В начале 2000-х годов российская власть заключила с народом своего рода “психологический контракт”. Оба участника “контракта” недвусмысленно продемонстрировали, что готовы обеспечить нужное поведение: власть предложила стабильность, население ответило готовностью к рутине и лояльностью.
В 2000 г. в России более всего недоставало порядка – даже в англоязычной литературе мы читаем о понятии «bespredel» в российском обществе и экономике 1990-х. С назначением бывшего директора ФСБ В.В. Путина президентом РФ народ проголосовал за него не столько своими голосами на выборах в марте 2000 г., сколько изменением демографических тенденций — вместо снижения, началось повышение рождаемости. Был преодолен «славянский крест» (снижение рождаемости при росте смертности). Российские семьи поверили в стабильность и приняли решение рожать детей, которым предстоит жить в этом обществе и государстве.
Российские семьи доверили свое будущее, свое самое дорогое — детей — этому государству. Это и есть главное голосование 2001-2002 гг. за пришедшую власть и за данные властью гарантии стабильного будущего.
В этой связи сегодня все изменения, происходящие в регулировании общественных и экономических действий, повышение почти всех налогов при отказе вводить прогрессивную шкалу, изменение пенсионного возраста и др. – не просто нарушают интересы народа.
Пенсионная реформа 2018 г. страшна не тем, что поднялся пенсионный возраст — она страшна тем, что нарушен “психологический контракт”. Люди перестали верить в него, поскольку правительство и лидеры государства перестали выполнять свою часть контракта, обеспечивать стабильность и уверенность в завтрашнем дне, в послезавтрашнем дне через 20-30 лет — будущее было поставлено под удар, под сомнение.
Сейчас любая малейшая оговорка представителей власти — а) повод для народа в целом высказать свое возмущение нарушением всё того же контракта и б) очередная капля в переполненную чашу, подтверждающая: “власть не выполняет свои обязательства”, не отвечает по заключенному контракту, а значит, и народ отказывается выполнять свои.
Уход людей в «тень» от контроля государства затрудняется ответными попытками государства контролировать банковские переводы, в результате, банки отмечают резко возросшее число снятий наличных денег. Люди демонстрируют государству разочарование в «контракте», отказываясь «регулироваться» договоренностями с «нечестным» партнером.
В период, когда государство повышает всевозможные поборы с населения, население начинает воспринимать уплачиваемые им налоги и отчисления как зарплату этим чиновникам, не делающим свою работу.
У населения внезапно, без всяких курсов финансовой грамотности и гражданского общества, сложилось четкое представление о статусе налогоплательщика и гражданина — поскольку нарушился баланс платежей государству и получаемых от него благ и услуг.
Вопрос справедливости в этом случае имеет экономическую природу:
– НДС повышается на 11% (с 18 до 20),
– отмена экспортных пошлин на нефть приводит к удорожанию бензина на российской территории (хотя в ст. 9 Конституции РФ нет прямого указания, что недра принадлежат народу, но указано, что земля и ресурсы “используются… как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории”),
– повышение пенсионного возраста при низкой продолжительности жизни ставит под сомнение возможность каждому конкретному гражданину воспользоваться своими пенсионными накоплениями, а значит, нет смысла их платить, ведь своих родителей сегодня мы содержим сами, на нищенскую пенсию практически невозможно прожить;
– низкое качество здравоохранения и практическая необходимость оплачивать хотя бы часть медицинских услуг, с которой сталкивается каждый российский гражданин – при приеме в больницу Вам дают список того, что Вы должны купить, (у меня есть такой список — там антибиотики, бинты, катетер для внутривенных инъекций и др.);
– в школе учат самым примитивным вещам и занимают время наших детей, как животных в передержке, стенгазетами, рисованием, танцами и всяческими праздниками вместо того, чтобы развивать голову (у меня сын первоклассник – оплачиваю в месяц около 10 тыс. руб. английский, программирование и шахматы, потому что с сентября по октябрь они изучали цифры от 1 до 9 и буквы, а я еще верю, что у моего ребенка есть мозг).
Население, до сих пор считавшее, что оплачивает своими налогами как государственные услуги, так и стабильность и уверенность в завтрашнем дней — при таком росте нагрузки не видит, какие дополнительные блага оно получит? И начинает придирчиво оценивать те блага, которые оно уже получает бесплатно, и сколько оно вынуждено доплачивать за минимально приемлемое качество этих благ.
В этой связи, социальная справедливость сегодня рассматривается как экономическая справедливость — как адекватность уплачиваемых государству денег и получаемых от государства благ, удовлетворения государством потребностей людей. Сравнение с протестами во Франции, с уровнем жизни в Исландии, с поддержкой бизнеса в Германии заставляет людей ставить вопрос о восстановлении равновесия в экономических отношениях с государством.
К этому добавляется нарастающая волна проверок, мешающих работать (как профессор, я сталкиваюсь с фантасмагорией дополнительных требований от экспертов к аккредитации вузов; как консультант — с 4 проверками небольшого производственного предприятия за 1 текущий год).
