Тот факт, что революционное марксистское движение в современной России переживает далеко не самые лучшие времена, уже давно стал общим местом многочисленных статей и размышлений, посвященных классовой борьбе пролетариата в нашей стране и перспективам ее развития. Однако в силу изменения социально-политического климата в российском обществе этот факт приобретает принципиально иное значение. Мне уже приходилось писать о том, что опыт протестного движения трудящихся в 2011–2012 гг., захват ведущих ролей в нем либералами (т.е. политическими представителями класса капиталистов), рост популярности социалистических идей в массах и т.д. с особой рельефностью продемонстрировали, и с особенной остротой выдвинули потребность в создании на политической сцене России революционно-марксистской партии.
В настоящей статье мы подробнее остановимся на том, какие социально-классовые силы в современном российском обществе объективно заинтересованы в конституировании марксистской партии, и в силу каких причин какие наиболее сильные противоречия и глубокие проблемы существуют в нынешней России, а также какие основные препятствия существуют на пути партийного строительства.
Марксистское движение является таким движением, которое выступает за реализацию конечных, основных, объективных целей и задач классовой борьбы пролетариата как передового и революционного класса современного капиталистического общества, не забывая при этом и про удовлетворение тех его требований, которые улучшают качество жизни пролетариев, направлены на защиту их социальных, экономических и политических прав, расширяют базу для борьбы за ликвидацию всяких отношений эксплуатации, угнетения, отчуждения и т.д. Это азбука марксизма. Однако против данной азбуки с давних пор ведется ожесточенная борьба, принимающая самые разные формы. Нередко против данной азбуки выступают люди, которые искренне желают развить марксистскую теорию в новую историческую эпоху, но объективно вносят лишь теоретическую путаницу в ряды самого марксистского движения.
К последней категории, по-видимому, принадлежит член Совета «Левого Фронта» Андрей Рудой, опубликовавший на сайте «Рабкора» статью «Новый двигатель революции». Свою статью он начинает размышлениями о том, что во времена написания «Манифеста коммунистической партии» Маркс и Энгельс имели полное право говорить о том, что пролетариат является «могильщиком капитализма» и наиболее революционным общественным классом. Однако, продолжает Рудой, «привычная ставка левых сугубо на пролетариат в нынешних условиях выглядит не слишком перспективной». По его мнению, в результате автоматизации и переноса производств капиталистическими монополиями в страны «третьего мира» численность пролетариата сократилась. Из-за уступок буржуазии уровень жизни большинства пролетариев стал настолько высок, что на место классовых ценностей пришли «ценности» «общества потребления». Ну а поток трудовых мигрантов из «периферийных» стран капиталистической мировой системы привел к росту националистических настроений и разброду внутри самого пролетарского движения, что, в совокупности, больше не позволяет говорить о пролетариате как о передовом классе современного общества.
Далее Рудой пишет: «Классическое противостояние рабочих и буржуазии характерно сейчас для развивающихся стран, куда выносится промышленное производство. Нам же приходится думать над тем, как быть в создавшейся ситуации и кто продолжит борьбу». Он приходит к выводу, что в нынешних условиях необходимо выступать за формирование новой социальной базы, в которой найдется место и рабочим, и выросшему слою «белых воротничков»: «Есть рабочие, хотя и утратившие былую революционность, сократившиеся в количестве и дезорганизованные, тем не менее, находящиеся в неразрешимых противоречиях с буржуазией (к слову сказать, консолидированной в условиях глобализации, как никогда прежде). Есть “белые воротнички”, не осознающие своих классовых интересов, но уже проявляющие недовольство системой. В создавшихся условиях левым предстоит серьезная работа и с теми, и с другими. Эта работа сколь тяжела, столь же и необходима. Формирование новой социальной базы в условиях очередного кризиса капиталистической системы требует незамедлительных действий».
