© svoboda.org
Назначение на должность детского омбудсмена Анны Кузнецовой, жены священника, матери шестерых детей и основательницы благотворительного фонда «Покров» наделало много шуму – даже нетрадиционно много, если учесть в целом довольно-таки косметический статус этой должности.
В сети внезапно оказались высказывания Кузнецовой в интервью и в соцсетях, по которым стало хорошо видно, что матушка-омбудсмен – сторонница вполне дремучей, построенной на метафизических и эмоциональных аргументах архаики: из ее аккаунтов в «Фейсбуке» и «Вконтакте» можно узнать, что она регулярно делала репосты публикаций и лекций о вреде УЗИ и противозачаточных средств, об искусственном характере ВИЧ-инфекции, а также весьма последовательно комментировала аналогичные сообщения в том духе, что Совет Европы через гомосексуализм работает на разрушение нашей православной нации, о том, что (предсказуемо для христианки) аборт – это убийство, что «извращенцев надо лечить» и так далее, все эти тропы перечислять скучно, так как каждый на них натыкается практически ежедневно в процессе общения в тех же соцсетях.
Попутно выяснились и другие не вполне благовидные вещи: например, что ее фонд «Покров» выплачивает премии пензенским госучреждениям, в которых можно сделать аборт и в которых делается наименьшее число абортов, то есть, как справедливо назвала это Элла Панеях, занимается репродуктивным насилием, материально вознаграждая медицинских работников за отказ от предоставления медицинской услуги, что легко расценить как банальный шантаж и в любом случае как попытку отнять у женщины право на выбор.
Тем не менее, как уже было отмечено, весь этот поток антинаучных, антигуманных и в некоторых случаях прямо мракобесных высказываний и деяний сам по себе не вызвал бы много шума – за время «консервативного поворота» мы уже привыкли видеть в публичном пространстве представителей Церкви, которые все примерно говорят то же самое, да и ряд чиновников от них в этом смысле отстает мало. «Почему вы привязались именно к Кузнецовой?» — постоянно спрашивают ее сторонники, и это, видимо, все же нужно пояснить.
Причин тут несколько. Во-первых, Кузнецова назначена на пост, прямо связанный с репродуктивными и воспитательными политиками государства. Если бы она возглавляла банк или корпорацию, надо думать, претензий к ней в связи с ее мировоззрением было бы меньше, точно так же, как их меньше было в адрес Якунина и Малофеева. Она, однако, будет работать в сфере, в которой представления о нормах воспитания, в том числе и сексуального, прямо мотивируют те или иные решения; а представления эти у матушки вполне однозначные: аборт – убийство, контрацепция – убийство «лукавое»; иностранное усыновление нужно запретить; пользу прививок как минимум нужно доказывать и так далее. Нетрудно представить, какова будет ее позиция по вопросам сексуального просвещения, профилактики СПИДа, добрачных отношений (которые составляют подавляющую часть подростковых проблем) и семейного насилия, а ведь это все темы, формирующие активную повестку любого, кто работает с детьми и подростками.
Вдобавок тут нужно понимать важную вещь: мало того, что воззрения Кузнецовой сильно расходятся с законами и нормативами светского государства, они еще и предельно догматичны, так как легитимацией их выступает авторитет трансценденции, что в ситуации модерна, где любое мировоззрение принято обосновывать рациональными, эмпирическими и статистическими аргументами, а отнюдь не высшей волей, само по себе порядочный нонсенс, с которым можно мириться только в том случае, если эти воззрения никак не мотивируют непосредственную светскую деятельность человека.
Очевидно, что православные, архаичные, покоящиеся на божественном авторитете воззрения на семью, брак, деторождение и воспитание входят в прямое противоречие со светскими обязанностями человека, назначенного работать именно в сфере защиты семьи, детей и подростков. Человек, верящий в целебные свойства святой воды, может быть хорошим банкиром или слесарем, но в медицине ему бы лучше не подвизаться; здесь ситуация та же.
Во-вторых, среди защитников Кузнецовой, безусловно, довольно много глубоко православных людей, которые считают точно так же, как матушка и ее муж: гомосексуализм к нам завезли из Европы, чтобы подорвать русскую нацию, УЗИ волновым образом воздействует на ДНК, которая «кричит» и запоминает информацию и все в таком духе. Однако этих людей не большинство — просто потому, что дискуссия идет в сети и в медиа, где в целом образовательный ценз довольно высок: в большинстве высказываний в пользу назначения Кузнецовой встречаются постоянно обороты «конечно, в чем-то она неправа», «не все так просто» и так далее; то есть люди все-таки понимают, что матушка по содержательной части несет порядочную ахинею, однако же встают за нее горой – и явно, стало быть, не по причине ее убеждений. Для них важнее в этой истории то, что на матушку накинулись «либерасты» и «люди с хорошими лицами», — та социальная страта, которую выдумали лет пять-шесть назад идеологи (во многом слепив этот тезаурус из действительно идиотских высказываний публичных интеллектуалов определенного круга) и которая теперь назначена отвечать за все проблемы нашей многострадальной Родины.
