Бюджетники: анализ общества переходного типа
В современном российском обществе есть один класс (сразу оговорюсь, что пока употребляю этот термин не в строгом смысле), который играет очень важную политическую роль. С одной стороны, этот класс часто выступает как опора режима, с другой стороны, иногда он взрывается острыми протестами и преподносит властям неприятные сюрпризы. Это класс, представители которого в 90-е годы в массе своей были против Ельцина и олигархов, и вместе с тем в 2000-м они же в массовом порядке проголосовали за преемника Ельцина – Путина. Этот класс до сих пор отчасти поддерживает «Единую Россию», а отчасти – их оппонентов, лево-патриотическую оппозицию. В определенном смысле это важнейший субъект нашей политической жизни, несколько раз в руках этого класса были ключи к судьбе политического режима нашей страны. Но у этого класса нет даже научной дефиниции, политологи путаются, пытаясь определить его состав и функции, а в народе его зовут просто – бюджетники.
Название это связано с тем, что представители этой социальной группы получают свои зарплаты из бюджета. Однако за счет бюджета формируются и оклады министров, губернаторов, работников спецслужб, полицейских, но никто бюджетниками их не называет. Когда говорят о бюджетниках, имеют в виду врачей, медсестер, учителей, преподавателей вузов и ссузов, работников ЖЭКов (от начальника до слесаря и дворника).
Я не преувеличивал, утверждая, что в руках у этого класса были и частично остаются ключи от судьбы России. Почему уже много лет подряд у нас побеждают Путин и партия «Единая Россия»? Потому что это бюджетники приходят на участки и голосуют так, как начальство велело, потому что это бюджетники, сидя в избирательных комиссиях, делают все так, как им велели по «звонку сверху». Если нам удастся понять суть этого класса, его место в социальной структуре, мы поймем, как устроен режим, и поймем, как его можно изменить. Но проникнуть в эту суть трудно. Вроде бы бюджетники работают по договору, следовательно, они – наемные работники. Но у вас повернется язык назвать наемным работником ректора вуза, зарплата которого – более 1 миллиона в месяц? Или начальника ЖЭКа, у которого коттедж, больше напоминающий дворец?
Однако и простой учитель не согласится, что он просто работник по найму. Работник по найму трудится за деньги, а учитель считает себя служителем Культуры и Науки с больших букв, он (по крайней мере, в собственных глазах) просвещает народ, приобщает детишек к высоким ценностям….
Так кто же они — бюджетники?
Я и сам много лет был в тупике и не мог найти ответ на этот вопрос. Но однажды мне попалась на глаза статья Ленина «Аграрная программа русской социал-демократии» (1902). Прочитав ее, я осознал, что имеется метод для понимания подобных сложных социальных феноменов. Поясню свою мысль. Ленин рассуждает в этой статье о том, как социал-демократы должны относиться к крестьянству – вопрос чрезвычайно важный для России начала ХХ века, которая была вообще-то преимущественно крестьянской страной. Ленин признает, что в крестьянском вопросе много путаницы, за которую ответственны народники и эсэры, но существует и объективная трудность его разрешения. Она связана с тем, что русское крестьянство в ту эпоху несло в себе «живое диалектическое противоречие». Россия переживала переход от общества крепостнического к обществу капиталистическому и потому содержала в себе и остатки старого общества и ростки нового. И это особенно ярко было видно на примере крестьянства. С одной стороны, в силу того, что в Российской империи даже после реформы 1861 года сохранились остатки крепостничества, крестьянство, взятое в целом, оставалось классом-сословием, то есть классом уходящего, крепостного, феодального общества. Крестьянство как класс-сословие было объединено общим интересом по отношению к противостоящему ему другому классу-сословию – дворян-землевладельцев.