Показательно, что рабочие, которых Рудой называет «плоть от плоти капиталистической системы», которые, по его мнению, «утратили былую революционность», насквозь пропитаны мелкобуржуазными иллюзиями и у которых почти не сформировано классовое сознание, все-таки включаются им в состав социальной базы современного левого движения. Хотя, если следовать его логике, подобное утверждение не совсем понятно. Еще менее понятно, почему «белые воротнички» оказываются в его статье «новым классом», причем именно на них Рудой возлагает основные надежды на будущее революционное свержение капитализма. Он утверждает, в то же время, что их уровень классового сознания также оставляет желать лучшего, что они являются достаточно обеспеченным социальным слоем, т.е. характеризует их примерно так же, как «утративший революционность» рабочий класс.
Возникают и закономерные вопросы. Почему «белые воротнички» не являются «плотью от плоти» капиталистического общества? В чем заключаются признаки того, что они являются носителями нового способа производства, новых общественных отношений? Статья оставляет данные вопросы без ясного ответа.
Здесь мы сталкиваемся с грандиозной теоретической путаницей, которая и приводит к тому, что по прочтении статьи возникает масса вопросов без внятных ответов на них. В реальности «белые воротнички» не являются никаким отдельным классом. Они, наряду с рабочими, входят в состав пролетариата. Достаточно вспомнить классическое марксистское определение классов, данное В.И. Лениным в статье от 1919 г. «Великий почин»: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства».
Каково место «белых воротничков» в существующей системе общественного производства, каково их отношение к средствам производства, какова их роль в общественной организации труда? «Белые воротнички» отчуждены от собственности на средства производства, как и фабрично-заводские рабочие, они продают свою рабочую силу на рынке труда, как и фабрично-заводские рабочие, они подвергаются эксплуатации, как и фабрично-заводские рабочие, они находятся в подчиненном положении по отношению к капиталу и экономически принуждаются к наемной работе, как и фабрично-заводские рабочие. Да, они не задействованы в промышленном производстве, но это отнюдь не предполагает их выделения в отдельный общественный класс. Их фундаментальные характеристики такие же, как и у представителей классического фабрично-заводского пролетариата, что дает основания относить и «белых», и «синих воротничков» к одному классу, к классу пролетариев.
На протяжении XX века пролетариат переживал значительные трансформации, в чем ключевая роль принадлежит научно-технической революции 1950–1970-х гг. В рамках настоящей статьи мы не можем сколько-нибудь подробно остановиться на этом вопросе, который требует развернутого рассмотрения и который был достаточно подробно исследован в работах марксистов последних десятилетий XX — начала XXI веков. Отметим только, что научно-техническая революция привела к пролетаризации целого ряда профессий и социальных групп, вызвала сдвиги в структурах экономики, подтолкнула рост занятости в тех экономических сферах, которые непосредственно не связаны с промышленным производством. Данные процессы привели как к росту численности «белых воротничков», являющихся одним из отрядов пролетариата, так и к усложнению структуры и росту неоднородности самого класса пролетариев, в который теперь входили различные социальные группы и слои. Разумеется, все это поставило перед пролетарским движением и марксистами новой эпохи ряд трудных и важных вопросов, ответы на которые пока не являются достаточно исчерпывающими и еще оставляют значительное поле для острых и перспективно-плодотворных дискуссий, однако позволяют составить представление о современном пролетариате и его структуре.
Теоретическая запутанность, представленная в статье «Новый двигатель революции», хотя и вызвана к жизни позитивным стремлением к развитию современной марксистской теории в соответствии с общественными реалиями сегодняшнего дня, тем не менее, объективно (особенно учитывая плачевное положение, в котором находится революционно-марксистское движение в нынешней России) вносит лишние разногласия и путаницу в дело развития теории марксизма.
