Власти неправильно оценивают социальное напряжение в регионах, реагируя только на вспышки недовольства и подавляя их. Социальное напряжение от этого не исчезает, тем более оно не всегда проявляется манифестациями. Профсоюзы и социальные движения пока не могут представлять интересы населения, затронутого кризисом, однако есть шанс, что они объединяться и смогут транслировать власти ожидания и запросы снизу, об этом 4 февраля 2010 года говорили эксперты Института глобализации и социальных движений (ИГСО) на брифинге, посвященном тенденциям и перспективам развития профсоюзов.
Пока что в России нет механизмов предотвращения последствий безработицы. Говоря о последствиях безработицы, власти упрощают проблему, утверждая, что рост безработицы (и как следствие рост конфликтов) приводят к социальному взрыву: люди выходят на улицы, перекрывают дорожное движение, устраивают забастовки. Все усилия власти власти направлены на предотвращение социальных взрывов, как проявлений общей нестабильности. При этом с причинами социальной нестабильности никто не борется. Борются с теми, кто перекрывает дороги.
Подавлять подобные протесты власть научилась еще год назад, когда во всех потенциально взрывоопасных регионах прошли милицейские учения. Бойцы ОМОНа разгоняли добровольцев, изображающих жителей моногорода, попавшего в сходную с Пикалево ситуацию. Позже эти учения МВД применило на практике. «Оппозиция тогда рассуждала, что на каждый моногород ОМОНа не хватит… Это неверно. ОМОНа хватит, политических ресурсов не хватит, Путина на каждое Пикалево не хватит», – говорит директор ИГСО Борис Кагарлицкий.
«А если взрыва не произошло, то и проблема как бы решена… Если происходят такие же несчастья, но они не приводят к социальному взрыву, то проблемы вроде бы и нет», – объясняет позицию власти Кагарлицкий.
Подобный подход не верен, считают в ИГСО. «Необходимо разбирать социальные проблемы сами по себе, в не зависимости от того, привели они к социальному взрыву или нет», – уверен Кагарлицкий. В его институте подготовили карту социальной напряженности, из которой следует, что не в каждом громко бастующем регионе население в связи с кризисом испытывает серьезные затруднение, и не в каждом «тихом» регионе все гладко.
Так, например в связи с кризисом заметно упала профсоюзная активность. А сам кризис стал для многих предприятий способом добиться от профсоюзов отказа от борьбы за повышения заработной платы и отказа от части трудовых прав. Работодатели урезают зарплаты, пугая рабочих, что в случае невыполнения заказа, предприятие закроется, хотя зачастую предприятие не испытывает серьезных затруднений, а рабочих попросту эксплуатируют, говорит Кагарлицкий. Кроме того, в некоторых регионах, например в Центральной России, нет традици рабочего движения и там люди не будут перекрывать магистрали, а просто чаще станут бывать у родственников в деревне, объясняет руководитель центра социального анализа ИГСО Анна Очкина.
«В условиях усиления негативных тенденций в экономике власти все труднее будет отвечать на ожидания и запросы снизу. Ей потребуется сильный, но контролируемый посредник. К такой роли, действующие сейчас профсоюзные структуры не готовы», – полагает Кагарлицкий. Таким посредником может стать Российская Конфедерация Труда (КТР-ВКТ), которая появится в результате объединения Всероссийской конфедерации труда и Конфедерации Труда России. Пока же социальные и профсоюзные протесты идут несогласованно, профсоюзы одних предприятий слабо взаимодействуют с профсоюзами других.