С другой стороны, внутри этого крестьянского класса-сословия уже формировались классы нового, капиталистического общества – сельская буржуазия и сельский пролетариат, имевшие противоположные интересы. Приведу слова самого Ленина: «Поскольку в нашей деревне крепостное общество вытесняется «современным» (буржуазным) обществом, постольку крестьянство перестает быть классом, распадаясь на сельский пролетариат и сельскую буржуазию (крупную, среднюю, мелкую и мельчайшую). Поскольку сохраняются еще крепостные отношения, — постольку «крестьянство» продолжает еще быть классом, т.е., повторяем, классом не буржуазного, а крепостного общества. Это «поскольку— постольку» существует в действительности в виде крайне сложного сплетения крепостнических и буржуазных отношений в современной русской деревне».
Соответственно, социал-демократы, по мысли Ленина, должны были поддерживать крестьянство как сословие в его борьбе против остатков крепостничества, а внутри крестьянства поддерживать, естественно, сельский пролетариат.
Вряд ли Ленин думал, размышляя поводу этого сугубо практического вопроса программы зарождающейся русской социал-демократии, что он наметил методологию анализа обществ переходного типа. Тем не менее это так. Когда общество переходит от одной экономической формации к другой, то в нем сохраняются еще старые классы, но внутри них, как инопланетянин внутри человеческого тела в фантастическом фильме «Чужой», зарождаются уже новые классы. И анализ такого переходного общества должен учитывать эту двойственность классовой структуры.
Российское общество эпохи Путина (а эта эпоха длится уже 20 с лишним лет!) без сомнений носит переходный характер. В нем сохранилось кое-что от старого советского общества (начиная от советских спецслужб, из среды которых и вышли Путин и его соратники, и вплоть до системы пропаганды, включающей прежде всего контролируемое государством телевидение), но в нем имеются уже и новые социальные группы и институты, которые были порождены новоявленным российским капитализмом (банки, биржи, политические партии и т.д.). Я бы сказал даже больше: двойственный, переходный характер общества, сочетание черт ушедшего советского порядка и развившегося капитализма и составляет специфику так называемого «путинизма» (по определению его идеолога – В.Ю. Суркова). Младореформаторы времен президента Ельцина слишком резко рванули в сторону капитализма, слишком рьяно стали рушить все элементы советской цивилизации. Общество не было готово к такому полнейшему развороту на 180 градусов. И тогда олигархическая верхушка привела к власти преемника Ельцина с его командой, которые сбавили темпы и даже сделали вид, что кое-что сохраняют от старого. Они вернули некоторые декоративные элементы советского общества (вроде мелодии советского гимна или пышного официального празднования победы в Великой Отечественной войне). Но в целом реформы, чьей целью было переход к периферийному, сырьевому капитализму, не только не были остановлены, но и под разговоры о державности и возвращении былого величия постепенно двигались и двигаются вперед. Скажу больше. Видимо, скоро общество, особенно, его молодая часть будет уже готово к дикому, периферийному капитализму, и тогда все эти идеологические надстройки квазисоветского патриотизма просто будут отброшены за ненадобностью.
Но вернемся к теме бюджетников. В свете ленинского анализа ясно, что бюджетники – это не кто иные как своеобразный «класс» нашего былого советского общества. Идеологи сталинской конституции 1936 года разделили советское общество на три неантагонистических «класса» — рабочий класс, колхозное крестьянство и «прослойку» народной интеллигенции, куда, помимо работников умственного труда, включали инженерно-технических работников, служащих т.д. (об этом говорил И.В. Сталин в докладе о Конституции в 1936 г.). Неантогонистическими эти «классы» называли, потому что они не конкурировали друг с другом, а каждый выполнял свою функцию, чтоб общество могло развиваться и идти дальше к своей цели – все более совершенному социализму (антогонизм возникает при наличии рынка и частной собственности на главные средства производства, а в СССР экономика была плановой и огосударствленной). Какие же это были функции? Рабочий класс и крестьянство создавали материальный продукт, а советские служащие и интеллигенция распределяли его, управляли обществом и отвечали за идеологию. Согласно советской идеологии границы между этими классами постепенно стирались.
