David Suter © latimes.com
В связи с началом нового учебного года о деятельности Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» и о проблемах и бедах отечественной средней школы на наши вопросы отвечают председатель ППО Приморского района Санкт-Петербурга МПРО «Учитель» учитель физики и химии высшей категории, эксперт ЕГЭ по физике Надежда Казакевич и заместитель председателя ППО, учитель изобразительного искусства и мировой художественной культуры первой категории Константин Белов.
Что сейчас представляет собой профсоюз «Учитель» в Санкт-Петербурге? Каковы перспективы его дальнейшего развития? Что, на ваш взгляд, ныне препятствует социальной активности работников образования? Как деятельность профсоюза позволит эти препятствия обойти?
Константин Белов (далее “КБ”): Профсоюз «Учитель» в Санкт-Петербурге представляет собой формирующуюся профсоюзную организацию. Впрочем, это только в северной столице: профсоюз межрегиональный, в других регионах есть территориальные отделы, которым даже удается защищать школы от закрытия. В Петербурге развитию профсоюза мешает негласная политика руководителей образования: столкнувшись с профсоюзом «Учитель», они сначала делают удивленную физиономию и пытаются объявить его незаконным, заявляют, что «законный профсоюз один – работников образования», имея в виду соответствующий профсоюз ФНПР. Некоторые школы на своих сайтах даже размешают раздел «Профком школы», имея в виду профком ФНПР, несмотря на то, что законом давно определено равенство профсоюзов.
Не могу сказать, в курсе ли директора школ и руководители РОО того, что профсоюз «Учитель» законен и зарегистрирован органами Министерства юстиции РФ, но учителей они довольно удачно обманывают.
Нам даже стало известно, что за нашей спиной (в лицо боятся, так как можно ответить в суде) нас называют «западными агентами». Боюсь, что многие учителя верят: учитель вообще существо запуганное и униженное, и чтобы оправдать свою униженность перед самим собой, они готовы верить в директорские сказки. Так что перспективы в Петербурге: прорыв «информационной блокады» и остановка потоков вранья, а также подъем человеческого самоуважения учителей, который, мы полагаем, приведет к росту числа членов профсоюзной организации. Большая организация сможет эффективно защищать права учителей, тем более что в отличие от профсоюза, входящего в ФНПР, руководящих работников мы в профсоюз не берем, следовательно, от них не зависим, что, кстати, наверняка и порождает их страх перед профсоюзом, а совсем не придуманная ими «работа на Запад».
Ваше отношение к сложившейся практике применения ЕГЭ и ФГОС. Какой выход из данной ситуации вам кажется оптимальным?
КБ: Проблема ЕГЭ, на мой взгляд, в первую очередь в том, что все школьное образование свелось к подготовке к этому самому ЕГЭ. Конечно, Министерство науки и образования РФ и другие руководящие органы периодически заявляют, что «школа не должна только готовить к ЕГЭ, что необходимо развивать, воспитывать школьников». Однако фактически страх школьников не сдать ЕГЭ пересиливает, и все остальные предметы, не представленные на ЕГЭ, или те, которые выпускник не собирается выбирать, отходят на второй или даже третий план.
Учителя, ведущие такие предметы, как, например, «искусство», не пользуются авторитетом у школьной администрации, и в случае чего их легко заменяют другими.
Развитие личности школьника, реальное, а не указанное циркулярами, вообще никого не интересует. Авторитет профессии учителя среди школьников из-за этого тоже серьезно падает. Школьников вполне можно понять: какая разница, что ты серьезно увлечен искусством или наукой – никаким ученым или творцом ты не станешь, не набрав определенное количество баллов. Все равно в лучших вузах ждут «натасканных», а не талантливых.
Надежда Казакевич (далее НК): Как раз в вузах ждут талантливых, но по нынешним правилам (не вузами установленными, а министерством) принимать вынуждены натасканных (а то и не натасканных даже – те хоть что-то знают, а получивших высокие баллы на ЕГЭ нечестным путем, и такие студенты не знают ничего).
