Политическая агитация на улицах Афин © Rabkor.ru
Когда платишь в очередной раз все повышающуюся квартплату, вновь скандалишь с соседями по коммуналке, пусть это даже и родственники, перед глазами встает заманчивый образ европейского сквота. Своя крыша над головой, отсутствие платы за аренду, прямая демократия — все, что нужно свободному человеку. Подобные пространства дают пристанище многим — мигрантам всех оттенков, героиновым наркоманам, многодетным семьям, сидящим на пособии, аполитичным бомжам и, конечно же, свободолюбивым анархистам. За исключением последних, все остальные воспринимают сквот в качестве «халявного» места для жилья, но именно идейная подоплека дала известность этому явлению. Активный процесс начался еще в конце 50-ых, когда законодательно было разрешено вселяться в пустующие здания, если в течение определенного времени здание простаивало. За пределами Западной Европы ситуация со сквотами, в большинстве своем, обстоит плачевно: автономов, жаждущих свободы — меньше, чиновников и полиции — больше.
Мое знакомство со сквотами в России началось с Крестовского острова в дельте Невы. Особняк позапрошлого столетия явно повидал лучшие времена. Накануне Первомая наши друзья выдали нам «инвайт» на проживание здесь. Несколько телефонных звонков, и мы оказались в гостях. Длинные коридоры, расписанные граффити от всех, кто останавливался здесь. Повсюду видны следы применения аэрозольной краски и трафаретов: «Тренировались, смотрели насколько качественно их вырезали», — оправдываются хозяева. Кратко инструктируют: малознакомых людей не приводить, сильно не шуметь, «хвосты» за собой подмечать… Буквально во всем чувствуются временность пребывания. Пару лет спустя я брожу по руинам этого здания, его снесли для строительства элитной недвижимости, однако девелоперы обанкротились. Скелет сквота огорожен покосившимся забором…
Европейские власти после множества стычек с протестующими дали отмашку на добровольные резервации леваков. Однако после кризиса намечается негативная тенденция. Общину датской Христиании пытаются разделить путем раздачи индивидуальных наделов, знаменитые польские общежития сегодня разгоняют со страшной силой, немцев, проживающих в сквотах в Германии, агитируют заключать договора, в Амстердаме старые сквоты оставили в покое, но организовывать новые впредь запретили. В Британии же вовсю хозяйничают т.н. антисквотеры, которым платят владельцы зданий, чтобы те смотрели и докладывали о непрошенных гостях. Ренегаты живут в одиночестве на огромных площадях и, к тому же, получают пособие. В результате сквотеры лишены права просто так вломиться на частную собственность, ведь она уже не является безлюдной. В России все проще: нашел место, продержался, никто об этом не узнал, значит молодец. Захотят вышвырнуть — сначала придут таджики в оранжевых робах, а если не уйдешь сразу, приедут сотрудники полиции. Бодаться бесполезно, проще найти новое помещение, тем более, окраины Невского и Лиговского проспектов в Санкт-Петербурге к этому располагают. Пространства, увы, держатся недолго, к тому же конкуренцию ребятам составляют мигранты, которых ЖЭКи заселяют в предназначенные под снос дома. В столице аналогичная практика. Дом, который мы очищали для себя, после нескольких рейдов оставили наркоманам, которые не беспокоили органы правопорядка. А кончилось всё обрушением, и в результате несанкционированных строительных работ произошла гибель рабочих.
Сам по себе захват пространств — это сугубо полезная инициатива для решения конкретных задач. Изначально позиционируемые в качестве социально-культурных центров, сквоты со временем превращаются, в лучшем случае, в «места для своих», в худшем — притоны сумасшедших панков. Учебные семинары, бесплатные магазины, кинопоказы, вегетарианская кухня — всё это отходит в прошлое. Можно ли назвать подобное пространство свободным обществом в миниатюре? Лучшая ли это остановка в погоне за химерой счастья для всех?
Для многих жизнь в сквоте — это воплощение их идей на практике, кульминация усилий по установлению народовластия, наступивший коммунизм и Царство Господнее прямо здесь и сейчас. Увы, в большинстве случаев это становится лишь пределом мечтаний активистов о хорошей жизни, где все будут счастливы и независимы. Как это часто бывает, наличие подобного пространства вполне удовлетворяет потребность жильцов-анархистов в творчестве и сопротивлении. Когда полиция и бюргеры перестают обращать внимание на новых, пусть и странно одетых соседей, то участие последних в общественной жизни начинает стремится к нулю.