На самом деле это была, конечно, упрощенная, хоть и в целом правдоподобная схема. Советские служащие (как и интеллигенция) внутри себя имели множество подразделений. Так, в среде служащих можно было выделить партноменклатуру и госчиновничество (совслужащих), которые выполняли функции управления обществом и искомую группу «бюджетников», чьей функцией была забота о народе – повышение его образовательного уровня (педагоги), поддержание его здоровья (медработники), обеспечение необходимых бытовых условий (работники коммунальных служб). Это были подлинные «слуги народа» в самом высоком и благородном смысле этих слов. Советская идеология – марксизм-ленинизм — учила, что смыслом жизни человека является созидательный труд. Но чтобы человек мог полноценно, творчески трудиться, а не изматывать себя, он должен быть образованным, здоровым, отдохнувшим. Именно за это и отвечали «бюджетники» (впрочем, их тогда так еще не называли). Выражаясь сухим, научным языком марксистской политэкономии, бюджетники в СССР – это специалисты, отвечавшие за восстановление (работники ЖКХ, культуры, сферы отдыха, медики) и повышение квалификации (педагоги) принадлежавшей государству рабочей силы.
Конечно, это только одна сторона вопроса. Другая сторона связана с тем, что советское общество было идеократическим, советские люди должны были жить ради высокой идеи, а не ради частных мелких радостей. Эта идеологически-пропагандистская работа тоже ложилась на бюджетников. Кстати, представители старшего поколения помнят, что и в советские времена бюджетников включали в избирательные комиссии, избирательные участки располагали в школах, ЖЭУ.
Когда в 1991 году к власти в России пришли Ельцин и младореформаторы, они сразу взяли курс на создание периферийного капиталистического государства, сырьевого придатка Европы. Поэтому советская средняя и высшая школа, здравоохранение, культура им, собственно, оказались не нужны. Чтоб обеспечивать «трубу в Европу», достаточно небольшого количества рабочих и инженеров в нефтедобывающих регионах России. Все остальное население и оставшиеся от СССР социальные инфраструктуры для гайдаровцев были обузой. Правительства девяностых фактически бросили на произвол судьбы и наше образование, и наше здравоохранение, и систему ЖКХ.
Советский «класс» бюджетников был обречён на вымирание. Если милиция и чиновники олигархическому государству еще как-то были нужны (хотя и эти институции были подвергнуты безжалостным сокращениям и реформам), то такое количество учителей, профессоров, врачей кучке богатев, жирующих за счет эксплуатации советского нефтегазового комплекса, были просто без надобности. Идеалом младореформаторов были полностью коммерческие системы образования и здравоохранения, которые не оставляли места «бюджетникам». Врачи, учителя, работники коммунальных служб в этом случае превратились бы либо в предпринимателей (буржуа), либо в наемных работников (пролетариат).
Именно поэтому в 90-е бюджетники (и еще пенсионеры, но это – отдельная история) стали опорой левопатриотической оппозиции. Учителя, к которым теперь принято относиться как к безропотным «рабам режима», устраивали голодовки, общенациональные забастовки, преподаватели и студенты вузов выходили на многотысячные демонстрации протеста… Не случайно же на эмблеме КПРФ – партии, которая стала флагманом протестного движения 90-х, наряду с привычными для левых серпом и молотом, появилось изображение раскрытой книги. Это — символ трудовой советской интеллигенции, тех самых «бюджетников», которые не желали «дикого капитализма» и боролись за сохранение хоть некоторых завоеваний социализма.