Итак, мы выяснили, что социальной базой революционно-марксистского движения является пролетариат, несмотря на все те трансформации и изменения в структуре, которые он пережил за вторую половину XX века. Это передовой революционный класс современного буржуазного общества, в том числе, и нынешнего российского капиталистического общества. Пролетариат является продуктом капиталистического способа производства, но таким продуктом, который объективно не заинтересован в сохранении буржуазной общественной логики и буржуазных общественных отношений и который является носителем нового способа производства. Все остальные общественные классы (крестьянство, мелкая буржуазия города) либо размываются капитализмом, либо (как буржуазия) заинтересованы в сохранении именно капиталистических производственных отношений. Пролетарии подвергаются эксплуатации, они продают свою рабочую силу капиталисту на рынке труда и находятся по отношению к нему в подчиненном положении. Уровень развития производительных сил достиг такого уровня развития, что стал возможен качественный переход к новым отношениям производства и новым общественным отношениям вообще. Именно поэтому пролетариат находится в антагонизме с буржуазией и является тем классом, который заинтересован в ликвидации капитализма и осуществлении социальной революции. Это все — прописные истины марксизма, но, видимо, в наше время приходится повторять и эти истины.
Объективная заинтересованность пролетариата в создании на политической арене России марксистской партии вытекает из данной его революционной природы, имманентно присущей не только российским пролетариям. Но конституирование марксистской партии объективно необходимо не только пролетариату (хотя марксистская партия — это, в первую очередь, пролетарская партия), но и городскому и сельскому полупролетариату, и трудящемуся крестьянству России. Более того, свою поддержку революционно-марксистской партии может высказать и мелкая буржуазия города. Для того чтобы понять их интерес, необходимо обратиться к острым противоречиям и проблемам, существующим в нынешнем российском обществе.
Современный российский капитализм является периферийным капитализмом, занимающим в структуре капиталистической миросистемы и международного разделения труда место поставщика, в первую очередь, энергоносителей — нефти и природного газа. С этим характером российского капитализма и классовыми интересами господствующей ныне фракции буржуазии связаны все непопулярные меры и антисоциальные реформы, систематически проводимые Кремлем. Перечислим только несколько из этих мер, реформ и преобразований.
Недавно было принято решение о введении, как известно, т.н. «социальной нормы» на потребление электричества населением России, очень метко названной В. Соловейчиком «антисоциальной “социальной нормой”». За потребление электроэнергии выше установленного на месяц минимума придется платить по утроенной тарифной ставке. Фактически, капиталистические компании, поставляющие электричество, смогут за счет подобного обирания трудящихся заключать выгодные контракты с другими корпорациями, предоставляя им электроэнергию на «льготных условиях». В результате представители трудящихся классов будут из своего кармана оплачивать «удачные сделки» крупной буржуазии.
Не говоря уже о том, что введение новой тарифной сетки на электричество будет отчуждать обратно в пользу капитала часть заработной платы, тем самым, фактически снижая стоимость рабочей силы. Этой цели, кстати, служит и повышение платы за коммунальные услуги, а также увеличение цен на топливо на внутрироссийском рынке: высокие цены, скажем, на бензин ведут к росту цен на транспортируемые товары, хотя их стоимость не возрастает от взвинчивания цен на топливо. В результате, та же самая товарная стоимость продается по более высоким ценам, что для трудящихся означает реальное понижение их доходов при номинальном сохранении их в неприкосновенности. И, опять-таки, за счет трудящихся обеспечивается продажа по льготным ценам той же нефти в развитые капиталистические страны Западной Европы. Российская буржуазия, господствуя в стране периферийного капитализма, нуждается в дешевой рабочей силе с минимумом социальных гарантий или вообще без них, что обусловливает подобную агрессивную антисоциальную политику правительства.