Барселона — мекка сквоттеров. В нашей панк-гостинице нет воды и я вынужден идти чистить зубы к общественному питьевому фонтанчику. Престарелые соседи здороваются со мной, говорю им «Ола!», и твердо направляюсь к своей цели. Ни мой облик, ни вид здания, откуда я вышел, их явно не смущает. Подобных пространств много, кто-то говорит, что полтысячи, кто-то берет в расчет только анархические поселения и насчитывает меньше. Они образуют районные федерации, стараются поддерживать дружеские связи, чтобы при угрозе нападения или выселения сразу вызвать подмогу. Сейчас сиеста, солнце жарит нещадно. Хуан вбегает на веранду и из всей его тарабарщины я улавливаю только «mierda», «amigos» и «policía». Значит, дела плохи. Индеец-чероки, прописавшийся здесь с полгода, хватается за телефон. На стене схема номеров, на которые они должны позвонить для мобилизации. Адресаты, в свою очередь, вызвонят еще людей. Шестеренки закрутились. Мы бежим, у меня дыхалка неважная, мучает жажда и хочется затеряться в толпе подальше от всего ажиотажа. Проводить время в отделении Испанской полиции не входило в мои планы на этот отпуск. На подходе мы видим внушительную толпу и уезжающие машины полиции. Сегодня можно расслабиться, хозяева сквота, потревожившие улей, зовут к себе на вечеринку. Значит, опять будет вечер местного самогона и дармовой пиццы, найденной на задворках ближайшего супермаркета.
«Подобные инициативы зависимы от нового экономического порядка точно так же, как любой жилой дом или городской квартал. Если относительная политическая самодостаточность еще в какой-то мере присутствует, то экономически сквоты являются полностью зависимыми» — объясняет мне Юргис, седовласый профессор из Прибалтики, встреченный мной на встрече по изучению языка эсперанто недалеко от Эйфелевой башни в Париже. Долгое время он хипповал, что в относительно либеральной Литве было возможно, изучал как на загнивающем Западе убегают от самих себя представитель молодежи. Став пенсионером, он решил начать изучать экономические процессы добровольных «аутсайдеров». Электричество и воду они либо воруют, либо приобретают у муниципальных служб по символической цене. Все это можно назвать наследством былых бунтов буйных 70-ых, когда властям было проще откупиться от юных сорвиголов.
Идея автономных пространств, в особенности в странах ЕС, является, по сути, палкой о двух концах. Возведенная до абсолюта, подобная идея завела в тупик не одно поколение пассионариев Старого Света, посчитавших для себя подобные условия достаточными. Свой уголок в разбомбленном доме и отсутствие арендной платы — пожалуй, на этом хватит. Сквоттеры не пашут и не сеют — лишь потребляют то, что было сделано другими. Париж, Амстердам, Копенгаген, Берлин, Лиссабон — кажется, что везде почти одни и те же лица, и стены, украшенные агитационными листовками и корявыми граффити. Большинство людей, живущих здесь, не учатся и не работают, оправдывая свою лень нежеланием пахать на Левиафана. Не имея возможности, а подчас и желания бороться с капитализмом, они на нем паразитируют. На жизнь они «зарабатывают» либо шоплифтингом, либо довольствуются просроченной едой из мусорных контейнеров супермаркетов, куда по либеральному законодательству ЕС продукты отправляются еще до окончания срока годности.
«Капитализм убивает тебя, а фашизм не спасет?»
«Не дай Бог, если их митинговые кричалки будут услышаны, стены Иерихона падут и light-версия европейского капитализма исчезнет!» — рассуждает мой напарник по евротрипу — «Что тогда? Большинству сквотеров банально нечего будет есть! Подневольные крестьяне и рабочие хотя бы имеют навыки строить, выращивать, изготавливать и ремонтировать, а что могут те, кто антисистемно проводил время, валясь на гамаке и довольствуясь собственной свободой?». Мы наконец доехали автостопом до Амстердама и думаем, что имеем право поворчать, видя всё это благолепие. Нас позвали на гей-свадьбу, в программе феминистский квартет и фуршет элитных напитков. После дороги самое оно! Вписавшие нас чернокожие поклонники Малькома Икса с недоверием смотрят на прибывающих «голубых», на их фоне мы кажемся неграм ближе: такие же голодные и злые. Такое ощущение, что здесь практически все всем довольны и почти умерла воля к настоящей борьбе.