К концу 1990-х власть предержащие поняли, что нужно как-то договариваться с народными массами, и прежде всего – с «сердитыми бюджетниками», иначе – импичмент Ельцина или даже народная революция. И это им удалось. За счет введения налога на нефтедобычу, государство сумело преодолеть кризис неплатежей и даже немного повысить зарплаты бюджетников. Телеканалы, раньше гнобящие «совков» и издевавшиеся над российской историей и культурой, вдруг заговорили о патриотизме, о важности труда учителя, о благородстве ремесла врачей и т.д. и т.п. Но самое главное состояло в том, что власть решила использовать бывших советских бюджетников для пропагандистской работы. Только теперь им предстояло пропагандировать не социалистический патриотизм, а верность олигархическому государству, и организовывать выборы не в Советы, а в заполонённые единороссами парламенты, где без дискуссий принимались антинародные законы. Но пропагандистско-идеологическая работа была бюджетникам привычна и знакома, а абстрактные фразы о патриотизме и державности звучали так соблазнительно, что не хотелось вдумываться, что за ними кроется.
Между тем государство вовсе не отказалось от своих планов коммерциализации медицины, образования, институтов культуры, сферы ЖКХ, даже «социалки». Уже в начале 2000-х народ (то есть в значительной мере те же бюджетники) были переведены на «страховое пенсионное обеспечение» (государственные пенсии сохранили только военным, правоохранителям и чиновникам). Был взят курс на страховую, а в перспективе — коммерческую медицину. Даже в государственные вузы и больницы проникли рыночные отношения (причем, если в 90-е это касалось в основном частных вузов, то при Фурсенко и Ливанове их практически уничтожили и роль «коммерческих» перешла к государственным вузам). Внешне вуз оставался государственным и обеспечивал получение бесплатного образования, гарантированного Конституцией (в объеме выделенных бюджетных мест, которых становилось все меньше). Но фактически руководство вуза превращалось в своего рода бизнесменов под маской государственных работников, осуществляющих «образовательные услуги» за большие деньги (простые преподаватели же превращались в наемных работников у этих скрытых бизнесменов). Короче, с бюджетниками стало происходить то, что происходило с российскими крестьянами в начале ХХ века. Внутри бывшего советского класса стали рождаться новые классы. Если в 90-е ректор университета мог относиться к своим преподавателям как к коллегам, даже товарищам (тем более он был, как правило, выходцем из их среды), то теперь все изменилось. Ректора вузов, директора больниц, школ и их окружение стали «снимать сливки» с коммерческих услуг, да еще и пользоваться бюджетными деньгами. В 2008 году Путин ввел новую систему оплаты труда, по которой большую часть фонда заработной платы руководители бюджетных учреждений могли распределять по своему усмотрению. Это превратило ректоров, директоров, главврачей в миллионеров, что выглядело еще более вопиюще на фоне нищеты их подчиненных, трудящихся за 15, 20, 30 тысяч в месяц.
Следующий этап легко предугадать. Если после Путина к власти снова придут неолибералы, они просто прекратят финансирование, к примеру, российских вузов (за исключением 5-10 «потемкинских»). Что же произойдет с остальными? Они продолжат оказывать «коммерческие услуги», получив лицензию у государства, то есть превратятся в частные вузы. Тайное станет явным, ректоры, проректоры, администрация станут бизнесменами от образования, преподаватели – пролетариями умственного труда. То же произойдет с медициной…
Каково же, исходя из этого, должно быть отношение левых к бюджетникам? Таким же, каким было отношение русских социал-демократов к крестьянам. Левые должны поддержать бюджетников как «класс», бороться за возвращение государственного бюджетного образования, медицины, за оздоровление сферы ЖКХ. Но левые при этом должны понимать, кто внутри «класса бюджетников» является их настоящими, преданными сторонниками, а на кого опираться нельзя, потому что они подчиняются звоночкам из чиновничьих кабинетов, а зачастую и сами являются активными сторонниками «партии власти». Отстаивание прав простых учителей, простых преподавателей, простых врачей, простых работников коммунальных служб — вот долг левых. Пусть это станет одним из главных лозунгов ведущейся предвыборной копании.