Поляризация эта существует давно, случай же с Кузнецовой примечателен тем, что сторонникам, не склонным к православному луддизму, очень трудно ее защищать: несмотря на указания о том, что о телегонии она говорила давно, что все содержащиеся в ее аккаунтах материалы об ужасах УЗИ и прививок и об искусственности происхождения вируса ВИЧ – это перепосты, и что сама она от многого сейчас отрекается, довольно несложно, зайдя в те же ее аккаунты или прочитав ее интервью, увидеть, что человек она не просто верующий, а суеверный, и что по большинству нынешних сложных вопросов позиция у нее радикальная и местами банально изуверская. Поэтому защитники ее прибегают к разнообразным стратегиям содержательного умолчания: пишут, например, что она, да, местами заблуждается, но ведь ее не критикуют, а травят, что она зато «хороший человек, красивая женщина и мать шестерых детей», что она много сделала для благотворительности и так далее. По существу претензий ответов нет – просто оттого, что их не может быть: все свои позиции Кузнецова обозначила слишком четко.
В связи с этим очевидно, что сторонникам матушки просто принципиально важно не «сдать» ее так называемым «либералам», и они стараются делать это любыми средствами: апелляцией к большинству, площадной бранью и разговорами о «продаже России».
Здесь хорошо заметно, что Кузнецова – лишь повод для конфликта, что конфликт этот – социальный, мировоззренческий и даже, может быть, цивилизационный; что в конфликте этом столкнулись две идеологии – идеология условного модерна и идеология автаркического антимодерна, который ради того, чтобы не дать противнику восторжествовать, готов взять в союзники любое – и притом легко доказуемое – мракобесие.
Проблема здесь, помимо прочего, в том, что конфликт этот – совершенно вымышленный: сторонники антимодерна во имя своих автаркических идеалов ни за что не откажутся ни от медицины, ни от прочих благ, принесенных светской цивилизацией, и если им придется иметь дело с подлинной автаркией, то бежать будут из нее без оглядки. Однако, получив в руки от людей, обеспечивающих работу текущей правящей идеологии, удобный объект своего ресентимента, ныне они готовы по любому поводу, даже будучи лишенными каких-либо внятных аргументов, вести беспощадную позиционную войну, мотивированную по большей части эстетическими и аффективными причинами, то есть делать ровно то, ради чего вся эта поляризация правящей идеологией и затевалась.
В-третьих, в нашей политической конфигурации, в которой давно уже нет ситуации выборов, а есть только ситуация назначения, притом назначения, делающегося по признаку лояльности текущей идеологии, логично считывать квалифицирующие признаки означенной идеологии по, собственно, мировоззрениям тех людей, которые назначаются на должности, в силу простого предположения, что именно этими-то особенностями данное назначение и мотивировано. Справедлива ли такая точка зрения или она излишне конспирологична, в нашей ситуации неважно; важно, что она есть, и с этой точки зрения назначение в сферу, связную с воспитанием, человека откровенно архаичных и иррациональных взглядов расценивается как подтверждение запроса на архаику и иррациональный традиционализм со стороны власти. Все разговоры о том, что «просто Кузнецова хорошо работала с детьми» лишены какой-либо доказательной ценности: с детьми у нас много кто хорошо работает, было из кого выбирать. Если бы власть не хотела сделать публичный жест – она, надо думать, сумела бы выбрать кого-то не столь яркого или нашла бы какую-либо более или менее компромиссную фигуру: матушка с шестью детьми (наличие которых Дмитрий Песков прямо обозначил как решающий аргумент в этом назначении) на компромиссную фигуру никак не тянет.
Наконец, есть следующее очень простое соображение: Кузнецова, в отличие от множества государственных чиновников и деятелей, которые, судя по их высказываниям, не слишком далеко от нее ушли в плане мировоззрения, – весьма активный пользователь соцсетей.
В них она себя ведет как классический невротизированный, сверхдоверчивый и алармистски настроенный родитель-консерватор, репостящий весь вздор, так или иначе касающийся здоровья и воспитания детей, сделало довольно наглядным тот факт, что на ответственные должности у нас попадают люди, лишенные даже намека на критическое восприятие современной, сильно замусоренной информационной реальности.
Гарантий, что ответственная должность каким-то образом пробудит в таком человеке аналитические, критические и скептические способности, нет никаких; а если их нет, то нам приходится иметь дело с тем соображением, что решать вопросы защиты интересов детей и подростков будет человек, вообще никак не обученный сортировать факты, зато падкий на любые сенсационные заявления, так или иначе совпадающие с ее собственными убеждениями; и какой очередной сенсационной статьей о вреде УЗИ, вышедшей из-под пера очередного журналиста Никонова, будут мотивированы ее решения на этом посту, не скажет даже и Господь.