Вообще же я хочу добавить следующее. ЕГЭ – это просто форма контроля знаний. Обучение не должно ориентироваться на одну форму контроля, они должны быть разнообразными. Школьник должен получать знания и учиться применять их для решения различных задач, причем не только практически важных, но и с практикой не связанных, однако таких, которые позволяют освоить всевозможные мыслительные операции, то есть задач развивающих. В ходе решения таких задач ребенок, проще говоря, учится пользоваться мозгом. Ученик, который знает материал, сдаст экзамен в любой форме, а тот, кто материал не освоил, не сдаст даже ту часть ЕГЭ, где нужно выбрать один правильный ответ из четырех предложенных. Неверно, будто эта часть ЕГЭ – «угадайка». Достаточно вспомнить математику – вероятность угадать правильный ответ из четырех предложенных составляет всего 1/4 (25%). Для прохождения минимума, например, по физике, нужно ответить правильно на 12 вопросов, и вероятность этого события составляет 0,000006% (шесть миллионных долей процента), то есть чрезвычайно мала.
В общем, если говорить о таких предметах, как математика, физика, химия, биология, то я ничего против ЕГЭ не имею. Контроль же в форме ЕГЭ по языкам и гуманитарным предметам представляется мне весьма сомнительной вещью.
Относительно ФГОС могу сказать следующее. Введение ФГОС – результат некомпетентности управляющих образованием в вопросах педагогики и организации образования, менеджеризации управления образованием на всех уровнях. Следствием всего этого стала попытка контролировать образовательный процесс, а не его результат, и для облегчения этого контроля непрофессионалами навязываются ФГОСы, касающиеся как содержания образования, так и самого процесса обучения. Такой технократический подход означает, что системе образования нужны педагоги-роботы, воспитывающие детей-роботов, из которых вырастут роботы-взрослые, действия которых будут программировать руководители, не понимающие различия между роботом и человеком.
Апофеозом процесса «стандартизации» (приняты стандарты ученика и выпускника) является появление профессионального стандарта педагога. Если профессия педагога творческая, нестандартная (а она всегда была таковой и останется таковой во веки веков в силу того, что каждый человек – и тот, кто учит, и тот, кто учится – индивидуален), то стандарт педагога так же невозможен, как и профессиональный стандарт ученого, писателя, художника, музыканта. Вступивший в силу «стандарт педагога» будет служить ещё одним элементом административного контроля и надзора, который ничего кроме вреда обучающимся и обучающим их людям не принесет.
Каковы причины падения уровня школьного образования? Каковы пути выхода из создавшейся ситуации?
КБ: Причины на поверхности: в победе так называемого «технократического» мышления. Образованием управляют с экономических и юридических позиций – о «культуре», «развитии личности» говорят формально, и говорят люди, которые не верят ни в культуру, ни в личность, а только в «законы» и «технологии». Разумеется, не верят – значит, и не разбираются. Невозможно воспитать творческую личность – ученого, художника, музыканта – пользуясь «технологиями». Даже если школьник не планирует заниматься наукой или искусством, а будет работать на заводе, то и тут мы скажем: нельзя по циркулярам и «технологиям» воспитать просто хорошего человека. Школа должна помогать КАЖДОМУ ребенку понять кто он такой, чем хочет заниматься, а сделать это, применяя «технологии» и создавая «отчетности» под руководством «менеджеров образования», невозможно. Разумеется, менеджеры придумали «отмазку» – «индивидуальный подход» и «работу с одаренными детьми». Но, еще раз говорю: они сами в это не верят, иначе как можно было бы додуматься и тут ввести «технологический подход» с «запланированными результатами» и «отчетами»?!
Выход один: убрать менеджеров с руководящих должностей в образовании.
НК: О путях выхода из создавшейся ситуации могу сказать следующее:
– Реформировать материальную базу, а не систему образования. Не допускать к управлению образованием тех, кто не прошел в школе путь:
ученик → учитель → директор.
– Прекратить сокращение часов на интеллектообразующие предметы, перестать относить к предметам «второго сорта» предметы «культурообразующие» – изобразительное искусство и музыку, мировую художественную культуру (по стандарту этот предмет называется теперь иначе, но сути это не изменяет).
– Отказаться от «детство-ориентированного популизма». Дать школе «пряники» и «кнуты», относиться к обучению подрастающего поколения как к лечению: если лекарство горькое, это не значит, что его не надо принимать. Пусть я несколько утрирую, но тем не менее руководители образования должны понимать, что обучение – это процесс подъема обучаемого до уровня обучающего (конечно, с учетом возрастных и личностных особенностей и всех прочих сформулированных педагогической наукой нюансов), а не снижение уровня ведущих обучение до уровня обучаемых.
