Непрерывная череда террористических актов не первый год привлекает общественное внимание к Пакистану. Мы постоянно слышим о взрывах и выстрелах в этой стране. Нам часто говорят о борьбе с исламистским террором, которую якобы ведут власти. Но мы очень мало знаем, что происходит в Пакистане на самом деле. Что правда, а что ложь в официальной информации? Кто с кем и за что ведет борьбу в этой стране? Насколько изменилась роль ислама в общественной жизни? Чтобы получить ответы на эти и многие другие вопросы, обозреваель Рабкор.ру Василий Колташов побеседовал с Шафиком Ахмедом, членом ЦК Компартии Пакистана, находящимся в первую часть беседы. Также вы можете ознакомиться и со второй частью интервью.
В конце 2009 года Международный валютный фонд заявил, что экономика Пакистана постепенно выходит из кризиса, но ситуацию осложняют «проблемы с безопасностью». Мировая пресса полна сообщениями о новых и новых терактах. Стоит ли верить, что скорое хозяйственное оживление поможет изменить политическую ситуацию в стране?
МВФ выделяет Пакистану кредит в 1,2 миллиардов долларов, что указывает на финансовую слабость правительства. Ожидается также более 5 миллиардов долларов от различных государств. Хиллари Клинтон недавно заявила, что США продолжают поддерживать Пакистан. Существует консенсус между транснациональным капиталом и нынешними властями, конечно, не исключающий и противоречий. На словах Запад поддерживает «укрепление демократии» и «борьбу с терроризмом», на деле всех вполне устраивает отсутствие в стране реальных политических свобод, а, возможно, и отсутствие действенной борьбы с талибами.
В Пакистане продолжает развиваться экономический кризис. Он явно ощущается как в промышленности, так и в сельском хозяйстве, носящем достаточно консервативный характер. В сельском хозяйстве занята большая часть населения. Основными аграрными культурами являются пшеница и рис, огромное значение имеет выращивание сахарного тростника и хлопчатника. Выращиваемый в стране хлопок находит применение в местной легкой промышленности. В 2000-е годы, несмотря на все политические проблемы, экономика страны ежегодно росла примерно на 7 %. Быстро увеличивались поставки товаров за рубеж. Две трети национального экспорта составляют продукты текстильной и швейной промышленности. Хлопок и пшеница также активно вывозятся на мировой рынок.
Кризис уже ударил по экспорту. Распродажи в магазинах одежды по всему миру в результате снижения спроса, переход торговых компаний к политике дешевого ассортимента – все это задевает экономику Пакистана. Все это, конечно, будет еще накалять обстановку в стране и, будем надеяться, подтолкнет политические перемены к лучшему. Но пока на повестке дня – наступление реакционных сил.
Если судить по новостям, за последние десятилетия Пакистан немало переменился. Что было прежде? Каким был фон, на котором формировались ваши убеждения?
Пакистан стал совершенно другой страной с 1970–1980-х годов, времени моего детства и юности. Невероятно усилился реакционный ислам. Значительно ослабли прогрессивные силы страны. Многие мои товарищи погибли. Из руководителей Северо-Западной пограничной провинции в живых удалось остаться лишь мне. Оглядываясь назад, я понимаю, насколько непростой путь пройден нашей партией и мной самим.
Мой отец был сельским учителем. Семья принадлежала к образованной прослойке общества. Это внушало гордость и оптимизм, хотя я рос в религиозной среде. Она, конечно, была значительно терпимей, чем теперь. После школы благодаря прекрасным результатам я поступил в элитный колледж Эдвардса, созданный в Пешаваре англичанами еще в период колониального господства. Кажется, колледж и сейчас принадлежит британцам, хотя теперь в нем вместо европейского костюма учащиеся вынуждены носить «традиционный» в понимании исламских фундаменталистов наряд.
1980-е годы были для Пакистана временем, когда политикой интересовались если не все, то многие образованные люди. Мое знакомство с политикой произошло в колледже.
Накануне отъезда на учебу приятель дал мне книги одной радикальной исламистской партии. Из нее я узнал, за что выступают «дьяволы» – коммунисты. Автор указывал: Маркс, Энгельс, Ленин – не люди бога. Они, писал он, посягают на установленный богом порядок. Если бог дал человеку много или мало, на то его высшая воля. Коммунисты хотят нарушить ее, лишив богатых их достояния. Вдумываясь в рассуждения этого «философа», я сам рассуждал: «Зачем бог сделал одних бедными, а других богатыми? Почему? Откуда в нем столько нелюбви к людям?» Мой вывод удивил меня самого: выходило, что «люди дьявола» выступают за справедливость, оказывалось, что они – гуманисты. Чтение этих книг изменило мой взгляд на мир.
В колледже я познакомился с будущими товарищами по партии. За десятилетия независимости Пакистан остался аграрной страной. Огромная масса необразованных крестьян трудилась на небольших участках, внося хозяевам земли натуральный оброк – хлопком, рисом или иной культурой. Так происходит и сейчас, когда распаханы ранее пустовавшие земли. При этом методы обработки почвы не изменились. Власть тогда (как и в наши дни) принадлежала семьям феодалов. Они же были хозяевами почти всех земель в стране.