«Большинство обитателей «автономных пространств» фактически живут в условиях изоляции от насущных проблем населения и общественно-политических процессов, ведь их сквот с краю» — рассуждает наш новообретенный литовский товарищ — «С одной стороны, они максимально отделились от капитализма, а с другой стороны, забив на работу и учебу, теперь они почти не имеют никаких контактов с обычным населением». Он знает о чем говорит, в его послужном списке половина Шенгена: зимой он живет в Гранаде, где и в это время можно поживиться апельсинами и качественным вином по низким ценам, а с начала летнего сезона держит путь на север подальше от жары. В такой маятниковой миграции он не одинок, именно поэтому в летнем Берлине мест не хватает даже для тех, кто предварительно списался по электронной почте, предоставив нужные рекомендации. Чрезмерное зацикливание активистов на обособленной жизни ведет к маргинализации и отдалению от людей, следовательно, к уменьшению своего влияния на общество. Оставив для себя ритуальные шествия Первого мая, сквотеры не видят за пределами своего пространства происходящие в социуме процессы.
Сквот сегодня — это не пример идеального общества, не анклав независимости в чреве кита и не лаборатория новых технологий — это часть того же самого больного общества.
Жаль, в интернете и по рассказам бывалых всё представлялось гораздо романтичней — бессовестные лжецы! Вся их активность не является самодостаточной и самостоятельной! Никакой угрозы для господствующего порядка, кроме поблекших от солнца лозунгов на стенах. «Единственная возможность создать анклавы свободы внутри нынешнего статус-кво — это делать подобные пространства экономически независимыми» — вторит бородатому литовцу парижский пекарь Пьер. Проработав с полдюжины лет на «дядю», он одолжил у отца денег и теперь с друзьями готовит хрустящие круассаны. Мы поедаем выпечку и слушаем про необходимость перемен. «Совсем другое дело, если бы жители подобных поселений занимались созданием действительно альтернативной экономики, независимой как от ростовщичества, так и логики его воспроизводящей. Экономика — это основа общества и двигатель большинства исторических процессов. Покуда не будет изменена экономическая система, не будут предоставлены реально работающие альтернативы — до тех пор не стоит утверждать о существовании новых общественных отношений». Их кооператив недавно вышел в плюс, чем они довольны. Не без иронии жалуются, что мечтали о свободе, а выходит самоэксплуатация — теперь возвращаются домой позже и с работы ничего не вынесешь. При входе в заведение — флаеры на встречи «каминг-аута», реклама бесплатных юристов, приглашение на бесплатную ярмарку и акцию солидарности. В красном углу томик Кропоткина на русском — над всем благолепием вывеска La conquete du Pain…
Музыканты на улицах Афин
К счастью, Пьер не одинок в своих мыслях: существуют свободные артели и сельскохозяйственные кооперативы, однако их в разы меньше привычных нашему глазу сквотов. Самостоятельно строить альтернативную экономику по рецепту Веры Павловны гораздо труднее, чем паразитировать, потребляя все готовое. Совместная жизнь разделяющих светлые идеи сквотеров без непосредственного влияния государства и без необходимости впрягаться в трудовое рабство способствует созданию вредных иллюзий. Может создаться впечатление, что это и есть общество будущего, где сквоттеры свободны от оков нынешний жизни и их быт устроен по справедливым принципам. «Прежде, чем сажать семена сквоттирования на нашей почве, надо понять, чем это грозит в перспективе. Критично оглядываясь на опыт европейских коллег, стоит остерегаться и не наступать на те же грабли. Нужно загодя решить: либо двигаться путем добровольной сегрегации и эгоизма, либо организованно превратить весь мир в единую автономную зону, где свобода доступна всем, а не только единицам причастившихся» — предупреждает меня напарник, будто бы я прямо по приезду собираюсь вламываться в пустующую частную собственность. Да нет же, у нас ведь есть «недорогая ипотека» и программа «Доступное жилье — для молодежи!»