Несколько дней назад впервые за свою жизнь я ощутила ксенофобию. Это было именно чувство, очень сильное, накрывшее меня с головой на несколько секунд и подобное процессу закипания. Только титаническим усилием воли мне удалось его остудить.
Дело было в тренажерном зале; положив бинты на скамью для жима, я на пару минут отошла к кулеру и, возвращаясь, увидела, что гриф штанги пуст, бинты валяются в дальнем углу, а вокруг скамьи суетятся двое юнцов с южных окраин необъятной Отчизны. Почему-то в тот момент показалось, что ни разу ещё лицом к лицу не приходилось сталкиваться с подобной наглостью, хотя в жизни бывало всякое. Двадцать лет я знаю этот зал, его традиции и порядки, помню завсегдатаев и захожан разных лет, но хамство, как словесное, так и невербальное, было исключено как класс. Эти же двое, только ступив на порог нашей обители, тотчас приступили к внедрению своего негодяйского устава, может быть, и не осознавая этого до конца. Именно такая трактовка их поведения всплыла откуда-то из глубин моего подсознания, мгновенно утвердилась в эмоциональной сфере – и выбить её оттуда стоило усилий.
…С величайшим трудом отбросив желание запустить в юношей чем-нибудь тяжёлым и железным, я выдохнула и порекомендовала им восстановить статус-кво. Воровато обозрев помещение, гости торопливо извинились и выполнили необходимые манипуляции.
Однако неприятный осадок остался, а пар требовал выхода – и вот я уже полчаса на улице обсуждаю проблему миграции с приятелем (ему чуть за 30, назовём его Алексей), боксёром-любителем, подвизающимся в мелкой купле-продаже. Вопрос этот для него оказался животрепещущим, даже наиважнейшим в современной России, и слова его сами собой соединялись в некую картину мира со своей историософией.
В мире этом три основных действующих лица: русский народ, мигранты-южане и российская власть. Русский народ по природе своей нуждается в жёсткой вертикали и ежовых рукавицах. Именно в этих условиях он становится единым созидательным целым, иначе распадается на атомы, враждующие между собой. С безвременной кончиной Сталина Советский Союз лишился объединяющих факторов и после нескольких десятилетий мучительной агонии рухнул. По известному закону святого места, пока русские, оставшись без вождя, увлечённо грабили и убивали друг друга, а также проедали созданное империей Сталина, в Россию потянулись южные народы, по природе своей обладающие способностью к самоорганизации.
Алексей в курсе, что одни мигранты приходят с окраин Российской Федерации, другие – из бывших союзных республик, что они принадлежат к разным этносам и конфессиям. Однако, по его убеждению, все южные мигранты отличаются тем, что, приезжая на русскую территорию со слабой властью, относительно небольшое их число тут же выстраивает свою внутри – и межэтническую иерархию, государство в государстве, которое имеет одну цель – захватить эту землю. Работая как часы во имя данной священной цели, эта параллельная вертикаль коррумпирует местных чиновников, организованную преступность и постепенно заменяет сотрудников этих структур своими людьми.
На вершине иерархии в европейской части РФ находятся кавказцы. После чеченских войн российское правительство платит Северному Кавказу дань. Но данный регион планирует, , от России отделиться. Целиком. Львиная доля дани идёт на закупку новейшего вооружения и подготовку бойцов. Не зря Кадыров вернул призыв для чеченских парней – ведь проходить он будет на территории республики, и таким образом за российский счёт будет сознана боеспособная армия Ичкерии, на автоматах которой и будет объявлена независимость Кавказа, когда .
