Антифашизм в России – идея популярная, ведь, в конце концов, в 1945 году именно СССР оказался главным победителем нацистской Германии. Ну а на логичный вопрос, почему в таком случае именно «антифашизм», а не, допустим, «антинацизм», стоит ответить, что фашизм в наше время – термин собирательный, под которым понимают собственно фашизм, национал-социализм, неонацизм и прочие подобные им ультраправые идеи. (Пояснение это не праздное, потому что люди, далекие от проблем антифашизма, особенно – сторонники ультраправых идей, часто говорят, что те, против кого борются антифашисты, дескать, вовсе и не фашисты.) Казалось бы, всё логично и достаточно просто: фашистские идеи в России не могут быть популярны по определению, да и борются у нас вроде бы с проявлениями фашизма, например, те же проправительственные «Наши». Но одно дело – декларировать борьбу и совершенно другое – действительно бороться.

Сегодня самый популярный вопрос – когда и чем кончится кризис? Ответ зависит от того, какой это кризис. Иными словами, переживаем ли мы аналог Великой депрессии или обычный кризис. Чтобы различать эти два типа кризиса, нужно обратиться к наследию выдающегося российского экономиста, неонародника Николая Дмитриевича Кондратьева.

Кризис вступает в свой третий год. В 2008-м мы узнали о нем, а пропагандисты российского чуда потратили добрую половину года на то, чтобы убедить нас, будто нашему отечеству никакие экономические проблемы не грозят. Если бы половину энергии, потраченной на пропаганду, направили на подготовку к назревающим трудностям, многое сейчас было бы совершенно иначе. В 2009 году кризис в полной мере вступил в свои права. Сократился спрос, люди теряли работу, упал рубль. Чиновников начала охватывать паника. Но катастрофы не произошло. Триллионы долларов, потраченные ведущими мировыми правительствами, помогли стабилизировать ситуацию. Стабилизировать кризис, но не преодолеть его. Для преодоления системного кризиса нужны системные сдвиги. Нужны, как минимум, реформы, нужно изменение модели общественного развития.