Жан-Люк Меланшон
Как известно, среди европейских левых (и даже радикальных) политиков нет единства мнений относительно украинского кризиса. Предлагаемое вниманию наших читателей интервью поможет им познакомиться с точкой зрения яркого радикально-социалистического политика Жан-Люка Меланшона, основателя Левой партии, евродепутата и кандидата от Левого фронта на прошлых президентских выборах во Франции, занявшего в 2012 г. в первом туре голосования четвертое место.
Как сегодня, спустя год после «победы Майдана» в Украине, следует интерпретировать те события и можно ли рассуждать о некоей «украинской революции»?
Моя точка зрения на эти события не изменилась. В феврале прошлого года на Украине власть перешла от одной фракции олигархического капитализма к другой. Если кто-то желает называть этот процесс революцией, пожалуйста, но он таковым совершенно не является. Однако я понимаю, что огромные массы украинцев были очень недовольны тем режимом, который сложился у них к 2014 г. Это была клептократия, где хозяином положения оказалась олигархия.
Я не вижу принципиальных изменений ни в системе власти, ни в социальной сфере.
Многие эксперты по Украине даже считают, что власть отдельных олигархов стала более осязаемой и открытой, в отличие от периода президентства Януковича. Если и есть разница стиля и дискурса, я не верю в то, что для огромных масс украинских народных слоев очень важно, под какими лозунгами продолжает олигархия и крупный бизнес осуществлять свое господство – под традиционными или под либерально-атлантистскими. Особенно на фоне антисоциальной политики нынешней исполнительной власти, вышедшей из государственного переворота.
Прошлогодние события в той или иной степени открыли путь к присоединению Россией Крыма и к жесткому противостоянию в Донбассе. Кто прежде всего ответственен за это?
Здесь для меня ответ очевиден. Эта тяжкая ответственность лежит главным образом на путчистской и авантюристической власти Украины, победившей в феврале 2014 г. и оказавшейся «под опекой» США и НАТО. Я не отношу себя к защитникам политики русского правительства, поскольку разделяю иную политическую философию, чем та, что вырабатывается в Кремле. Но я еще прошлой весной сказал следующее и сегодня лишь повторю: Крымский полуостров представляет для России, для ее безопасности жизненную необходимость. Перспектива включения всей Украины в зону НАТО была более чем реальной, и дальнейший «евроатлантический разворот» украинского правительства подтвердил эту тенденцию. Могла ли Россия как великая держава согласиться с тем, чтобы у ее дверей, в Крыму, были расположены американские, натовские военно-морские и военно-воздушные базы?
Пожар на востоке Украины вызван как внешними, так и внутренними причинами.
Этот регион с его рабочими традициями и, это тоже стоит помнить, с его генетическим родством по отношению к советской эпохе, не мог принять тот радикальный переворот и разрыв с Российской Федерацией, который произошел вслед за бегством господина Януковича. Социальный, этнический состав и менталитет этих территорий отличается особой спецификой, но правое правительство этого не учитывало. Сейчас мы видим очень печальный результат такой недалекой политики…
В целом мы видим, что позиция европейского левого движения по Украине очень противоречива. Если социал-демократия и «зеленые» по сути солидаризировались с общим подходом Европейского Союза (ЕС), то среди радикальных левых мы слышим подчас противоположную точку зрения…
Это закономерно. Социал-демократы и социалисты в большинстве стран ЕС не в состоянии проводить ни подлинно социальную политику во внутренней области, ни осуществлять альтернативную внешнюю политику. Когда ты последний раз слышал о том, что социал-демократические лидеры оспаривают существование НАТО, например? Я думаю, в 1970-е годы! Поэтому внешнеполитический адаптационизм социал-демократии – естественное следствие их актуальной политической доктрины. Я не буду говорить о том, что среди тех, кого относят к радикальной левой, есть совпадение позиций по Украине, нет. Но если мы берем силы, представленные в Партии европейских левых, я констатирую конструктивность и рассудочность общей линии относительно преодоления нового витка противостояния Запада и России. Я хочу также подчеркнуть, что левое движение не ограничивается рамками ЕС, и упомянуть о критической по отношению к линии Вашингтона в украинском кризисе позиции латиноамериканских левых сил.
