У одного из самых антибуржуазных романов в истории французской литературы юбилей. «Милый друг» изначально печатался фельетонами в парижской газете «Жиль Блас» с 8 апреля по 30 мая 1885 года и ещё до завершения печатания в газете был издан отдельной книгой. Судя по всему, работать над текстом этого романа Мопассан начал года за два до публикации, когда им был обнародован очерк «Мужчина-проститутка», не просто гневно бичующий пороки тогдашней Французской республики, но и прямо содержащий отсылку к будущим сюжетным линиям «Милого друга», нашедшим своё воплощение в описании карьеры беспринципного журналиста Жоржа Дюруа, истории взлёта и падения министра Ларош-Матье, показу нравов редакции «Французской жизни» и тесно связанных с миром финансовых воротил и биржевых спекулянтов членов палаты депутатов. Невежественные, продажные, лживые, беспринципные торжествуют в буржуазном обществе – эта ключевая для романа Мопассана идея намечена уже в данном очерке, как и прямое сравнение прессы и политических сфер с неприкрытой проституцией:
«Все мы во Франции — мужчины-проститутки: переменчивы, капризны, бессознательно вероломны, непоследовательны в своих убеждениях и стремлениях, порывисты и слабы, как женщины… Наша палата депутатов наводнена мужчинами-проститутками. Они образуют здесь большую партию обаятельных оппортунистов, которых можно бы назвать «сиренами». Это те, которые управляют при помощи сладких слов и лживых обещаний, которые умеют… менять мнения, даже не замечая этого, воспламеняться любой новой идеей, быть искренними в своих убеждениях — убеждениях флюгера, столько же обманывать самого себя, сколько и других, и забывать на другой день всё то, что они утверждали накануне. Газеты полны мужчин-проституток. Пожалуй, там их больше всего, но там они и всего нужнее… Отношения мужчин-проституток неустойчивы, их настроения и чувства подвержены неожиданным скачкам, мгновенным переходам от ликования к унынию, от любви — к ненависти, от преклонения — к равнодушию, потому что, в конце концов, у них и натура проститутки, и привлекательность проститутки, и темперамент проститутки; все их чувства походят на любовь проститутки…»
Роману «Милый друг» повезло. Шесть экранизаций, многочисленные переиздания, в том числе и в современной России. Но в то же время в трактовках литературной критики, за очень редкими исключениями, к числу которых, правда, относятся такие мэтры, как французы Андре Моруа или Андре Вюрмсер или крупный литературовед-марксист Юрий Иванович Данилин, так много сделавший для популяризации Мопассана среди советских читателей, это произведение проходит исключительно по категории «любовный роман» или, в лучшем случае, «роман нравов». А напрасно. Сознательно игнорируя присущие роману Мопассана социально-критические мотивы, рассказ о подробностях «танжерской операции» и тесно связанных с французской колониальной политикой биржевых спекуляциях, об отставках правительств, продажности депутатов и технологиях обмана общественного мнения, они не просто обедняют анализ книги, но и пытаются (как правило, без особого успеха) переключить внимание читателя на менее важные детали и положения действующих лиц.
«Милый друг» стал, пожалуй, первым литературным произведением, вскрывшим механизмы влияния финансового капитала на начавшийся в империалистическую эпоху передел мира, механизмы пропагандистского обеспечения этого передела. Не случайно французский социалист Поль Лафарг считал большой заслугой Мопассана то, что он, «единственный из современных писателей, в романе «Милый друг» осмелился приподнять уголок завесы, скрывающей бесчестье и позор буржуазной прессы». Оказавшаяся в тяжелых обстоятельствах, стремящаяся увеличить продажи и, следовательно, тираж, газета сторонников Жюля Геда «Путь народа» в феврале 1887 года стала — с ведома и согласия Мопассана – перепечатывать роман «Милый друг», трактуя его автора, как «одного из мэтров нашей современной литературы». Так великий французский писатель протянул своим романом руку французским социалистам.
Это было вполне закономерно для идейно-политической эволюции Ги де Мопассана. «Мы живем в буржуазном обществе, – писал он. – Оно ужасающе посредственно и трусливо. Никогда еще, может быть, взгляды не были столь ограниченны и менее гуманны». В письме к Флоберу от 10 декабря 1877 года Мопассан выразился ещё определеннее и резче:
«Я требую уничтожения правящих классов – этого сброда красивых тупоумных господ, которые копаются в юбках старой, набожной и глупой шлюхи, именуемой лучшим обществом. Да, я нахожу теперь, что 93-й год был мягок, что сентябристы были милосердны, что Марат – это ягненок, Дантон – невинный кролик, а Робеспьер – голубок. Поскольку старые правящие классы остаются ныне так же неразумны, как и тогда, нужно уничтожить ныне правящие классы, как и тогда, и утопить красивых господ-кретинов вместе с их красивыми дамами-потаскушками».