– Не ставить ребенка в позицию выбора своего жизненного пути в 14-15 лет, учить на базовом уровне всему, а то, что выше базы, перенести в систему дополнительного образования (пусть и в рамках той же общеобразовательной школы). Ребенок делает выбор в координатах «нравится – не нравится». Для более взрослого человека это только один из критериев, далеко не всегда самый главный. Часто выбор человека продиктован бывает обстоятельствами, которые от него не зависят. Чтобы к таким обстоятельствам приспособиться с наименьшими потерями, общий уровень образования должен быть достаточно высоким. Всем – и организаторам образования, и педагогам, и родителям учеников, и самим ученикам необходимо проникнуться мыслью о том, что «лишних знаний не бывает», что чем больше человек знает, тем шире у него выбор пути и тем лучше он адаптируется в изменяющихся условиях существования современного общества.
Разумеется, я не говорю о том, что нужно полностью отказаться от профильных школ, речь не идет о десятилетке при консерватории, о школе при училище им. Мухиной, о 239 и 30 и им подобных. Это школы, куда поступают дети, ярко одаренные в какой-то определенной области, их выбор во многом обусловлен природными данными. Все остальные школы должны давать хороший базовый уровень, позволяющий сдать ЕГЭ по любому из предметов, чтобы решить, куда поступать, выпускник смог в самый последний момент.
Где взять на это часы? Не пустить в школу религию. Убрать из школьного компонента учебного плана предметы, не входящие в федеральный базисный учебный план. Предмету ОБЖ уделять столько времени, сколько нужно на самом деле, а не столько, сколько требуется для трудоустройства выходящих на пенсию в 45 лет офицеров-отставников.
– Контроль на выходе осуществлять по всем предметам, а не по выбору. Я сдавала 8 выпускных экзаменов, а мой муж (он существенно старше) – 11. Выжили! Выбор начинался за порогом школы, при определении, в какой вуз поступать и какие приемные экзамены сдавать. Пусть итоговая аттестация совмещена с приемной кампанией в вуз и проводится в форме ЕГЭ. Это, на мой взгляд, до известной степени неплохо. Государственный экзамен должен быть двухуровневым: задания базового уровня, повышенного и высокого (так и сейчас). Задания базового уровня обязательны для всех выпускников, аттестат они получат при удовлетворительной отметке за этот блок. Остальное пишут те, кому нужно получить высокий балл по данному предмету, чтобы поступить в высшее учебное заведение. Элемент выбора именно в этом: выпускник в 11 классе уже знает, в какой вуз он пойдет и по каким предметам ему нужен будет сертификат.
Набор обязательных для сдачи предметов:
1) русский язык + литература (небольшой тест по грамматике и большое сочинение),
2) математика (алгебра и геометрия в один тест),
3) физика,
4) химия,
5) биология,
6) история и обществознание (в базовой части в один тест и история России, и всеобщая, и обществознание, по какому предмету писать абитуриентскую часть, выпускник выбирает сам),
7) иностранный язык,
8) информатика.
Возможно ли взаимодействие профсоюзов с социальными движениями и левыми и, если да, то в каких формах?
КБ: Думаю, что возможно взаимодействие почти с любыми общественными движениями. Но конкретно понять возможность такого взаимодействия удастся только на практике.
Пока из «левых» неплохо получается с КПРФ, ну, и надо вспомнить «Гражданскую инициативу за бесплатное среднее образование», возглавляемую Николаем Сосновым: в основе инициативы именно «левые» организации, однако цели профсоюза и Инициативы во многом совпадают.
Мне представляется, что сотрудничать удобней с теми «левыми», которые ориентированы на СССР, потому что Советский Союз прошел большой путь культурного развития, сумел объединить ценности русской, мировой культуры с понятием «социальной справедливости». С теми же «левыми» организациями, которые полностью ориентируются на первые годы революции и на 20-е, должно быть сложней, потому что это бросок назад, некоторые современные эксперименты с образованием именно из тех лет и уже были признаны неудачными советской властью. Впрочем, если взаимодействовать, не только «поддерживая» друг друга, но и учась друг у друга, то и тут сотрудничество, по всей вероятности, возможно и продуктивно.
