О самых важных правах
Совсем недавно произошёл теракт в Крокус Сити Холле. Подозреваемые в теракте вскоре были задержаны и почти сразу же после задержания аффилированные с силовиками каналы начали публиковать видео пыток подозреваемых. Как следует из одного видео, первому террористу силовик с нацистской нашивкой черного солнца отрезал ножом ухо и заставил его есть. Позже появились новости о том, что использовавшийся при этом нож был выложен на аукцион. На втором видео* предполагаемый террорист лежал на полу с приспущенными штанами, к его половым органам были подключены электроды для пытки электрическим током. Новости о пытках подозреваемых получили много лайков даже в каналах нейтральной или около-либеральной направленности, с тонной поддерживающих комментариев под постами. По видимости, многим действительно неясно, в чём проблема происходящего.
Насчет этической оценки теракта в России, как и во всём мире, есть широкий общественный консенсус. Произошедшее — ужасающее бесчеловечное преступление, которому нет и не может быть оправдания. Обвиняемые в этом теракте должны понести наказание в соответствии с законом, которое при указанных обстоятельствах стремится к пожизненному заключению. Вместе с тем пытка обвиняемых и лишение их собственных частей тела – это тоже бесчеловечное преступление, оправдание которого вызывает недоумение. Обратного консенсуса, как бы не хотели его изобразить ультраправые, в России пока, к счастью, не существует* ни в плоскости “общественного мнения”, ни в области права.
Право на свободу против пыток – единственное фундаментальное право, которое в соответствии с принципами международного права не подлежит ограничению ни при каких обстоятельствах. Более того, право на защиту против пыток является в международном праве jus cogens – то есть нормами сверхимперативного характера, нормами особой значимости, имеющими приоритет перед какими бы то ни было нормами международного и национального права. Даже право на жизнь не обладает таким уникальным свойством. Международные суды и практика зарубежного законодательства разрешают убийство вооруженных преступников на месте преступления, этическая оценка чего понятна. Пристрелить преступника, обнаруженного с поличным на месте преступления и вооруженного, является несомненно более гуманным и справедливым, чем проводить электроток по половым органам безоружного человека, пойманного после теракта, причастность которого к деянию не надлежащим образом объективно установлена в суде.
Каждое правовое государство исходит из правового принципа, что вина обвиняемого должна быть доказана в рамках независимого, справедливого, беспристрастного и состязательного судебного процесса, даже если на скамье подсудимых сидят убийцы, террористы, маньяки и другие обвиняемые по особо тяжким преступлениям. Даже высший эшелон фашистских руководителей на Нюрнбергском процессе получил адвоката, право быть выслушанным судьей, право предъявлять доказательства в свою защиту. Это незыблемый принцип любого государства, которое называет себя государством верховенства права, и которое хочет обладать властью кого-либо судить. Государство не может иметь моральное право судить кого-то до тех пор, пока это же государство нарушает самые важные правовые принципы, выработанные после тысячелетий правовой истории. Но почему эти принципы вообще существуют и почему они так важны?
Потому что в случае, если основное и фундаментальное право человека не предоставляется всем, произвольно ограничиваясь исполнительной властью, то этому праву грош цена. Потому что даже после теракта может быть ошибочно поймано лицо, которое не имеет к теракту никакого отношения, и которое под самыми сильными пытками может признать вину в чем угодно. Потому что если мы приоткрываем дверь для пыток якобы особо опасных подозреваемых, то по тем же самым “моральным” основаниям, интерпретируемым нужным образом, эта дверь будет распахнута наотмашь для всех остальных категорий подозреваемых и обвиняемых в каких бы то ни было преступлениях. Потому что если сегодня мы будем отрезать ухо человеку, в отношении которого силовик “уверен в причастности к теракту”, то завтра этот же силовик будет так же субъективно устанавливать вину других людей и вершить “справедливость” в отношении всех, кого он посчитает недостойными, вопреки принципу, что правосудие может вершить только суд и только на основании закона. Потому что если сегодня в какой-то стране пытают террористов, то завтра (а в России уже даже не вчера) будут пытать журналистов, политиков, художников, репостнувших не тот пост или сказавших не то слово, владельцев привлекательной для силового отъёма собственности.
Более того, есть немаленький риск, что после этого инцидента последует еще большая волна ксенофобии и преступлений на почве национальной розни, чем есть в России на данный момент. В сети уже ходят скриншоты того, как водители отказывают пассажирам в поездке (так же, как и пассажиры водителям) в том случае, если кто-либо из участников перевозки является таджиком, грозя полицией и проверкой лицензии на перевозки. Осуждение отдельных лиц за теракт, какой бы национальности они ни были, не может являться основанием для ненависти к другим лицам этой же национальности. В России имеется множество примеров, когда теракт совершали славяне (обычно – ультраправые националисты или принадлежащие радикально правым течениям). Вспомним теракт на Черкизовском рынке на почве ненависти к работавшим там лицам неславянской внешности, стрельба на площади Профсоюзов в Архангельске, теракт в Петропавловском соборе, теракты и угрозы расправой против фильма “Матильда” и др. Но о русских террористах в России помнят, наверное, меньше людей, чем о террористах другой национальности. Картинка “террористов – неславян” засела гораздо глубже и прочнее в сознании общественности, чем мысль о том, что среди славян тоже могут быть лица, совершающие массовые убийства или угрожающие ими. После теракта в Крокус Сити Холле по сети ходят скриншоты историй отдельных актеров сериала “Универ” с фото предполагаемых террористов о том, что они не могут не видеть “лицо национальности” в террористах.
Всё это — продукты распада законности, ситуации, в которой правовой механизм наказания за ужасные преступления подменяется пытками, самосудом, расправой, пусть и производимыми “уполномоченными” людьми в форме. Этот распад дошёл уже, по видимости, даже до принципа талиона — как иначе объяснить арест всей семьи предыдущего владельца авто, на котором ехали террористы, который сам явился в полицию, увидев в интернете свою фотографию как “подозреваемого”?
У терроризма нет национальности. У расизма и ксенофобии нет оправдания. У хороших поступков нет национальности. Представители различных народов России совершают доблестные поступки по спасению людей на путях метро, под завалами домов и в других жизненных ситуациях, о чем пишут локальные новости практически каждый день. “Неславянские страны” гостеприимно принимают россиян, решивших покинуть Россию по тем или иным причинам. Люди “неславянской внешности” есть среди наших близких друзей и тех, кого мы любим. Расизму и ксенофобии как на государственном, так и на индивидуальном уровне, в стране, которая в соответствии со своим верховным законом является многонациональной страной, не может быть места. Пыткам, тем более институционализированным, в стране, где они запрещены Конституцией, не может быть места ровно так же, как не может быть места террористическим образованиям и ужасным преступлениям, которые они творят.
* Холод.Медиа и Левада-центр считаются российскими властями “иноагентами”.
П.С.