Ведется наступление на оставшуюся со времен СССР систему образования, и без того обладающую множеством изъянов, но теперь низводимую на крайне примитивный уровень. Целенаправленно и систематически проводится клерикализация средней и высшей школы, церковники получают все больше доступа в школьные учреждения и вузы. На возгласы возмущения и указания на декларируемый конституцией России светский характер государства (что предполагает и отделение школы от церкви) Путин заявил, что «пора уйти от примитивного понимания “светскости”» (проще говоря, политический представитель российской буржуазии сказал, что российское государство будет все более терять свой светский характер). Реформы образования и науки все больше снижают образовательный уровень в школах, сужают доступ к качественному образованию для представителей трудящихся классов российского общества и ведут к деградации существующей ныне системы научного знания.
Мне приходилось писать о том, что нынешнее наступление правительства на научно-образовательную сферу продиктовано именно классовыми интересами правящей фракции буржуазии и именно потребностью в приведении образовательной и научной системы в адекватное периферийному характеру российского капитализма состояние, а вовсе не злонамеренными заговорами «агентов влияния» или глупостью государственных чиновников, которые «не ведают, что творят». Как раз чиновники получше многих паникующих российских интеллигентов понимают, к каким результатам ведут проводимые ими реформы.
В августе этого года выяснилось, что прямо на территории Москвы для трудовых мигрантов был построен самый настоящий лагерь с ужасающими условиями жизни и обращения. Это факт наглядно доказывает, что российское правительство, несмотря на все разговоры о «дружбе народов», пользуется вполне националистическими методами, а «непримиримая» оппозиция, в которой якобы находятся националисты, отнюдь не является такой уж непримиримой по отношению к нынешней власти. Это объясняется, при всех их разногласиях, общей буржуазной природой как кремлевско-неолиберального, так и националистического крыла. Еще больше подтверждает наш тезис тот факт, что российская буржуазия разработала планы по постройке еще 83 (!) подобных лагерей для трудовых мигрантов во всех уголках России.
Подобная практика, как нетрудно догадаться, обусловливается все той же периферийной природой российского капитализма, которому требуется масса полностью бесправной и существующей в отвратительных нищенских условиях рабочей силы. И далеко не факт, дорогой читатель, что через десятилетие мы не окажемся в условиях, близких по уровню к тем, в которых проживают мигранты в первом (пока что) на территории России концентрационном лагере.
Что касается состояния в российской деревне и положения сельского пролетариата, полупролетариата и трудящегося крестьянства в условиях нынешнего периферийного капитализма, нужно признать, что его положение плачевно. В результате неолиберальной «шоковой терапии» 1990-х гг., лишившись государственных субсидий и инвестиций, рухнула колхозно-совхозная система, что привело к росту безработицы на селе, к снижению достатка и качества жизни сельских пролетариев, полупролетариев и крестьян, к падению объемов сельскохозяйственного производства. Причем этот объем падал не такими быстрыми темпами, как мог бы, поскольку из-за катастрофического промышленного спада часть бывших представителей городского пролетариата переезжала в сельскую местность, где при помощи ведения собственного хозяйства можно было вести хоть какое-то существование. После же начала скромного роста промышленного производства и подъема сферы услуг и торгово-финансового сектора в городах миграция из деревни в города приняла характер настоящего бегства от нищеты сельской жизни.
Но мало того. В последние несколько лет появилась и стала распространяться практика настоящей скупки целых деревень новоявленными «помещиками». Представители капитала, пользуясь тем, что трудящиеся села не приватизировали свои участки и жилую площадь, втайне от жителей, при посредстве местной бюрократии, переводили эти наделы в свою частную собственность, после чего население той или иной деревни оказывалось фактически прикрепленным к земле. В результате сельские жители оказываются в ловушке: они вынуждены работать на нового «барина» на тех условиях, которые он сочтет приемлемыми. При этом большинство «крепостных» (иначе их не назовешь) не имеют возможности выкупить свои дома и участки по тем ценам, которые устанавливает новый хозяин и которые, как правило, «взвинчены» в несколько раз.