Бессмысленность требований в ходе таких проверок также вызывает вопросы: а что же конкретно проверяется? Например, было сделано замечание: “У Вас нарушена пожарная безопасность, а именно — табличка “Правила противопожарной безопасности” должна называться “Правила пожарной безопасности” “. Думаю, любой представитель бизнеса приведет немало аналогичных примеров, а любой гражданин вправе спросить — если зарплата инспектора оплачивается из моих налогов, корректно ли в данном случае инспектор исполняет свои обязанности за мою плату ему?
Даже отбросив вопрос денежных отношений, а рассматривая ситуацию лишь с формальной институциональной точки зрения — инспектор исполняет поставленные обществом задачи? Или только блокирует работу людей, занимающихся созидательным трудом?
В условиях холодного климата, особенно, зимой, протесты вряд ли наберут такой общенациональный оборот, как во Франции. Но и сил для подавления протестов у государства, ослабленного вооруженным противостоянием в Сирии и на границе с Украиной, недостаточно для того, чтобы, как в 1990-е годы в Череповце, вводить танки в города.
Поэтому до весны, я думаю, нас не ждет большое протестное движение в оффлайне — скорее, оно будет иметь форму легкого саботажа, отказа (по возможности) взаимодействовать с “этим” государственным аппаратом, до тех пор пока он не будет заменен на “адекватный” поставленным ему задачам. А в онлайне протест, безусловно, будет набирать обороты, принимая самые разные формы, давая выход недовольству народа неэффективной работой института власти в целом и конкретных чиновников в частности.
Неудивительно, что в такой обстановке любые неосторожные слова чиновников, затрагивающие экономические интересы, воспринимаются как провокации. Но и оффлайн поведение чиновников резко стало предметом пристального интереса, с позиций “за чей счет банкет?”
Если народ своими налогами оплачивает возможность супруге главы государственной нефтяной корпорации летать на самолете этой корпорации, чтобы постричь свою собачку у собачьего парикмахера, то такая виртуальная по форме информация в социальных сетях ничем не отличается от 5-метровых заборов вокруг коттеджей тех же менеджеров государственных гигантов в оффлайне, в физической реальности, с которой (забором) мы сталкиваемся вполне осязаемо.
В обоих случаях возникает требование народа к государству вернуть деньги в связи с нецелевым их расходованием.
Чиновники государственной службы (у нас, кстати, 2 закона – Федеральный закон от 27.05.2003 N 58-ФЗ, ред. от 23.05.2016, “О системе государственной службы Российской Федерации” и Федеральный закон от 27.07.2004 N 79-ФЗ, ред. от 30.10.2018, “О государственной гражданской службе Российской Федерации”) наняты народом для выполнения определенных функций. Расходование средств на личную роскошь, включая высокие зарплаты чиновникам, плохо сочетаются с неосторожными заявлениями чиновников:
– о том, что выплата пенсий отодвигается на 5 лет (т.е. люди недополучат 60 выплат пенсии, на которую честно отчисляли деньги – например, я работаю в 4 вузах, везде зарплата полностью «белая», у меня всё это время забирали деньги на мою пенсию),
– что пенсионеры могут прожить на 3500 рублей в месяц (от чиновницы, получающей почти 200 тыс. рублей в месяц),
– что государство не просило никого рожать (хотя вопрос — кто же тогда будет оплачивать зарплату той милой даме, которая эту мысль изрекла),
– что цена на бензин в стране, добывающей нефть из национальных недр, должна быть равна цене в Европейских странах, покупающих у нас эту нефть.
Все эти заявления в реальном или электронном информационном пространстве вызывали бы смех, если бы народ ощущал равновесие между тем, что он платит, и тем, что он получает.
Когда представители государства отказываются выполнять свою работу (“никто не просил рожать”, “можно прожить на 3500 рублей в месяц на макарошках”, “хоть сдохните здесь, я Вам инсулин не дам”, и т.п.) — люди начинают выбирать на местных и прочих выборах других представителей, которые будут способны выполнять поставленные задачи.
Социологическая наука может увидеть в этих случаях проявление синергетики — науки о самоорганизации сложных систем. Синергетический подход показывает, что завершается этап упорядочения (“иерархизации”) и приближается очередной реформирующий этап цикла, который состоит в создании изменений (“деиерархизации”). Удастся ли государственному аппарату “возглавить революцию” и провести реформы, которые восстановят порядок в обществе, покажет только время.
Понятие точки бифуркации (когда Вы ставите мяч на холмик и неизвестно, в какую сторону он покатится) отражает эту неопределенность.
Власть либо допустит, чтобы “мяч” — энергия народа — оказался в такой точке с неизвестным будущим, либо найдет каналы для реализации этой энергии в конструктивном ключе.
В любом случае, на “синусоиде” народной энергии мы подходим к очередному пику, а дальше синергетическая концепция говорит, что предсказать развитие событий из “высшей точки” невозможно.
