным образом отреагирует на все геноциды. Я намерен стать этим президентом».
Это высказывания, сделанные в ходе президентской предвыборной кампании нынешним хозяином Белого дома Бараком Обамой. Учитывая, что влияние турецкой диаспоры в США никогда не шло в сравнение с антитурецки настроенными греческой и армянской диаспорами, отношения между двумя странами могут теперь стать прохладнее. Новая американская администрация явно не будет так же снисходительна, как администрация Джорджа Буша, которая в октябре 2007 года не допустила принятия Конгрессом резолюции о геноциде армян, уже одобренной международным комитетом Палаты представителей. И хотя в различных документах, принимаемых американским Конгрессом в предыдущие годы, намеки на геноцид армян периодически встречались, официальное признание геноцида имело бы важное символическое значение.
В свою очередь, возможное охлаждение отношений с США – это серьезные проблемы для Турции, зависимой от западной финансовой помощи. Отсюда, возможно, и активные попытки Анкары урегулировать отношения с Арменией – в том числе «футбольная дипломатия» с визитами турецких лидеров на футбольный матч в Ереван. Впрочем, очевидно, что на серьезные уступки Армении в ущерб своим интересам и позициям своего главного союзника в регионе, Азербайджана, Турция не пойдет. Разговоры об открытии армяно-турецкой границы пока так и остались разговорами. Тем более, что и сама Армения не может позволить себе пойти на излишнее сближение с Турцией – даже в условиях нестабильности маршрутов через Грузию Ереван скорее предпочтет развитие уже существующих проектов с Ираном, с которым у него нет таких острых противоречий, как с Анкарой.
Дружить нельзя помиловать
Как известно, знаменитый Гордиев узел был разрублен Александром Македонским именно на территории современной Турции. С тех пор прошло более 2300 лет, и вместо одного узла в регионе появилось чрезвычайно причудливое и не менее опасное переплетение противоречий.
США может не нравиться упрямая позиция Турции по Северному Кипру, военные операции турецких войск в иракском Курдистане, они могут осуждать геноцид армянского народа. Тем не менее, пока не завершена иракская операция, именно Турция предоставляет американской авиации воздушное пространство, через которое для контингента США в Ираке поступает около 70 % грузов. Да и после завершения иракской операции (если это действительно произойдет в ближайшее время) значение воздушных коридоров и находящейся на турецкой территории американской военной базы Инжерлик не станет меньше. Так же, как и региональное значение Турции для США, которая, во-первых, является важнейшим противовесом Ирану в регионе и практически единственным таким противовесом на Кавказе, во-вторых, выступает как один из наиболее близких союзников Вашингтона в исламском мире, а в-третьих, даже несмотря на противоречия с курдами, может стать одним из гарантов контроля над ситуацией в Ираке после ухода оттуда американских войск. Стабильная Турция важна и для Европы – ведь только она может стабильные маршруты поставок топлива из Средней Азии и с Кавказа. Таким образом, все гипотезы о том, что США и Европа заинтересованы в распаде Турции, пока не подтверждается фактами.
Турция сознает свое значение как важнейшего транспортного узла; она контролирует черноморские проливы и альтернативные маршруты транспортировки углеводородов, на которые так надеются европейцы. В то же время США – это возможности для финансирования проектов в Средней Азии и на Кавказе, где у Турции есть связи, но нет достаточных средств для реализации серьезных программ. Это поставки вооружений в страну. А Европа – это и важнейший рынок сбыта турецких товаров.
Для ныне правящей Партии справедливости и развития Европа также имеет особое значение – недаром столько усилий на западном направлении было предпринято функционерами этой партии, чтобы доказать, что ПСР практически – европейская левая, хотя и с исламистским уклоном. Дело в том, что ПСР, как и их предшественники на ниве исламского популизма, постоянно находится под угрозой запрета и отстранения от власти, а то и открытого свержения в результате военного переворота. Знаменитое «дело «Эргенекона», которое продолжает разрастаться и обвиняемыми по которому проходит шесть действующих и семь отставных турецких генералов и бывший мэр Стамбула, показывает силу оппозиции исламистам (независимо от того, действительно ли имел место заговор). Масштаб дела и страх правительства перед оппозицией в армейских кругах демонстрирует и то, что «Эргенекон» обвинили даже в нашумевшем убийстве командующего ВВС и ПВО Азербайджана Раиля Рзаева.
Так вот, одной из гарантий от военного свержения правительств и запрета партий и могло бы стать вступление страны в Евросоюз – вряд ли ЕС позволит столь неконституционные действия в одной из своих стран-членов. И хотя вступление в ЕС привело бы турецкое правительство ко многим другим проблемам, этот фактор остается важным – хотя и вряд ли реализуемым в ближайшем будущем.
