Победа над кризисом, объявленная прошлым летом, так и не состоялась. Сообщения о переходе экономики к росту, которыми утешали публику России и большинства стран Европы в течение последнего времени, уже никого не радуют, поскольку рост получается какой-то карликовый, а главное не сопровождается заметными улучшениями в реальной жизни. Зато всё более заметной становится чудовищная цена, которой правительства покупают эту видимость хозяйственного подъема. К концу весны 2010 года общая сумма средств, затраченных ведущими государствами мира (от Соединенных Штатов до России и от Германии до Китая) составила 14 триллионов долларов.
Именно стихийное недовольство масс будет определять перемены в общественной жизни страны в ближайшее время. Другое дело, что стихийные протесты сами по себе не приведут к преобразованию общества. Они лишь подтолкнут перемены, разворачивающиеся на другом уровне.
Власти очень боялись социального взрыва. Для того, чтобы предотвратить его, правительство принимало превентивные меры, особенно заботясь о положении дел в крупных городах с большим скоплением рабочих, например - в Тольятти, где кризис автопрома грозил обернуться массовыми протестами. Правительство предпринимало меры по спасению автомобильной промышленности, а оппозиционные активисты сколачивали региональные коалиции, которые должны были объединить социальные движения, направив гнев населения против местных и центральных властей. В свою очередь левые идеологи оживленно обсуждали книги французских философов и взаимные обиды. Все были заняты делом.
В течение последней недели перед майскими праздниками российские власти преподнесли населению несколько весьма своеобразных «подарков». Сначала Государственная дума приняла закон о коммерциализации социальной сферы, обрекающий на уничтожение сельские школы и больницы, музеи и культурные учреждения в небольших провинциальных городах. Поскольку финансирование, начиная с 2011 года, будет вестись по количеству «клиентов», то не нужно быть математическим гением, чтобы предсказать резкое сокращение расходов в регионах и населенных пунктах, которые и так являются депрессивными и малонаселенными. Впрочем, жителям крупных городов тоже мало не покажется.
Единственное, чем население может напомнить власть имущим о своем существовании и своих интересах, это протестами разной степени массовости и организованности. Так что возникает соблазн записать авторов нынешних законов и проектов в список организаторов очередной русской революции.
Система трещит по швам. Под грохот вулканического извержения на поверхность жизни вырываются не только пепел и лава, но и годами загонявшиеся вглубь социальные и экономические противоречия.
Самая главная новость последнего времени состоит в том, о чем мы не говорим и не думаем. Кризис перешел в следующую стадию. Точка невозврата уже пройдена.
Исландский вулкан с непроизносимым именем Эйяфьятлайокудль разом преподал европейскому обществу два урока. Один из них был усвоен довольно быстро, второй, напротив, пытаются упорно игнорировать. Первый урок состоял в том, что стала ясна уязвимость и отсталость технологий, составляющих основу современной цивилизации. Причем именно тот её сегмент, который относят скорее к передовому, постиндустриальному сектору. Ведь осуждая старомодную промышленность, идеологи постиндустриализма всячески превозносили передовые транспортные системы, которые наряду с электронными средствами коммуникации обеспечивают интеграцию глобальной экономики. Система рухнула в одночасье.
Слова произносимые и слова осознанные не так уж часто совпадают. Сколько раз было уже сказано, что кризис должен изменить нашу жизнь, что возврата к прежнему состоянию не будет и не должно быть, но стоит за этими словами как раз твердое убеждение в том, что рано или поздно всё вернется в исходную точку и продолжится по-старому. […]
Закономерным итогом десятилетия стабильности оказался отчаянный призыв к модернизации, прозвучавший с верхних этажей самой же власти. Увы, модернизация станет возможна лишь тогда, когда в обществе восторжествуют совершенно иные порядки и ценности, нежели те, что господствовали на протяжении первой декады нынешнего века.
В условиях, когда не происходит значимых и масштабных общественных событий, особое значение приобретают круглые даты и юбилеи. Они дают повод экспертам высказать свое мнение о прошлом и настоящем, а обывателю почувствовать свою причастность к истории, от которой он отлучен в своей повседневной жизни.
Как и следовало ожидать, экономический спад обернулся социальными конфликтами. Победа над кризисом, о которой правительства и эксперты начали говорить еще в середине прошлого года, ничего не дала большинству трудящихся: вместо подъема производства, роста занятости и уровня жизни мы увидели лишь некоторое улучшение статистики и повышение прибылей корпораций. Между тем ресурсы государств, которыми все правительства щедро делились с олигархией во имя борьбы с кризисом, близки к исчерпанию. В России премьер-министр лишь по-дружески журит бизнесменов, заклиная их хоть что-то сделать для общества, напоминая про старые обещания и бескорыстную помощь общественными деньгами, которую власть им неизменно оказывает. Чем такие уговоры заканчиваются, известно заранее.
Правящие круги Западной Европы переживут нынешнюю волну забастовок и сохранят неизменной свою экономическую политику. Но беда не в забастовках, не в сопротивлении, а в самой этой политике: она не позволяет решить возникающие проблемы.
Ответ известен заранее: если очередная попытка модернизации будет осуществляться на основе существующего общественного порядка, то ее ждет та же судьба, что и многие другие кампании. В лучшем случае модернизировать удастся лозунги и лексику правящих кругов.
В России вернулось время больших кампаний. В советское время мы поднимали целину и сажали кукурузу. Потом боролись с пьянством и занимались ускорением. Не всегда удачно, но непременно – в реальном мире. Сегодняшняя России провозглашает лозунг модернизации. И проходит эта модернизация пока что исключительно в виртуальном пространстве.
Нет сомнений, что президент Медведев к провозглашенной цели относится серьезно, искренне стремясь превратить пропагандистские лозунги в общественную практику. Только вот получится ли? А если получится, то что?
Наступающий год принесет немало сюрпризов, но вряд ли даст решение встающих перед обществом вопросов. Однако можно надеяться, что за этот год общество, по крайней мере, сможет осознать эти вопросы и почувствовать их остроту.