События на Украине, развивающиеся с поразительной быстротой, уже многими оцениваются как настоящая революция. Конечно, такой взгляд на события присущ далеко не всем. Для определенной части либералов и левых события на Украине делятся на два периода: хорошую революцию на Майдане и плохой сепаратизм Юго-Востока, который якобы искусственно поддерживается извне.
С другой стороны, если все-таки признавать за происходящими на Юго-Востоке Украины событиями революцию, то нужно определить ее характер и направленность, без этого мы ни в коей мере не сможем сколько-нибудь внятно объяснить тамошние события.
В последнее время много говорят о том, как образовалось государство под названием Украина. Представители российской власти и журналисты федеральных каналов любят подчеркивать искусственность и несуразность Украины в ее современных границах, отсюда они логически выводят все ее сегодняшние беды. По их логике территория есть первопричина всего, она и определяет ход истории государства. К сожалению, такая пассионарная теория нисколько не способна объяснить возникший сегодня кризис.
Современные кризисы, которые переживает Украина, во многом определяются советским прошлым этой страны. И может прозвучать парадоксально, но Украина как государство гораздо более похожа на Россию, нежели на своих восточно-европейских соседей.
Советский Союз, как и Российская империя, был многонациональным государством; в наследство от императорской России молодому Советскому государству досталось множество социально-экономических и политических проблем, а также не изжитые национальные проблемы. Создававшийся Советский Союз должен был стать образцом межнациональной дружбы, тем государством, которое дает безграничный простор для национального творчества и развития национальной культуры. При этом главной целью советских идеологов было реализовать старую, ещё XIX столетия, идею — сформировать единую нацию из конгломерата народов бывшей империи. Успехи в этом деле были немалые, поэтому многими было вполне обыденно воспринято заявление Леонида Брежнева в 1977 году, что к 60-ой годовщине Великого Октября сформировался «единый советский народ».
Увы, за этой идеологической пеленой скрывались совсем другие процессы, которые указывали на противоположные тенденции: шел рост самосознания местных партийных этнических элит, на окраинах среди местного населения наблюдался рост национального самосознания, зарождались первые националистические движения. В 70- е годы излюбленной темой разговоров становилось «кто кого кормит» из республик. Особенно остро эта ситуация ощущалась в Прибалтике и в Закавказье, именно в тех регионах, где советская власть была установлена наименее демократическим путем.
В период Перестройки, когда была провозглашена гласность, на национальных окраинах возникли сепаратистские движения, провозглашались требования сначала широкой национальной автономии, а потом и отделения от Союза. В авангарде шли Прибалтика и Грузия, но и не меньший сепаратизм проявляли западные области Украины. Обращаясь к тем уже неблизким нам по времени временам, стоит отметить ряд поразительных противоречий. Уровень жизнь в Прибалтике и Грузии был на порядок выше, чем в остальных регионах СССР, в некотором смысле окраины являлись витриной СССР для остального мира. С другой стороны, культурные и исторические противоречия, которые не были до конца изжиты, делали такую экономическую политику Москвы неизбежной и носящий рациональный характер. Все это работало до тех пор, пока государство могло обеспечивать относительно высокий уровень жизни населению и сохранять монополию в идеологической сфере.
Экономический спад 80-х годов и неумелая демократизация страны Горбачевым разрушили существовавший консенсус между центром и окраинами. Национальный вопрос вновь приобрел свою актуальность на окраинах. И новым решением его стало создание на базе советских республик национальных государств.
Нужно сразу же заметить, что сам акт появления или возрождения государств у окраинных народов — явление вполне прогрессивное. Однако оно имело и много разрушительных, негативных последствий. Разрыв с русской культурой и дискриминация русскоязычного населения было всего лишь одной, часто, к сожалению, неизбежной чертой политики молодых национальных государств. Но с культурным разрывом следовал и экономический. Новые властители настолько не хотели ничего знать о России, что с легкой руки и одним росчерком пера ликвидировали связи между предприятиями, разрывали десятилетиями складывавшиеся советские хозяйственные цепочки. Элиты окраинных государств с уверенностью религиозных фанатиков верили, что добрая Европа откроет свои рынки для продукции их заводов, и они смогут быть полноправными партнерами западным государствам, но все произошло совсем наоборот. Экономики окраинных государств рухнули, промышленность была разрушена, потеряв российский рынок, они так и не обрели европейский. Массы трудового народа, которые ранее были заняты в промышленном секторе, должны были переквалифицироваться или же становиться остербайтерами в Европе.
От такой «национальной» политики выигрывали лишь узкие группы интеллигенции, а также различного рода спекулянты, примером здесь может служить Латвия, которая из страны с неплохо развитой промышленностью превратилась в оффшор для бизнесменов из России и стран Северной Европы.