Что касается России, то для ограниченной в ресурсах Турции она прежде всего важный источник углеводородного сырья (67 % потребностей страны в природном газе удовлетворяется за счет российских ресурсов), а кроме того, источник новых технологий, на передачу которых своим союзникам всегда были скупы страны Запада. Наконец, контакты с Россией – неплохой способ показать свою независимость и вызвать «политическую ревность» у партнеров по НАТО.
С другой стороны, амбиции Анкары в Черноморском регионе, Средней Азии и на Кавказе никуда не делись. Здесь Турция чаще будет выступать конкурентом, чем стратегическим союзником Москвы. Анкара может занять нейтральную позицию по Грузии, опасаясь, что Тбилиси будет пытаться оказать на нее давление через Вашингтон, а также учитывая роль черкесской диаспоры в стране, поддерживающей независимость Абхазии. Однако не стоит забывать, что партнерство Анкары и Тбилиси носит стратегический характер. Через грузинскую территорию проходят важные для Турции нефтепровод Баку–Тбилиси–Джейхан, газопровод Баку–Тбилиси–Эрзурум, железная дорога Баку–Тбилиси–Карс, ЛЭП Мингечаур–Ахалцих–Карс. Это важные пути, связывающие Турцию с ее главным союзником в регионе – Азербайджаном. Анкара заинтересована, чтобы эти пути контролировались независимым от Москвы и дружественным к ним правительством. Кроме того, часть грузинской территории, отделяющей Армению от России, позволяет сделать Ереван более уязвимым и, в перспективе, более сговорчивым.
В итоге мы видим, что Реджеп Эрдоган, который делал России реверансы после конфликта в Южной Осетии, прибыв в Тбилиси, заявляет: «Целью моего визита в Грузию является разделение боли от раны, нанесенной нашим соседям… Турция поддерживает суверенитет и территориальную целостность Грузии…» Примерно годом ранее, 6 сентября 2007 года, МИД Турции официально рекомендовал своим гражданам воздержаться от инвестиций или приобретения недвижимости в Абхазии и Южной Осетии без согласования с Тбилиси. А в декабре того же года Анкара приняла решение выделить Грузии безвозмездный транш для перевооружения грузинской армии. Наконец, среди национальных диаспор внутри Турции есть и традиционные союзники Грузии – например, лазы (обычно называемые «турецкими грузинами»), проживающие на северо-востоке страны. Снова вспомним прошлогодний конфликт в Южной Осетии – тогда президент Союза защиты лазского языка и культуры «Лазебура» Мустафа Кибароглу выступил с заявлением в поддержку Грузии.
То, что Турция – очень непростой партнер, показывает и факт, что Москва и Анкара воспроизводят проблемы, уже возникавшие в отношениях России и постсоветских республик. Скажем, Россия часто обвиняет своих транзитных партнеров в реэкспорте углеводородов, проходящих через их страну; между тем турецкое руководство практически открыто настаивает на возможности продажи излишков российского газа, попадающих в страну. Как и в странах постсоветского пространства, российские корпорации заинтересованы в приобретении приватизируемых нефтеперерабатывающих и нефтехимических производств. Однако Анкара очень дозировано пускает российский капитал на свой рынок. Так, когда российская «Татнефть» фактически выиграла торги на приватизацию нефтеперерабатывающих кампании «Тupras» и нефтехимической «Petkim», победа в итоге были присуждена, соответственно, британо-турецкому консорциуму Shell – Koc и азербайджано-саудовско-турецкому Socar – Injaz– Turcas.
Необходимость относиться к заявлениям Анкары с большой осторожностью подтверждают и заявления турецких руководителей о возможности выхода из проекта «Набукко» – ведь уже через два дня мнение турецкой стороны по проекту снова изменилось, что вполне естественно, учитывая значительность как экономических, так и политических дивидендов страны от участия в проекте.
Наконец, важным фактором турецкой внешней политики становится Ирак, точнее, иракский Курдистан. Здесь Анкара также пытается проявлять чудеса дипломатии. Для обуздания иракских курдов турецкие лидеры ищут союзников в центральном багдадском правительстве, где вряд ли довольны слишком большой самостоятельностью курдов – состоявшийся в конце 2008 года визит в Турцию иракского премьера Нури аль-Малики может быть одним из звеньев этих переговоров.
В общем, со времен Александра Великого в Анатолии вместо одного Гордиева узла появилось множество узлов противоречий. Теперь соседи по региону не могут не искать путей взаимодействию, но и «дружить» в русском понимании этого слова тоже вряд ли могут. Впрочем, можно ли вообще говорить о дружбе в политике? Главное, чтобы участники этой длящейся вечно геополитической игры не пытались примерять лавры великого македонянина и не разрубали эти узлы противоречий с помощью мечей.