Радикальные левые политики в Европе по-разному отвечают на вопрос: есть ли реальная угроза фашизма в современной Украине?
Этот вопрос не имеет однозначного и простого ответа. Ты, я думаю, согласишься со мной, что в событиях, предшествовавших свержению прежнего режима, главную боевую роль играли именно крайне правые активисты. Это позор для институтов ЕС, потому что прямо или косвенно, но шло европейское финансирование «людей Майдана», которое касалось и ультранационалистов. Фашистская партия «Свобода», до 2014 г. открыто сотрудничавшая в общей международной организации с Национальным фронтом, нашла свое место в переходном правительстве, и отрицать это бессмысленно.
Да, выборы президента и парламента показали, что «лицензированные» крайне правые не доминируют в украинской политике. Но для нынешней исполнительной власти национализм – свое оружие, это также надо помнить. Даже если этот национализм сосуществует с заверениями верности «европейскому пути» и политическому либерализму…
Очевидно, что прошедший год был – после распада СССР – пожалуй, самым худшим в отношениях между Россией и Западом. Можно ли исправить положение?
И можно, и нужно. Это зависит, конечно, от соотношения социальных и политических сил в Европе. «Партия мира» будет тем сильнее, чем сильнее в своих странах окажутся радикальные левые партии, пример Греции здесь очень уместен. Разумеется, вопрос нового сближения – это дело двух сторон, обоюдной готовности к компромиссам и уступкам. Как французский политический деятель я отдаю себе отчет в том, что политика двухсторонних санкций одинаково зловредна. Она абсолютно не соответствует ни французским национальным интересам, ни европейским. Уже сейчас страны Европейского Союза потеряли на санкциях почти 21 млрд евро. На практике это означает замедление темпов роста, снижение внешнеторговых показателей, потерю рабочих мест в самых разных отраслях производства, далеко не только в сельском хозяйстве. Я не говорю уже о деградации политических отношений с Россией, что в условиях нынешнего нестабильного и взрывчатого мира является, на наш взгляд, непозволительной роскошью для европейцев.
«Минск-2» порождает надежду на восстановление мира на Украине – наш долг укреплять эту положительную тенденцию, не позволить утвердить новые разделительные границы в Европе!
Покойный историк Пьер Бруе любил повторять: «Основной враг таится в твоей собственной стране». Я вспоминаю эти слова, когда вижу, как многие радикальные левые партии в Европе осуждают политику своих правительств в отношении России.
В этом я вижу долг интернационалиста, ничего больше. Некоторые троцкисты, критикуя наш подход, называют его «кампистским» («лагерным»), будто бы мы все еще живем в логике «холодной войны» между «Западом» и «Востоком». Но это не так. Солидаризируясь с «украинской революцией», эти крайне левые сами оказываются в одном лагере… с империализмом и Европой капитала. Увы, это горькая правда.
Но мы понимаем, что следование дорогой атлантизма, неважно, на Украине или на Ближнем Востоке, это выбор решительно ложный, противоречащий левым идеалам.
Дело не в защите российской модели консерватизма (как считают, скажем, теоретики Национального фронта). Речь идет о простом и ясном выборе. Он состоит в решительной оппозиции атлантизму и империализму, и поэтому для нас он носит интернационалистическую ценность. Но одновременно это прагматичный выбор. Ведь Соединенные Штаты желают максимально ослабить Россию… И вместе с нею Европейский Союз. Сегодня этого не видят лишь упертые поборники неолиберализма. Мы же верим в Европу, в ее возрождение и ее прогрессивные ценности, понимая, что их торжество будет возможно только в подлинно европейской Европе!
