Обложка скандального журнала Closer © AFP
Президент Франции Франсуа Жерар Жорж Николя Олланд изменил жене. Ну, правда, не совсем жене, но многолетней спутнице жизни, которую во Франции почитали за первую леди. Международный скандал? Безусловно. Пятно на имидже президента? А вот это как посмотреть.
Согласно результатам опроса, проведенного уже после амурного скандала и опубликованного в журнале «Nouvel Observateur», рейтинг Олланда вырос по сравнению с декабрем 2013 на 2%. Рейтинг этот, что и говорить, и сейчас для действующего президента позорно мал, всего 26%, но ведь все же вырос, не упал! Заметьте, безо всяких усилий со стороны г-на президента, по крайней мере, без его дополнительных усилий на президентском посту. Подумалось: я бы на месте Франсуа Олланда выдала выследившему его папарацци премию благодарности. Конфиденциально, само собой.
Французские журналисты, правда, проявили твердость и задали президенту на пресс-конференции все необходимые вопросы: о безработице, экономике и налогах. И все же ореол любовных побед, пусть и не вполне легитимных, очень помог главе французского государства на пресс-конференции, которая обещала быть непростой. В самом начале диалога с журналистами Франсуа Олланд решительно и твердо отказался комментировать свою личную жизнь, не стал заискивать и оправдываться, уверенно повел встречу, излагая план вывода страны из кризиса. Такое проявление достоинства дало возможность президенту выглядеть гораздо более привлекательно, чем позволяет плачевное состояние французской экономики. Думаю, французы оценили.
Уличные опросы французских граждан по поводу президентских амуров выявляют больше снисхождения и даже сочувствия, чем осуждения. Французы не собираются предъявлять своему президенту претензии за бурный темперамент, им хватает экономических и социальных штормов.
Потом, любовный пыл и галантность, как-никак, часть национального имиджа Франции. Слушая людей, рассуждающих о случившемся на улицах Парижа, я вдруг подумала, что, если бы у Олланда не было романа, ему следовало его выдумать. Хотя бы для того, чтобы дать гражданам повод сочувствовать своему президенту или даже – чем политика не шутит – подсознательно восхищаться им. Примерно так: «Ну, вот может же, когда хочет!»
В сатирической комедии Барри Левинсона «Wag the dog» (в русском прокате «Плутовство», 1997 г.) советник президента, озабоченный снижающимся из-за обнародованного адюльтера рейтингом первого лица, призывает на помощь известного кинопродюссера. Вдвоем они разыгрывают хитроумную комбинацию с придуманной албанской террористической группой и виртуальной войной. Как все сложно и, главное, как не изящно, а затратно-то как! Да еще и опасно – а вдруг как война станет настоящей. То ли дело во Франции: две красивые женщины, президент на мотоцикле, и пожалуйста, два процента роста рейтинга как с куста! Одна из женщин, правда, в больнице, но ведь жива. А любовь без драм – вообще не любовь.
Я уверена, что Франсуа Олланд разберется со своими женщинами, одна из них (а то и обе) останется с ним, все необходимые прощения будут президенту дарованы: и от дам его большого сердца, и от французских граждан. С экономикой придется гораздо сложнее, она не столь податлива и снисходительна, так просто на мотоцикле к ней не подъедешь. Но вполне может сложиться так, что лирический штрих в карьере Олланда утишит, пусть и на время, раздражение французов из-за ухудшающейся социально-экономической ситуации. Вопрос в том, сможет ли французский президент воспользоваться этим затишьем для решения своих президентских задач.
Конечно, личная жизнь первых лиц государств всегда становилась предметом обсуждения общественности, лакомым кусочком для журналистов. Но почему же все чаще именно личная жизнь политиков дает материал для новостей №1?
Мне представляется, что просто-напросто современные политические деятели все меньше и меньше воспринимаются как активные, деятельные субъекты социального процесса, и, уж тем более – как его творцы. В новостных программах ситуация в экономике и социальной сфере все чаще описывается, в основном, как стихийное бедствие. Кризис наступает, то тот, то другой индекс падает, а всякие нехорошие и пугающие показатели, напротив, устойчиво растут. Президенты и премьер-министры выступают с похожими речами и однотипными заверениями. Политики толкуют о необходимости сокращения государственных расходов (в части, разумеется, касающейся людей, на себе ни одно государство экономить не собирается), заверяют в своих каторжных усилиях по исправлению ситуации, клянутся быть твердыми в проведении реформ и преобразований (как правило, именно тех, которые и способствуют кризису).
Сочетание пугающих сообщений об очередном социально-экономическом провале с преувеличенно бодрыми заверениями первых лиц об их стремлении и способности справиться с демонами экономической стихии повторяются так часто, что граждане начинают к ним привыкать. Слушают, не слыша, мучительно соображая, как и насколько нужно затянуть пояса; что бы предпринять такого, чтобы выжить и справиться. Так крепко задумываются, что забывают спросить: а кто, собственно, этих демонов разбудил? И демоны ли это, или закономерное, вполне рационально объясняемое следствие определенной политики. И не тот (не та) ли, кто бубнит сейчас в телевизоре про необходимость экономии, эту самую политику и проводит? Но они – сменяющиеся и не меняющиеся – так давно все это бубнят, что внимание притупилось, да и ситуация настолько изменчива и при этом неизменно плохая, что желание задавать вопросы пропадает. Что ни делай, только хуже выходит. А любовь, адюльтер, роман – это что-то свеженькое и при этом очень понятное, человеческое. В этом-то все разбираются. Даже наши депутаты Госдумы.
Современные поколения политиков во многих странах состоят из людей, которые ни за что, кроме своего кресла, никогда всерьез не боролись.
Которые пришли во власть не вследствие трагических поворотов истории, проявив мужество, твердость, мудрость или хотя бы энергию и предприимчивость. Современные политики в странах Запада (да и не только там) пришли в свои кабинеты в результате действия отлаженных институциональных механизмов, политических и бюрократических манипуляций. Механизмы отбора в большинстве политических систем сегодня не заставляют политических деятелей прислушиваться к вызовам эпохи и стремиться соответствовать им. Единственное, что может эту ситуацию сломать – активное участие масс в политической жизни, солидарность и самоорганизация граждан, их способность навязать власти свою повестку дня. Стоило обществу однажды ослабить хватку, как власть, а с ней и вся социальная жизнь, ушли из-под контроля людей, превращаясь в стихию, с которой непонятно как можно справиться. И можно ли вообще.
Но текущий кризис просто должен заставить французов, немцев, англичан, американцев, русских, греков и т.п. стать полноценными субъектами политики и общественной жизни. Иначе в скором времени и не только амуры сильных мира сего, но даже наши собственные любовные дела перестанут нас волновать — настолько не до того станет!