Тот факт, что подобная практика является не единичным явлением, а получает все более широкое распространение, позволяет говорить об угрозе возвращения крепостнических порядков в российской деревне сейчас, в начале XXI века. Причем социально-экономическая природа начавшегося закрепощения не состоит в «реставрации феодализма». Она кроется в потребностях российской периферийной капиталистической экономики. Тяжелое положение сельского пролетариата, полупролетариата и трудящегося крестьянства, низкое качество их жизни, отсутствие достойного источника заработков на селе, высокая степень эксплуатации и отсутствие поддержки со стороны государства, наступление «крепостного права» издания XXI столетия — все это позволяет говорить о том, что трудящиеся массы села объективно заинтересованы в союзе с пролетариатом российских городов.
Таким образом, социальная база революционной партии, которую российским марксистам еще предстоит создать, будет широкой. Она составит, в процентном соотношении, подавляющее большинство населения страны, т.к. будет включать в себя: городской и сельский пролетариат, полупролетариат и трудящееся крестьянство. В монографии кандидата исторических наук Андрея Здорова «Государственный капитализм и модернизация Советского Союза» (М.: URSS, 2007) на основе обширного блока статических данных приводится примерная схема социально-классового строения российского общества в 1990-е гг.: крупная буржуазия составляла 5% населения, т.н. «средние слои» (мелкая буржуазия, управленцы, «пролетарская аристократия») — 20%, полупролетарии города — 20–25%, крестьянство — 15%, пролетарии города — 35–40%.
При этом необходимо учитывать, что численность городского пролетариата в 1990-е гг. по данным статистики была ниже, во-первых, вследствие оттока части городского населения в деревни из-за спада промышленного производства, во-вторых, вследствие того, что широкие слои пролетариев, оставшиеся в городе, были вынуждены подрабатывать в сфере мелкой торговли и т.п., в результате чего они числятся в категории полупролетариев города. Но даже в том случае, если мы объединим проценты, приходящиеся на долю городского пролетариата и полупролетариата и на долю крестьянства (а мы имеем на это основания, отталкиваясь от обозначенных выше причин), мы получим, что 75% населения российского общества попадает в ту социальную базу, на которую будет опираться будущая революционно-марксистская партия.
Из оставшихся 20%, приходящихся на т.н. «средний класс» (крупную буржуазию мы в расчет в данном случае не принимаем), политику марксистской партии, в том числе и достаточно радикальные революционные преобразования, направленные на «экспроприацию экспроприаторов», может поддержать часть мелкой буржуазии города. Мелкие буржуа, как правило, находятся в финансово-экономической зависимости от крупного капитала, подвергаются сильной эксплуатации и угнетению со стороны крупной буржуазии, вследствие чего могут поддержать и революционную политику марксистской партии, и целый спектр антикапиталистических преобразований новой пролетарской власти. В пользу этого говорят и данные по уровню концентрации и централизации капитала, приводимые в той же работе Здорова применительно к первой половине 2000-х гг.: «По уровню концентрации капитала Россия уже опережает США. В апреле 2004 г. совокупное состояние 36 миллиардеров, вошедших в первый русский список “Форбса”, составило 110 млрд долл. — это примерно 34% российского ВВП. Для сравнения в США в это же время насчитывалось 227 миллиардеров, их совокупное состояние — 651 млрд долл., но это лишь 6% ВВП США. В это же время около половины населения России живет на доходы менее 2 долл. США в день» (там же, с. 115).
Высокая степень концентрации и централизации капитала в руках крупной буржуазии России и огромная пропасть социально-экономического расслоения и дифференциации между эксплуататорскими и эксплуатируемыми социальными слоями населения указывают нам на: 1) степень экономической власти российской буржуазии, которой она пользуется и для давления на пролетариат, и для давления на мелкобуржуазные группы; 2) наличие основы для серьезного классового противостояния в российском обществе, для острой классовой борьбы, которая пока что сглаживается различными причинами, но которая со временем (особенно после создания марксистской партии) может принять и весьма радикальные формы.
Окончание статьи читайте далее.
