О незащищенности атомизированных русских перед лицом сплоченных кавказцев было сказано уже много слов. Возможно, немногим меньше произнесено их было по случаю агрессивности русских националистов. Врагами для них нередко оказываются не только мигранты с «неправильными» повадками и чертами, но и «соотечественники» – «предатели расовых идеалов». В чем беда обычного человека, сталкивающегося с агрессией тех или иных националистов? Так ли страшна атомизация русских индивидов? И в чем здесь проблема для общества и государства?
Почти неожиданно «Манежный бунт» и последовавшие за ним разборки националистов превратили российскую милицию в защитницу общества. «Единственную его защитницу», как горделиво подчеркивают некоторые эксперты. Правительство отказалось от странной полицейской реформы и предпочло сердито указать «трусливой интеллигенции»: от хулиганов всех мастей (особенно политических) уберечь обыкновенного человека могут лишь существующие силы правопорядка. Ужесточение в стране политического режима уже на подходе, но речь не о нем.
Злой зверь милицейского произвола от одного движения кремлевских деятелей превратился в доброго стража мирной жизни простых граждан. Погромы и драки оказались лучше любых пропагандистских ухищрений. Левые социологи справедливо отмечают, что проблема культурной деградации общества этим не может быть решена. В России нет политики социализации не только в отношении иностранных рабочих, но также и значительной части граждан разных народностей. Государство не стремится превратить жителей страны в единую нацию. Разделению общества служит и режим прописки. Москвич, человек со штампом столичной прописки, воспринимается в России как чужак. Ни о каком единстве «русского народа» нет речи.
Остается еще проблема личной атомизации великороссов. Но существует ли она как таковая или становится бедствием в результате неких общественных условий? Вопрос это не только психологический, но и политический.
Северная городская Россия – мир индивидуалистов. Однако современные великороссы не более индивидуалисты, чем большинство жителей стран Западной Европы или обитателей Северной Америки. И они не менее пропитаны духом потребления, чем граждане других стран. Проблема не в том, что городской россиянин склонен вести жизнь обособленного существа. Это лишь небольшая часть проблемы. Суть в том, что общество индивидуалистов давно неотделимо от капитализма. Чем дальше ушло его развитие, тем более разрушается традиционная семья и родовые связи, а связи людей выстраиваются по принципу общей деятельности. Наряду с индивидуализмом возникает новый коллективизм, формируется взаимопомощь в рамках общих профессиональных или политических организаций.
Индивидуализм и коллективизм сосуществуют. Беда России в перевесе первого и слабости последнего на базе классовых интересов. Однако не это само по себе делает проблему националистической агрессии в стране столь острой. Существует еще один момент – беззащитность индивида в российском обществе. Она носит как внутренний, так и внешний характер. С одной стороны, ее создает социальный характер россиян, с другой – политический порядок, установившийся в стране.
История показывает, что общество индивидуалистов вполне способно защищать себя. Война Севера и Юга США была столкновением армий, состоящих из индивидуалистов. Очень часто солдаты не желали терпеть командиров, назначенных неизвестно кем сверху. Отличие американцев XIX века от современных россиян из северных городов состоит в том, что индивидуализм их был не потребительским, а рожденным трудовой деятельностью – фермерским хозяйством. Но он имел еще одно принципиальное отличие: то был индивидуализм, основанный на самоуважении. Неслучайно его атрибутом было оружие. Дворян XVI-XVIII веков тоже трудно назвать коллективистами. И оружие в их руках служило защите личной чести от всевозможных обидчиков.
Россияне в большинстве своем не просто атомизированы. Они еще беззащитны перед лицом агрессии. Формально существующие в России институты охраны порядка оберегают его прежде всего от недовольных граждан. Но сами граждане почти не могут рассчитывать по помощь милиции. Хорошо помню, как однажды днем в нашу квартиру ломились грабители. Они не перерезали провод телефона (это было бы совершенно лишней тратой сил), и мне удалось пару раз позвонить в милицию. В это время несколько бандитов пытались высадить дверь. Стражи порядка не появились совсем. Ситуацию изменил шум у соседей. На память осталась только изрядно пострадавшая дверь. Грабители ушли. В те дни они опустошили другую квартиру. Подобные истории есть у многих россиян. Между тем, какой бы свирепой ни была полиция во время уличных столкновений в странах Западной Европы, граждане понимают, что обращение к ней по бытовым вопросам имеет смысл. И она подчас действует очень эффективно. В полицию звонят и чтобы пожаловаться на расшумевшихся в ночное время соседей.
Наличие эффективной, выполняющей свои обязанности по защите граждан правоохранительной системы способно обеспечить спокойную жизнь атомизированным индивидам-потребителям. Но страж порядка с человеческим лицом невообразим в нынешней России. Закон не защищает граждан, а сами они лишены возможности самим обеспечить свою безопасность с помощью огнестрельного оружия. Обычный человек противопоставлен, с одной стороны, агрессии националистических и иных «хулиганов», а с другой стороны – милиции, попасть в лапы которой не стремится никто и на помощь которой мало кто готов рассчитывать. Индивидуализм в России беззащитен. Единственным средством его «охраны» остается самообман в духе «свои не тронут своих». «Да русский я», – иной раз жалко оправдывается гражданин, у которого на улице Москвы милиционер вдруг проверяет наличие местной прописки.
Беззащитность личности в России имеет различные корни. С одной стороны, ее питает государство, создавшее и поддерживающее такую «славную» милицию. С другой стороны, сами россияне еще далеки от соединения в организации для отстаивания общих интересов, в рамках которых (как это бывает в случае профсоюзов и рабочих партий) они могли бы сформировать дружины безопасности. Национализм с криками о сплочении против племен инородцев скорее мешает превращению атомизированных индивидуалистов в коллективистов нового образца. Местничество и землячество, ворчливое или агрессивное, в современной России – удобный для власти продукт разделенности общества.
Пока люди не начнут соединяться в борьбе за свои интересы, они вряд ли могут рассчитывать на преодоление беззащитности. И речь не о неком «расовом единстве» против миграции, а о социальном протесте. Без общественных движений, сильных рабочих организаций не приходится рассчитывать на повышение общественной и личной защищенности. Основная преграда здесь – это вовсе не стремление правительства предотвратить такой поворот, а пороки сознания самих россиян. Они не только беззащитны, но и лишены веры в себя. Они еще не знают, что способны изменить очень многое. И никто не может этого, кроме них.