О левых идеях в колледже нельзя было говорить вслух. Все работа велась подпольно. Компартия Пакистана тоже действовала нелегально. К тому времени многие ее деятели были жестоко убиты, однако вера в социализм была жива. Среди образованных людей было даже модно принадлежать к коммунистам или симпатизировать им. Было модно не ходить в мечеть и мыслить свободно, логично и прогрессивно. Казалось, что, несмотря на диктатуру, страна – на пороге перемен к лучшему.
В 1977 году в Пакистане произошел военный переворот, был установлен режим диктатуры, которую поддерживали США, а также исламистские силы внутри и вне страны. Официальное отношение к СССР было резко отрицательное. Шла война в Афганистане, и моджахеды были желанными гостями в Пакистане. Власти поддерживали исламизм. Он проникал всюду. В школах дети изучали «священную войну» – каждый мальчик должен был мечтать стать воином аллаха. Изменились учебники. Они стали куда менее светскими. Даже в учебнике химии было написано: когда с соизволения аллаха вещества соединяются, то с разрешения аллаха и по воле его образуется кислота. Такой курс не мог не иметь печальных последствий для развития страны.
При личном знакомстве с правыми исламистскими деятелями и активистами (еще не определившись в воззрениях) я убедился, насколько легко они оборачивают Коран в свою пользу. Они не делали того, что говорили, и зачастую руководствовались собственной алчностью. Война помогала наживать неплохие состояния. Вся эта политизированная коммерция только прикрывалось аллахом. «Слово бога» трактовалось, как было выгодно. Совсем других людей я нашел среди коммунистов.
Вы ведь учились в Советском Союзе?
Попасть в СССР было непросто. Шла Афганская война. Религиозная пропаганда внушала молодежи Пакистана идею стать моджахедом, отправившись на войну с неверными в Афганистан. Так делали многие. В 1988 году я покинул страну, чтобы вернуться в нее лишь в 1996 году. Партия направила меня в Советский Союз получать политическое образование. Со справкой «Едет в Афганистан» я пробрался в Кабул, откуда направился в Советский Союз. В столице Афганистана располагалась штаб-квартира нашей партии. Там мне помогли с документами. Никакого иного, легального, пути в СССР не было.
Обстановка в СССР скорректировала мои планы. Пока я изучал язык, развернулись крупные перемены, а затем произошла реставрация капитализма. Пробыв на территории Советского Союза около девяти лет, я возвратился на родину с дипломом врача.
Что вы почувствовали, когда вернулись?
Первое, что бросилось в глаза по возвращении, – рост влияния агрессивного ислама. Если до военного переворота в стране имелось 250 религиозных школ, то в 1990-е годы их оказалось уже много больше. Сегодня в Пакистане – 40–50 тысяч религиозных учебных учреждений. За три десятилетия вырос могучий рассадник фанатизма. В годы Афганской войны США вкладывали в развитие реакционного исламизма огромные деньги. Только на помощь религиозным школам ушло 4 миллиарда долларов. Все то, что мы в целях общественного просвещения предлагали уничтожить, Соединенные Штаты – сегодняшний «непримиримый борец» с исламским терроризмом – усилено взращивали.
В 1980-е годы правительство Пакистана очень боялось, что в Афганистане победит СССР. Не меньшие опасения вызывала угроза победа коммунистов в самом Пакистане. Компартия имела авторитет у образованных людей и к исламу относилась критически. Профсоюзы были нелегальны, но влияние наше в них было велико. Многие крестьяне с симпатий относились к идее «дьяволов» о разделе больших полуфеодальных владений, мечтали получить землю. Но идея аграрной реформы пугала пакистанские верхи не меньше, чем угроза национализации еще сравнительно слабой промышленности. Устав позволял верующим входить в Коммунистическую партию. Даже служители мечетей состояли в ее рядах. Среди студентов Компартия тоже имела вес. Действовали две студенческих федерации – Демократическая и Национальная. Молодежь верила, что красные победят.
В 1960-х годах разногласия Пекина и Москвы привели к разделению Компартии Пакистана. Маоисты были более популярны на селе. Прежде Компартия Пакистана являлась дочерней организацией партии индийских коммунистов. После структурного разделения нам помогали индийские товарищи. Сразу после создания Пакистана образованные слои в стране с симпатией относились к коммунистическим идеям; партии сочувствовали многие военные (включая высший эшелон) и чиновники. ЦРУ, британцам и властям, представлявшим крупных землевладельцев, ситуация не нравилась, она их шокировала. Знать (сохранившая и сейчас старинные титулы «хан», «чодри», «вадера») и ее иностранные союзники нанесли упреждающий удар.
В среде левых военных была популярна мысль о совершении военного переворота. Компартия не считала ситуацию созревшей. Момент был упущен. В 1952 году правые нанесли удар: они «раскрыли» заговор, начались аресты, партия ушла в подполье. В 1956–1972 годах страна еще больше ушла вправо. Пакистан к тому времени сделали исламской республикой. Конституция гласила: «Власть принадлежит аллаху».