В романе перед читателем чередой проходят буржуазные дельцы, готовые торговать своим «благородным происхождением» обнищавшие аристократы, высокопоставленные чиновники, члены парламента, биржевые маклеры, дипломаты, газетные редактора, великосветские тусовщики, полицейские комиссары, церковники и кокотки всех рангов… Все они, без всякого изъятия, живут по законам буржуазного общества, где всё продается и всё покупается, где авторитет человека и уважение к нему определяются величиной капитала, где всем правят внешний успех и бесстыдно выставляемое напоказ богатство. Широкая панорама французской жизни (прямая перекличка с названием газеты, где восходит к «вершинам общества» Жорж Дюруа), созданная Мопассаном, не просто узнаваема в образе жизни и нравах современной российской элиты, но и достоверна, обусловлена характерами участвующих в романном действии персонажей, частная жизнь которых логично и закономерно встроена автором в изображение жизни социальной. Мопассану удалось создать в «Милом друге» обобщенный образ буржуазного общества, реалистически описать мир, основанный на несправедливости, на магической власти денег. Французский писатель-реалист выступил в своём лучшем, на мой взгляд, романе не просто бытописателем, но обличителем и принципиальным критиком этого общества и его лицемерной морали. Другое дело, что миру циничных торговцев газетными строками, миру прожжённых дельцов, ловко использующих политические игрища для набивания собственных карманов, миру беспринципных оппортунистов и спекулянтов Ги де Мопассан не смог представить в своём романе ни одной убедительной альтернативы, но это не столько его вина, сколько беда.
«Буржуазное литературоведение, стараясь всячески преуменьшить значение «Милого друга» как социального романа-памфлета, пытается выдать его только за повествование об отрицательных качествах ловеласа Жоржа Дюруа, за собрание галантных эротических эстампов, – отмечал Юрий Иванович Данилин. – Но если эротические мотивы и фривольные сцены занимают в романе немало места, то они представляют для Мопассана вовсе не самоцель, а играют роль служебную: они призваны разоблачать Жоржа Дюруа или окружающую его среду, пошлость, низменность и вульгарность ее интересов. Разоблачение отрицательного персонажа при помощи эротической ситуации было вообще одним из частых приемов у Мопассана. Рассказывая о любовных авантюрах Жоржа Дюруа, Мопассан вынужден был уделять в романе много места показу всей совокупности относящихся сюда обстоятельств…
Особенно ярко показывает Мопассан присущую французскому буржуазному обществу продажность, показывает, как она проявляется в жизни прессы, политических сфер, французской культуры и вообще повсюду. Решительно все продажно, люди собою торгуют, все отношения сводятся к вопросам купли-продажи. В этой обстановке понятно все значение образа Жоржа Дюруа… Это подлинный «типический характер в типических обстоятельствах». Это тип преуспевающего карьериста, выросшего в благоприятной среде продажной журналистики. Выродившийся потомок бальзаковских карьеристов, Дюруа отличается от Растиньяка и Люсьена де Рюбампре полной невежественностью, вульгарностью, неутомимейшей циничной жадностью и истинным талантом к беззастенчивой эксплуатации других людей. Он отличается от бальзаковских карьеристов и полным отсутствием каких-либо колебаний, угрызений совести; он совершенно аморален. Тем легче ему идти от триумфа к триумфу, чтобы на последней странице романа достигнуть подлинного апофеоза — венчания в церкви Мадлен, благословения и торжественной речи епископа… При помощи всякого рода грязных и подлых интриг, любых бесчестных поступков он в конце концов становится сильным, опасным и богатым человеком. Все знают, что это проходимец и негодяй, но он добился жизненного успеха — и буржуазное общество не может не склониться перед таким победителем…»
Коллизии, сопровождающие восхождение Жоржа Дюруа, позволили Мопассану передать специфический шарм обольщения, игры любви и смерти, поэтичной интимности, нигде не переходящий в откровенную пошлость и порнографию, раскрывающийся на фоне откровенного показа социальных язв и механизмов, по которым живёт современное капиталистическое общество. Трагичны, каждая по-своему, героини «Милого друга». Первая супруга будущего «столпа Третьей республики» Мадлен Форестье, самостоятельная в суждениях и поступках, незаурядная в своём анализе, понимающая людей и все хитросплетения политических процессов талантливая журналистка, сбрасывается Дюруа в качестве балласта и вынуждена в очередной раз начинать всё заново. Поздняя любовь госпожи Вальтер изображена автором с глубоким человеческим сочувствием и психологически достоверно, как и душевные терзания Клотильды де Марель. В романе это страстная, темпераментная, тонко чувствующая женщина, по-своему обаятельная при всей её удаленности от насущных проблем окружающего общества, полного социальных контрастов и конфликтов. Не очень счастливая в семье, неудовлётворенная окружающей её обстановкой, эта жертва уродливого буржуазного брака по расчёту бросает вызов светским условностям, мстит унижающим её человеческое достоинство ничтожествам и пытается добиться свободы и независимости единственным доступным ей способом… Фигура по-своему трагическая, типичная для произведений Мопассана.
Читая страницы, посвященные несчастной любви этих дам к явно недостойному их существу, поневоле вспоминаешь проникновенную интонацию, с которой писал о своих героинях Дени Дидро в повестях «Это не сказка» и «Госпожа де Ла Карлиер», в «Жаке-фаталисте» и «Монахине». Свою преемственность с творчеством великого французского просветителя Ги де Мопассан видел и ею гордился. «Он указывал, например, – писал Юрий Иванович Данилин, – что в XVIII веке были люди «торжествующей мысли», вроде Дидро, и что тогдашняя «читающая публика, судья взыскательный и утонченный, обладала в высочайшей степени художественным чутьем, ныне исчезнувшим». Буржуазный строй безнадежно искалечил человека, наделив его физическим и духовным безобразием, содействуя его умственной деградации, превращению в животное».
Против этой деградации, против этого превращения, против безобразия капиталистической действительности и написан роман «Милый друг». Книга нестареющая, актуальная и поныне, книга интересная, книга, заслуживающая того, чтобы вновь и вновь задуматься о смысле человеческого существования, листая её страницы.