Алексей уверен, что русскому народу имманентно присуще свойство восстанавливать вертикаль. Отменно накуражившись над ближним своим, русский человек обязательно обнаружит однажды, что награбленное им добро уже кто-то унёс. Вот тогда выйдет из народа Вождь, соберёт богатырей в единый кулак, возьмёт дубинушку да прогонит чиновников-крадунов и мигрантскую нечисть. И прогнав, поставит дубину в красный угол и наденет ежовые рукавицы. Только не видно пока вождя на горизонте; Жириновский бы мог, но не позволили ему в 90-е, а сейчас стар стал…
Поразительно, как это миросознание далеко от историй, услышанных мною в месяцем ранее во Флоренции. Далеко – но и редкостно похоже.
Фабио, мой случайный флорентийский знакомый, тоже владелец лавки и спортсмен, только футболист, как и положено в Италии. Лавка его, правда, не выдержала испытания кризисом – пару лет назад её пришлось закрыть и устроиться наёмным работником. Ему ещё повезло, половина его друзей сидит без работы уже не первый год. И Фабио знает корни этого социального бедствия. Причин две – организованная преступность юга Италии и нелегальные иммигранты.
Для Фабио, белокожего северянина с золотыми волосами, единого итальянского народа не существует. Пока Север создавал в поте лица промышленность и культуру, южные бездельники изобрели каморру, с которой не способна (да и не желает) справиться власть. Представители власти тотально продажны – от муниципалитетов до правительства. И если в старых итальянских фильмах нередко можно встретить мотивы недовольства северян внутренней миграцией, конкуренцией со стороны более дешёвой рабочей силы из южных районов, то в речах Фабио даже намёков на это не было. Если южный итальянец и трудится, то делает он это исключительно на благо организованной преступности.
После освобождения Африки в Италию хлынули незваные гости из Сомали, Сенегала и других экваториальных новообразований. Каморра приняла их в свои объятья, предоставила кров и обеспечила фальшивыми паспортами. В катакомбах Неаполя существует настоящий подземный город, где часть этих мигрантов под контролем каморры производит поддельные сумки Prada и Louis Vuitton, а другая часть отправляется коробейниками по всей Италии сбывать продукцию бесчисленным туристам на пляжах и променадах. Естественно, власти и полиция в курсе и в доле. Так, обладатели фальшивых паспортов за небольшую мзду легко обеспечивают себя подлинными разрешениями на работу.
Развал и хаос в бывшем социалистическом лагере привёл к новой волне миграции. В Италию устремились албанцы и румыны, гораздо более опасные, чем выходцы из Африки. Сравнительно образованные, легко овладевающие итальянским языком и внешне мало отличимые от коренных жителей, они приобретают фальшивые документы и преспокойно устраиваются не только таксистами и продавцами, но и на низовые должности в муниципалитеты. Фабио считает, что половина итальянских безработных – жертвы именно таких иммигрантов. Но наиболее опасны для будущего Италии не они.
Настоящий бич итальянского Севера имеет китайское происхождение. В один только маленький тосканский городок Прато (180 тыс. жителей) за последние годы переселилось около 40 тыс. уроженцев Поднебесной. Это по официальным данным. В Прато зарегистрировано более 5 тыс. компаний, владеют которыми китайцы. Сколько китайцев там на самом деле, не знает никто, включая коррумпированных чиновников и полицию, потому что селятся они компактно, на свою территорию не пускают и обходятся даже без услуг каморры. Скупив территории разорившихся итальянских производств, они работают в основном ночью, производя одежду, обувь, сумки, не отличимые от продукции итальянцев, только себестоимостью почему-то в 10 раз дешевле. От этого разоряется всё больше местных предпринимателей, а китайцы не устают покупать у них фабрики.
Так Италия и погибнет, и вся Европа тоже, потому что коррумпированная власть с иммигрантами заодно. Никакого « Фабио не предусматривал. Буржуазная демократия его явно не устраивала, а ничего лучше он не знал. Хотя, возможно, он тоже мечтал о вожде и ежовых рукавицах, но стеснялся сказать. По крайней мере, один недавний период итальянской истории характерно выпадал из всех его рассуждений.