Как распад СССР повлиял на ситуацию в Пакистане? В каком направлении пошли политические процессы в 2000-е годы?
Общемировое ослабление левых сил в первой половине 1990-х годов сказалось и на Пакистане. Компартия на время получила легальный статус, но позиции ее в обществе ослабли. Настрой людей все более определялся религиозными идеями; ощущались разочарование и потеря веры в собственные силы. Ислам еще больше усилил позиции. Даже когда во главе правительства оказалась Беназир Бхутто (убитая в конце 2007 года), мы не могли действовать открыто. В целом влияние партии упало на 99 %. Интеллигенция потеряла левые ориентиры. Стало модным слыть религиозным и соблюдать ритуалы, свободомыслие сделалось опасным.
Не меньше, чем разрушение Советского Союза, на общество Пакистана повлияли результаты Афганской войны. Верх взяли не прогрессивные светские силы, а фундаментальные исламисты – правая реакция. Правые могли сказать: джихад освободил Афганистан от безбожников, а воля аллаха разрушила «империю дьяволов».
Материальное влияние Афганской войны на Пакистан также оказалось немаловажным. Промышленность выросла. Немалые американские деньги осели в карманах «религиозных людей» и военной элиты. США покрывали наркобизнес, а прибыли от него способствовали усилению реакционных общественных сил. Чтобы вы лучше поняли, как переменился Пакистан к 2000 году, хочу привести один пример. В годы моего детства наш местный мулла посылал учеников собирать еду у верующих. Этим он жил. Когда я вернулся, он уже ел в лучших ресторанах, ездил на собственных машинах и владел промышленными предприятиями. Перемену совершили американские деньги.
Хотя материальное положение трудящихся Пакистана под влиянием войны улучшилось, переоценивать достижения не стоит. Даже сейчас квалифицированный врач зарабатывает 300 долларов в месяц. Зарплата рабочего – 30–50 долларов. Крестьяне, не имеющие своей земли, тоже живут плохо, большую часть урожая забирает себе их господин. Неудивительно, что многие жители покидают страну, отправляясь на заработки в Европу. Преимущественно это выходцы из Пенджаба, «богатой провинции». Только не нужно думать, что это могут позволить себе все. Дорога в ЕС обходится в 10–15 тысяч евро. Но это оправданные затраты: квалифицированный рабочий в Пакистане больше 100 евро в месяц не зарабатывает, на таком фоне даже скромная зарплата в 300–600 евро – бешеные деньги.
Когда я вернулся на родину, то всюду обнаружил фанатизм. За неосторожное слово могли убить. Победа талибов в Афганистане усилила их вес на севере Пакистана, где прежде были сильны левые. Всюду висели плакаты, агитировавшие молодежь вступать в ряды моджахедов для «священной войны», в том числе и в Чечне. За это платили. Шли 1996–1997 годы. Исламизм усиливался с каждым днем. Наркобизнес и нефтяные поставщики с Ближнего Востока поддерживали его деньгами. Талибы контролировали целые районы. Они собирали «налоги», грабили банки и жестоко навязывали свои правила.
В таких условиях бороться оказалось необычайно тяжело. Особенно трудно приходилось на севере страны. Правительство демонстрировало бессилие, практически всегда умышленное. Компартия числилась легальной, но не могла действовать открыто. Не только талибы, но и политическая полиция были настроены жестко. Происходили многочисленные убийства коммунистов.
В 2002–2004 годах в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана была воссоздана партийная организация. За несколько лет активной работы ее численность вдвое превысила численность всех коммунистов страны. Это указывало на то, насколько острыми оставались социально-экономические противоречия. Религиозные фразы ничего в классовой структуре общества изменить не могли. Людям хотелось улучшений на земле, а не только обещаний рая на небесах. Однако мы не обманывали себя: наиболее влиятельным в регионе оставался Талибан, а почву для него готовило правительство. Власти игнорировали его усиление неспроста.
Западная пресса не раз писала о совершенных на вас покушениях. Кем они были организованы?
Мне удалось пережить четыре покушения. Первое произошло во дворе моего дома. Спас меня комариный укус. Климат у нас влажный, насекомых хватает. Я наклонился почесать ногу и заметил, как пули врезаются в стену дома. Сразу всё понял. Залег под стол, затем, нагнувшись, проскочил в дом, где и укрылся. Это произошло в 2006 году. Организовали нападение талибы и «Джамаат-и-ислами», самая старая исламская партия в Пакистане. Другие покушения тоже были делом их рук. Мне дважды подстраивали автомобильные аварии, еще раз меня обстреляли в машине. О постоянных угрозах даже не говорю. Они являлись ежедневными.
Нужно сказать, что Талибан и «Аль-Каида» – в сущности одно и то же. Хотя это не то же самое, что рассказывают США. В Пакистане все исламисты с помощью талибов хотят захватить ядерное оружие, чтобы посодействовать с его помощью воссозданию халифата.
Читайте продолжение интервью с Шафиком Ахмедом.
