Олимпийские кольца освещают стадион во время открытия Летних Олимпийских игр в Лондоне.
Олимпиада в Лондоне закончилась, началось подведение итогов. Правда, её итоги активно обсуждали ещё раньше, особенно, когда в начале Игр российская сборная оказалась в нижней части медального зачета. Выводы о провале наших спортсменов оказались преждевременными и преувеличенными. Однако это не значит, будто писать или говорить не о чем.
Про спорт рассуждать здесь не буду, хотя в этой сфере, как и в политике, каждый телезритель мнит себя экспертом. Но всё же в Олимпиадах есть определенный политический символизм, который отражает серьезные усилия государств, направленные на поддержание и укрепление своего международного спортивного статуса. У нас внешняя политика дополнилась внутренней. Успех или неудача сборной начала в сознании блогеров и комментаторов связываться с оценкой существующей власти, а потому сетевые дискуссии были в основном сосредоточены на обсуждении выступления сборной России. Одни ехидничали по поводу её неудач на первом этапе, другие патриотично заявляли, что мы ещё всем покажем.
Перед началом Игр опрос разного рода начальников, проведенный «Коммерсантом», показал, что должностные лица твердо верили в третье место, такая задача была поставлена и деньги, надо думать, под неё выделили немалые.
Вообще-то задача была почти решена. Но именно что «почти». Провальное начало Олимпиады вызвало волну злорадного троллинга в либерально-опппозиционных кругах и такую же гневную отповедь кругов прокремлевских. Как всегда выяснилось, что неправы и те, и другие. Вообще всё было очень по-русски. После начального провала собрались с силами и начали побеждать. Но когда до желанного третьего места оставалось совсем чуть-чуть, обнаружилось, что сил и времени всё равно не хватает. Это же классический сюжет нашей истории, неправда ли?Общее число медалей оказалось у наших больше, чем у занявших третье место британцев, которые, кстати, выступали на родной почве. Но по золоту мы уступили, третье место досталось хозяевам Олимпиады, а Россия опустилась на ступеньку ниже, чем в 2008 году. В очередной раз стало ясно, что деньги решают не всё.
Задним числом кто-то посчитал, что сложив все медали, полученные республиками бывшего СССР, можно было бы радикально изменить турнирную таблицу, выведя совокупных «наших» на лидирующие позиции. Но это тоже не считается. Потому что в таком случае можно было бы считать в едином зачете и медали бывшей Британской империи или, например, Австро-Венгрии. Интересный был бы пересчет, надо будет как-нибудь сделать. Но политический символизм Олимпиады отражает именно расклады сегодняшнего дня, а потому в ней Россия соперничает с Украиной, Англия с Австралией и Австрия с Венгрией. Это соперничество бывших «братских народов» само по себе является элементом олимпийского сюжета и складывать медали, полученные в спортивной борьбе друг против друга, невозможно. Единственный повод вспомнить СССР состоит в том, что инерция советской спортивной системы ещё продолжает работать, поддерживая результаты не только наших, но и украинских или казахстанских атлетов. В этом смысле мы продолжаем опираться на «запас прочности», оставшийся от СССР в спорте так же, как в экономике и культуре. Этот запас оказался большим, чем можно было бы ожидать, но бесконечно надеяться на него нельзя. А надо использовать его, пока он есть, чтобы нарабатывать новые возможности и открывать новые перспективы… Только вот это и является предметом дискуссии и даже борьбы: что делать дальше?
Из итогов Олимпиады властями могут быть сделаны два возможных вывода. Либо вернуться к поддержке массового спорта (но это означает изменение ВСЕЙ социальной политики, включая отмену ФЗ-83 и многого другого), либо вложить ещё больше денег в звезд, не извлекая никаких уроков из произошедшего.
На деле будет что-то среднее. Где-то региональные власти или федеральные начальники постараются возродить массовый спорт, но от ставки на дорогих звезд не откажутся.
Между тем самый главный глобальный вывод из итогов Олимпиады относится вообще не к России. Он может быть сформулирован словами «Китай надорвался». Задача была поставлена – повторить успех Пекинской Олимпиады. Этого не скрывали, а главное, все комментаторы, включая западных, были уверены в первом месте Китая. Обсуждали только масштабы отрыва. Увеличатся они или сократятся по сравнению с 2008-м годом? А в результате – второе место. И отставание от США не то, что бы огромное, но всё же весьма существенное.
Ссылки на то, что, в отличие от Пекина 2008 года, китайские атлеты на сей раз вынуждены были вести борьбу на чужой территории не срабатывают. Ведь все важнейшие победы советских олимпийских сборных были одержаны в свое время «на враждебной территории». И советское спортивное лидерство было стабильным. У СССР бывали неудачи в отдельных видах состязаний, но это не меняло общей картины. Инерции той советской энергии хватило, как мы видим, до нашего времени.
Напротив, Китай, достигнув в 2008 году лидерства ценой сверх-усилий, оказывается не в состоянии ни развить, ни даже закрепить успех (что оказалось, кстати полнейшей неожиданностью для западных спортивных обозревателей, которые ещё в первые дни Олимпиады объявили о неминуемой и не оспариваемой никем победе Китая). Утверждалось, будто Китай повторяет модель спортивного лидерства СССР, а китайский экономический рост сравнивали с советским. На деле всё обстоит куда сложнее. Китайская элита встраивает элементы административно-авторитарной модели в неолиберальную экономику, прагматически используя для этого элементы советского опыта, в том числе и спортивного.
По сути же речь идет о совершенно иной общественной модели.
Избранная пекинскими лидерами модель развития и роста опирается на очень узкий базис, а главное, не предусматривает массированных вложений, направленных на повышение жизненного, культурного, интеллектуального уровня общества в целом. По правде сказать, именно подобная политика в случае СССР привела к системному кризису, когда общество, поднявшееся на более высокий уровень развития, «переросло» авторитарную бюрократическую систему. Пекинское начальство стремится избежать повторения подобного опыта. Избранный ими принцип прагматизма предполагает, что развивать нужно только те сферы, в которых есть конкретная сиюминутная необходимость, вкладывать средства только в то, что сейчас непосредственно требуется. Это подход ускоряет рост, но сужает его базис и повышает риск.
Советская индустрия и наука также как и сегодня китайская, начинала со «сдирания» западных образцов, но даже на самых ранних этапах ученики умудрялись если не превзойти, то, по меньшей мере, дополнить учителей. Сегодня китайские экономисты жалуются на критическую неспособность созданных в Поднебесной конструкторских или научных организаций создавать что-либо оригинальное – доведенное до совершенства мастерство копирования не позволяет развивать новые идеи. Препятствием для дальнейшего движения вперед становится культивируемый системой тип личности и слишком удобный для управленцев тип социальной организации.
И если Советский Союз дал трещину только после двух десятилетий «застоя», то китайская модель демонстрирует все симптомы кризиса уже сейчас, на фоне продолжающегося экономического роста.
Что же касается массового спорта, то его будущее, как уже говорилось, зависит от общего состояния социальной политики. Говоря упрощенно, страна с плохой пенсионной системой (или вообще без неё, как в случае Китая), не может быть уверенной в стабильном будущем, даже если речь идет о молодежном спорте. И это главный урок лондонской Олимпиады – не только для китайцев.