Украина после распада СССР оказалась и в схожем и в одновременно непохожем на другие окраинные государства положении. Многонациональная, с большой территорией и почти 50 миллионным населением страна, она пыталась идти по пути других окраинных государств. У новой элиты Украины были явные комплексы на счет своей полноценности, стоит напомнить, что многие руководители самостийной плохо изъяснялись на мове, а иные и вовсе были родом из российских областей. Успешно и последовательно проводить политику подобную той, что проводилась в странах Прибалтики и Закавказья, украинская элита не могла. Властители Киева оказались между Сциллой и Харибдой, западные и отчасти центральные области страны желали развития по пути других окраинных государств, с отвержением всего русского и с разрывом экономических контактов с Россией. С другой стороны, был Юго-Восток, где проживает немало русских и русскоязычных украинцев, которые менее всего хотели разрыва с Россией. В итоге политика Киева на протяжении последних 20 с лишним лет всегда была двойственной, власть была Янусом, а поскольку это чудовище слишком долго не меняло свой облик, результат для власти получился самый что ни на есть печальный. Популярность всех бывших президентов Украины к концу срока их пребывания у власти не дотягивала и до 10 % электоральной поддержки.
По сути на Украине не был решен ни один ключевой вопрос. Противоречия между западом и востоком страны, разные устремления населения и элит этих областей делали власть слабой и двуликой, не смевшей повернуть курс ни в ту, ни в другую сторону, оставаясь на принципиальной позиции статус-кво.
Выбор между интеграцией с Европой или вхождением в Таможенный союз стало тем рифом, о который половинчатая политика власти должна неминуемо разбиться, нужно было принимать решение. Неспособный и слабый Янукович колебался. Нерешительный и зависимый от всего и вся, он так и не определился, что и предопределило его политический крах. Новая киевская власть, которая получила бразды правления от радикальных сторонников евроинтеграции, должна теперь выполнить запоздавшую лет на 25 программу национальной революции, подобно той, что происходили в Прибалтике и в Закавказье.
Непохожесть Украины на другие государства постсоветского пространства предопределила невозможность полностью реализовать такую революцию. Юго-Восток страны не только сохранил культурные связи с Россией, но упрочил за последние 25 лет связи экономические. И если Майдан стал запоздалой национальной революцией западных и центральных областей страны, то на Юго-Востоке сейчас разворачивается другая национальная революция, которая вызвана противоположной Майдану тенденцией — желанием населения этих областей интегрироваться с Россией.
Отсюда, необходимо делить события на Майдане на два этапа. На первом этапе это было желания широких народных масс западных и центральных областей ликвидировать неэффективную и коррупционную власть Партии Регионов и президента Януковича, а с другой — решить главный вопрос последних десятилетий, направить развитие страны в сторону Европы, создать свое мононациональное государство.
На втором этапе, когда начались массовые протестные выступления населения на Юго-Востоке за федерализацию и интеграцию с Россией, новая киевская власть перестала носить прогрессивный характер, так как сама, являясь порождением национальной революции, стала давить абсолютно схожее национальное движение на Юго-Востоке. Второй этап Майдана, который мы сейчас наблюдаем, есть ни что иное, как националистическое подавление национального выступления другой части страны. Похожая ситуация была в Грузии в начале 90-х годов, прогрессивное национальное движение за независимость страны в конце 80-х годов быстро переросло свои скромные границы, а те люди, что еще совсем недавно робко и скромно говорили о независимости, в итоги перешли на позиции откровенного шовинизма и национализма. Нынешняя украинская элита, видимо, плохо знакома с грузинским опытом.
В итоге хочется отметить и позитивные моменты. Конечно, национальная революция на западе Украины на долгие годы установит недоброжелательные отношения между украинским и русским народами. Этого избежать, видимо, не удастся, но за этим неминуемо последует процесс экономической интеграции, который будет действовать подобно весеннему солнцу на лед. Подобное уже происходит в странах Балтии. Экономическая и культурная пропасть между Россией и странами Балтии, образовавшаяся в 90-е годы, сегодня постепенно исчезает. Русофобия и негативное отношение к России становятся всё менее популярны в обществе.
Для сельскохозяйственной и молочной промышленности Литвы российский рынок стал золотым дном, который позволяет динамично развиваться этим отраслям. Латвия и Эстония привлекает российских туристов, а в немалой степени за счет инвестиций из России развивается строительный рынок, как и рынок недвижимости. Развитие экономических связей со странами Балтии вновь способствуют росту интереса к русскому языку и культуре. В Литве на сегодняшней день русский язык второй по популярность у родителей школьников после английского. Похожую тенденцию мы уже сейчас можем наблюдать и в Грузии, где после ухода Саакашвили быстрым темпом растет торговый оборот между нашими странами.
Следует заметить, что национальные революции на Украине — явления не только неизбежные, но и носящие прогрессивный характер. Нынешняя Киевская власть теоретически может подавить национальное движение на Юго-Востоке страны, но тогда она будет вынуждена искать новый консенсус с народом этих областей, то есть возвращаться к той точке, с которой началась революция, а это будет приводить к новым социальным протестам и выступлениям как на западе, так и на востоке страны.
